– Почем мне знать? «Все ты знаешь, – подумала про себя Рубин. – И Хейди здесь популярностью не пользуется». – А кто сосватал принцессу Хейди принцу Галлахеру? Азагриэль поставила пустой кубок на стол и криво улыбнулась. – Ну, эта история темная, как сама ночь. – Правда? – заговорщицки прошептала Рубин. – С радостью ее послушаю. – Я-то сама ничего не знаю, – начала юлить Азагриэль, – мне это на кухне рассказали. Вроде как принц Галлахер поехал на объезд северных земель. И там, в одном из городских трактиров, повстречал деру Хейди. Ее отец все состояние на ставках спустил и покончил с собой, – шепотом добавила Азагриэль. – А мать от лихорадки сгинула. Дера Хейди, чтобы хоть как-то прожить, устроилась подавальщицей в местном трактире. Там она принца нашего и повстречала. Говорят, что в капкан она его заманила. Ну, нечестно поступила, в общем. – И что же она сделала? – Рубин пытливо прищурилась. – Использовала на нем юни влюбленности. Принц под действием маны из этой юни так ослеп от чувств, что стал за дерой Хейди ухаживать. А она возьми и быстро за него замуж выскочи! Когда действие юни прошло, брак уже был состоявшимся, – развела руками Азагриэль. – Король разгневался, когда обо всем узнал. Мы думали, покарает он ее. Но его величество смилостивился и простил деру Хейди. А принцу Галлахеру, – служанка тяжело вздохнула, – ничего не осталось, кроме как смириться с обманом жены. Теперь у принцессы Хейди живот округлился. И все гадают, что будет с ее чадом, ведь если слухи верны и она использовала юни влюбленности, то ребенок ее мертвым родится. Рубин в ужасе прижала ладони к щекам. – Почему мертвым? – Так кара такая. Те, кто используют юни влюбленности, потом ребеночка родить не могут. Оттого эту редкую юни так просто у волхвов не достать. – А вы откуда знаете, что ее не достать? – насторожилась Рубин. Азагриэль покраснела и сникла. – Так говорят. Юни влюбленности волхвы держат в храме богини любви. Там жрицы часто эту юни используют, когда недуги слабости мужской и отчаяния чужого исцеляют. Действие-то юни недолгое, и когда недуг излечивается, жрица отпускает исцеленного с благословением самой Арим. – А я слыхала, что за вход в храм любви мужчины платят по двадцать седоулов, – сказала Рубин и пригубила вина. – Не знаю, – пожала плечами Азагриэль. – Обычным девам туда хода нет – богиня любви очень ревнива к чужой красоте, но своих жриц обожает и посылает им беззаботную жизнь после окончания срока служения. – Вы хоть одну жрицу из этого храма в жизни встречали? – поинтересовалась Рубин. – Нет. – Азагриэль задумалась. – Так они же потом хранят секрет служения. Даже если бы и повстречала, то и знать не узнала бы, что саму жрицу великой Арим видела! – Ваша правда, – тяжело вздохнула Рубин, прекрасно зная, что жрица может закончить служение в храме, только если ее кто-нибудь у богини выкупит. Сурими о юни влюбленности никогда не рассказывала. А вот о волхвах, которые посещали храм бесплатно, и двадцати седоулах с других мужчин точно упоминала. Заметив задумчивость на лице Рубин, Азагриэль опомнилась и подскочила. – Совсем я вас уболтала. Вы, наверное, очень устали с дороги? – Нет, что вы, – соврала Рубин. – Скажите, а где тело принца Атана, мужа моего законного, погребли? – Так это, в усыпальнице фамильной. – Голос Азагриэль внезапно осип. – Хочу завтра к нему сходить. Вы меня проводите? – Рубин вскинула бровь. – Д-д-да, – неуверенно кивнула Азагриэль. – Как его величество накажет, так сразу и провожу! – Вы его величеству лучше сейчас не рассказывайте, что ели и пили со мной за одним столом. Вы ведь не дера… Ему это может не понравиться. Азагриэль моментально побледнела и осунулась. Подошла к двери и постучала, а Рубин направилась в спальню. На кровати забралась под одеяло и подоткнула одну из подушек под голову. Слуги быстро убрали всю посуду, и Азагриэль погасила лампы. – Спокойной ночи, ваше высочество. – И вам, – пробурчала Рубин. Ордерион Увидев своего друга живым, хоть и сидящим за решеткой в кандалах, Ордерион испытал облегчение. Принц, как повелитель силы, чувствовал ответственность за каждого члена своего отряда, в том числе и за Хорна. Познакомил их когда-то давно Саж, который обучал юного Ордериона выживанию в лесах. Саж научил его разводить костер не с помощью пульсаров, а двумя палками. Показал, как прятаться подо мхом, искать следы диких животных и охотиться. Потом у Ордериона были и другие учителя, но именно Саж запомнился ему своим не настороженным, но дружеским отношением к угрюмому подростку, изуродованному силой маны и даром убивать. Хорн был таким же. А еще они с Сажем всегда держали язык за зубами, даже когда говорить требовал сам король. Такая преданность не рождается сама по себе. Она выкована чередой испытаний, через которые им пришлось пройти, закалена пониманием, что для короля и младший сын – не ценность, и скреплена четким представлением, что абсолютного добра, как и зла, не существует. Увидев Ордериона живым, Хорн поначалу подумал, что бредит. Но когда конвоиры сняли с него кандалы и вывели из камеры, он замер напротив друга, силясь не улыбаться слишком широко. – Рад видеть тебя живым, – произнес Ордерион и хлопнул Хорна по грязному плечу. – И я тебя, – закивал Хорн. – Кто из наших погиб? – спросил Ордерион. – Четверо. Вокси, Альдо, Ризо и Миен. Остальные целы и должны сидеть где-то здесь. – Хорн взглянул на череду камер за спиной Ордериона. – С ними я увижусь потом, – предупредил Ордерион, – а сейчас мне нужна твоя помощь. – Надеюсь, с отцом твоим разобраться? – тихо спросил Хорн. – Язык прикуси, – шикнул Ордерион. – Так мы ж за твоим щитом! Все равно никто не услышит! – засмеялся Хорн и погладил отросший ежик черных волос на голове. – Зачем я тебя в свой отряд взял? – развел руками Ордерион. – Ума не приложу. – Со мной весело, – подметил Хорн. – И я девам нравлюсь, в отличие от тебя! Ордерион рассмеялся. Они вышли из темницы и пошли в сторону ворот из замка. – Мне можно покидать замок? – не понял Хорн, озираясь. – Ты отстранен, как и весь наш отряд. Потом их сам отсюда заберешь. – Мама так обрадуется, что я домой явился! – Хорн размял плечи. – Правда, ненадолго. – Заначку ей покажешь, и настроение улучшится, – подбодрил Ордерион. – Твоя правда! – согласился Хорн. Ордерион завел его на склад, где хранилось оружие, и запер за собой дверь. Друг тут же оживился и начал выбирать для себя снаряжение. – А теперь рассказывай, что там было. – Ордерион сел на один из ящиков, поставив на него ногу и закинув локоть на колено. – Может, ты сначала поведаешь историю своего спасения? – Хорн отвлекся от изучения мечей. – У меня мало времени. Не тяни, – попросил Ордерион. – Понял, – буркнул тот, очевидно, смиряясь с тем, что принц ему ничего не расскажет. – Я завел фрейлину в комнату и приказал охранять дверь. Сам пошел к нашим, трущимся у склада с оружием. Там же поблизости ошивался и начальник заставы. Люди его, местные мужики то бишь, все как по команде на улицу высыпали. Будто цирк приехал и зазывалы на представление кличут! Я понял, что ждут они приезда важных гостей да на нас криво косятся. Наши все подобрались, по периметру разошлись. А тут хлопок! Какая-то тень через окно второго этажа гостевого дома вылетела. О землю ударилась и фрейлиной обернулась. Осмотрелась и деру дала к таверне. Я рванул следом за ней. Прыткая она! Туда-сюда металась темной дымкой, и не понять, где ее ловить! Пока гонялся за бестией, заметил, что по траве туман стелется. Не было его, и вдруг появился. Контрабандисты в это время в лесу прятались: видно, увидели, что сигнальные костры по периметру горят, и поняли, что на заставу проверка приехала. Им бы отсидеться да носы не совать, но, когда эта дрянь окно вынесла и шорох вокруг подняла, видать, струхнули. Думали, тихо проберутся и мы их не заметим. Как же! Ребята усекли, что чужаки крадутся, ну и стали их так же по-тихому убирать одного за другим. А туман все плотнее и плотнее. И нечисть эта то там, то здесь появляется. В конце концов кто-то из бандитов не выдержал и швырнул сосуд с огнем Дхара прямо в один из сигнальных костров! Бахнуло так, что у меня уши заложило. Тут у всех шавок рассудок и помутился. Начали они этой дрянью в сосудах нас закидывать. Мужики, что повыходили, клинки достали да на наших кинулись. На меня двое напали. Я пока их урезонил, оборачиваюсь, а вокруг ничего не видно. Все в тумане. И вой стоит, будто людей как скот режут. Ты можешь мне не поверить. – Хорн покачал головой. – Я сам, когда вспоминаю, себе не верю. – Что ты видел? – напрямую спросил Ордерион. – Животных, – кивнул Хорн. – Но не наших. Наши – это букашки по сравнению с теми, что были в том тумане. У кого ноги, как башни в замке, у кого крылья размерами с дом. Щупальца, клыки, клювы… – Хорн раскинул руки, намекая на размеры этих клювов. – Мимо люди бегут, женщины, дети, а эти твари топчут их ногами, или пастью клац! – и пополам. Я думал, мне конец. Серьезно! – усмехнулся Хорн. – И тут рядом со мной эта фрейлина появляется. Та, что нечисть! – Она была в тумане? – Ордерион заметно напрягся. – Да, – закивал Хорн. – Видел ее, как тебя сейчас перед собой! У нее в руках какая-то светящаяся штука оказалась. Как факел, только намного ярче. Твари, завидев этот свет, стали драпать, прихватывая с собой людей. А фрейлина эта мне и говорит, только не своим голосом, не женским. А каким-то странным… Как будто металл по металлу бьет и скрипит при этом. «Беги от света!» – говорит. Ну, ты знаешь, мне дважды повторять не нужно. – Хорн поднял руки. – Я деру дал. А потом хлопок. Меня от земли оторвало и куда-то понесло. Вокруг так ярко стало, будто лицом в костер сунули и глаза открытыми остались. И вдруг все гаснет. Я на ель рухнул. Все ветки пересчитал от верхушки до корней, но на зад ровно приземлился. Наши ребята, кто выжили, тем же путем объявились. Попадали мы друг от друга невдалеке. А вот местные, кто уцелели в тумане, – Хорн покачал головой, – за ветки цеплялись неумело. Да их всего-то человек с десяток осталось. И те… полегли. – Хорн тяжело вздохнул. – И вот сидим мы в лесу: вокруг темень, трупы и тишина. Решили утра дождаться и поискать дорогу. С первыми лучами солнца двинулись в путь. Дорога оказалась совсем рядом. От заставы мы недалеко забрались. Выходим туда, а там ребята наши! Из замка! Оказалось, мы все сгинули полторы недели назад. Но для нас-то всего ночь миновала… – Хорн неодобрительно покачал головой. – Тебя нет. Фрейлины, которая с тобой была, тоже и след простыл. Нечисть из тумана не вернулась. Ну, я тогда и решил, что вы не выбрались. Мы с ребятами переговорили, взяли телегу и вернулись в лес, чтобы трупы местных собрать да похоронить как полагается. Там-то мы и нашли Атана. И женщину в костюме деры для верховой езды. У нее руки скованы кандалами остались, а из-под ребер наш клинок торчал. – Уверен, что клинок наш? – уточнил Ордерион. Хорн взял один из клинков, что выбирал, и метнул его в ящик, на котором сидел Ордерион. Принц достал оружие и осмотрел лезвие с печатью королевского герба у рукояти. – Точно такой же был, – пояснил Хорн. – С нашей печатью. – Ты труп деры осмотрел? – Ордерион перевел на друга пытливый взгляд. Хорн потупил взор и уставился в пол.