– К чему секреты? – развел руками Луар. – Вы только утомите ее высочество своими расспросами. Мы все вам рассказали. Орде – непосредственный участник всех событий, – Луар указал на сына рукой, – детально описал, что произошло. – Я настаиваю, – с угрозой произнес Гроуди. – Настаивать будете в своем замке, – резко ответил король, и дер, явно не ожидавший такого поворота событий, тут же с опаской взглянул на Рубин. – Дорогая, – Луар чуть наклонился вперед, – мы не станем тебя надолго задерживать. – Его голос вновь превратился в тягучий мед. – Озвучь только свои мысли насчет моего предложения заключить новый союз с Туремом. Ты согласна принять предложение руки и сердца моего младшего сына Орде и выйти за него замуж? Туремцы как один уставились на нее. Дер Гроуди с ужасом во взгляде, остальные – с явным замешательством. – Решение о союзе должен принимать мой отец. И я исполню любую его волю, как только увижусь с ним лицом к лицу. Посему завтра поутру я отбуду в Турем вместе с делегатами, – громко и четко произнесла Рубин, вперив в Луара полный ненависти взгляд. Тот дернул головой, будто не расслышал. – Нет, – прошептал Ордерион. – Такова моя воля. – Рубин встала. Туремцы поднялись следом. Король, Ордерион и Галлахер остались сидеть. – Сядь на место, – жестко произнес король, глядя на нее. – Простите? – Рубин сощурилась. – Сядь на место!!! – прогремел его голос. Рубин повернулась к делегатам, рассчитывая найти спасение в их слове и защите, но они лишь молча смотрели на нее. – И вы, уважаемые деры, тоже присаживайтесь, – более спокойным тоном произнес Луар, и те сели. Стоять осталась одна Рубин. – Ты, дитя, кажется, не понимаешь, что поставлено на кон? – Луар склонил голову набок, хищно улыбаясь. – А уважаемые деры, отправленные твоим отцом, лишены этого недостатка. Я задам тебе вопрос еще раз, а ты внимательно подумай и ответь на него. Принцесса Рубин, ты согласна выйти замуж за моего младшего сына Орде? Рубин снова обернулась к делегатам. Седовласый дер Гроуди молча смотрел на нее, остальные уставились в свои наполненные миски, скупо поджав губы. И тогда до Рубин, наконец, дошло… Если сейчас она скажет «нет», делегатов убьют и представят все так, будто они не добрались до Белого замка. Путь неблизкий, а нечисть бушует уже не только в лесах. И делегаты это прекрасно понимали! Оттого взгляды туремцев казались столь пустыми, и только пожилой дер Гроуди – давний друг отца Рубин – невозмутимо продолжал смотреть на нее. – Я согласна, – ответила она, глядя на него в ответ. – Конечно, я принимаю предложение руки и сердца его высочества принца Орде. Рубин повернулась и взглянула на Ордериона. Он с силой сжимал челюсти, отчего на испещренных метками щеках гуляли желваки. Губы кривились, не то от злости, не то от отвращения. А глаза… Они, как всегда, горели алым, вот только теперь это пламя будто жгло ее кожу. – Простите, ваше величество, – Рубин опустила глаза, – мне нездоровится сегодня. Я бы хотела удалиться в свои покои. – Конечно, дитя, – сладким голосом ответил Луар. – Орде проводит тебя и вернется к нам чуть позже. Ордерион встал. Туремцы тоже поднялись. Луар и Галлахер остались сидеть. Рубин бросила последний взгляд на дера Гроуди и заметила, как тот одобрительно кивнул. В гробовой тишине Рубин и Ордерион покинули пиршество. Оказавшись в коридоре, принцесса сжала кулаки. Хотелось броситься бежать. Преодолеть сотни дверей, пронестись по двум мостам и оказаться за пределами белых скал, там, где в ночи поджидает нечисть. Страшная, смертоносная, но честная в своем желании убить. На развилке коридоров Рубин свернула направо, но Ордерион схватил ее за локоть и потянул в другую сторону. Молча. Ничего не говоря. Будто имел право так ее хватать и повелевать ходом ее дальнейшей жизни. А Рубин плелась следом, не заботясь о ровности осанки и расправленных плечах. Она плелась так же, как и те, кого за цепи тащили на казнь в дни свершения правосудия: обреченно, покорно и не замечая пути. * * * Дверь опочивальни распахнулась, и Рубин оказалась в знакомом ей будуаре. Ордерион отпустил ее локоть, и она прижала его к слабеющему телу. Щелчок замка заставил вздрогнуть. Принцесса обернулась, надеясь, что Ордерион ушел и оставил ее одну, но нет, он стоял рядом и испепелял ее алым прищуром. – Ты понимаешь, что едва не лишила жизни шестерых человек? – Его голос странным образом вибрировал, вызывая в Рубин дрожь. – И еще не факт, что все они останутся живы к утру! Рубин обняла свои плечи и согнулась. – В каком мире ты выросла? – Он подошел к ней, старательно заглядывая в ее испуганное лицо. – В каких застенках время проводила, если верила, что делегаты способны тебя отсюда забрать? Ты не знаешь, в чем их роль? Они никто! Посыльные, облаченные в красивые одежды со званиями деров на роду. Они здесь, потому что на заклание их отправил твой отец. И риски не вернуться живыми им прекрасно известны. За это они получат свои преференции и сделки, купят за седоулы наряды своим женам и детям и будут пировать за разными столами до тех пор, пока им не повезет попасть в переделку! Такие правила игры, которая называется «визит делегатов»! – Если у меня не было выбора, к чему ты убеждал, что он есть? – сдавленным голосом спросила Рубин. – А разве я убеждал? – захрипел Ордерион. – О нет, дорогая. Все, что я делал, – это говорил правду и спасал тебя! Но ты упорно не слушаешь и продолжаешь рыть себе могилу. От тебя всего-то и требовалось, что молча кивнуть и сказать «да». – Зачем ты привез меня сюда? – прошептала она, с ужасом глядя на него. – Чтобы жизнь тебе сохранить. – Он указал на Рубин пальцем. – Или сохранить ее себе? Ордерион уронил руку и отвернулся. – Хочешь поделить все на черное и белое? – произнес он. – Что ж, дели. – Принц обернулся. – Я такой же, как и ты. Я тоже хочу жить. Но в своем стремлении я не забываю думать о последствиях для окружающих. Полагаешь, мне не хочется сбежать из этого замка? – Он раскинул руки по сторонам. – Поселиться где-нибудь в глуши, там, где руки папаши и ордена повелителей силы до меня не дотянутся? О, я бы с радостью наплевал на всех и вся, попивая горячий напиток перед камином по вечерам и рассказывая сказки о великих королях своим детям! – Он злорадно усмехнулся. – Но я родился с короной принца на голове и проклятым даром, который хуже короны. И у меня нет права выбора, так же, как и у тебя. У простолюдинов одни беды. У деров – другие. А у таких, как мы, – третьи. Галлахер сидит за столом и льет в уши делегатам полную чушь, поддакивая отцу. Думаешь, ему не хочется послать все к Дхару и сидеть рядом с женой, которая сегодня потеряла ребенка? Или, может, делегатам хочется слушать бред и делать вид, что они ничего не понимают? Мой отец спасает Инайю от предстоящего голода. И делает это так, как делали все до него. Не будет сделки – он соберет войско и отберет у Турема все, что посчитает нужным. Твой отец спасает королевство от этой войны, развала и бунтов, в ходе которых неминуемо погибнут люди. И в жертву он принесет тебя. Точно так же, как принес прежде, выдав замуж за Атана. Ты думала, Дарроу отправит войско в Инайю после того, как получит весть о твоей гибели? Нет у него сил сражаться с Инайей и не будет, пока все месторождения маны находятся на нашей территории! Вот тебе черное и белое, Рубин! Я дал слово, что буду тебя защищать, и я сдержу его. Хотя именно в этот самый момент мне хочется схватить тебя за плечи и хорошенько потрясти. Ты не доверяешь мне – это я уже понял. Но считай меня хоть самим Дхаром – это ничего не изменит. Ты останешься здесь, рядом со мной. Ордерион развернулся и ушел. А Рубин тихо осела на пол и залилась слезами. * * * Она плакала долго, пока слез вообще не осталось. Их заменила пустота, поселившаяся в груди. Подойди Рубин сейчас к окну и выпрыгни – сколько будет лететь? Упадет прежде, чем остановится сердце, или сердце разорвется раньше, чем немощное тело достигнет земли? Вопрос показался ей странным, а спокойствие, с которым она себе его задала, поражало. Потому что Рубин впервые в жизни поняла: она больше не боится смерти. Наверное, это из-за дара, который все равно не позволит умереть. Даже когда очень захочется выйти в окно, Рубин всего-то испытает боль и снова очнется, чтобы вернуться из мрака загробного мира и существовать дальше. Не проклятие ли это – влачить вечность? И чем за этот непрошеный дар придется заплатить? В покои заглянула Азагриэль. Увидев Рубин, сидящую на полу, служанка замешкалась, не зная: уйти или остаться. – Мне следует переодеться ко сну, – ровным голосом произнесла Рубин. – Принеси мне одну из моих рубашек. – Конечно, ваше высочество. Азагриэль юркнула куда-то в спальню, а Рубин медленно поднялась и поплелась в комнату с ванной. После ухода Азагриэль принцесса легла в постель и уставилась в темный потолок. Мысли роились в голове, облетая закоулки разума и не позволяя сомкнуть глаз. Что ей теперь делать? Сбежать? Как? На запястье метка, от которой не избавиться. Ордерион все равно найдет ее и вернет в этот замок. Пока Луару необходим договор с Туремом, он Рубин ничего не сделает. Запас времени есть, в отличие от Хейди, которую уже отравили. Произошедшее в склепе наверняка было устроено волей короля. Он отдал приказ Хейди сопроводить Рубин в склеп, а затем под каким-то предлогом заставил Галлахера и Ордериона покинуть замок. У короля всегда найдутся верные слуги, готовые за несколько седоулов запереть двух принцесс там, где прикажут. Когда же Хейди отравили? За завтраком? Рубин напрягла память. Хейди единственная пила напиток из ягод. Галлахер, Ордерион и она предпочли вино. Но с тем же успехом напиток мог выбрать кто угодно. Опрометчиво было бы добавлять яд в общий кувшин. Азагриэль постоянно оставляет воду и напиток на приставном столике в будуаре. А еще сладости приносит три раза на дню, заменяя одно нетронутое блюдо другим. Рубин эти красивые пирожные есть не собиралась, но воду пила не раз. Прикажи Луар посыпать печенье отравой – слуги выполнят приказ и заискивающе предложат отведать новый кулинарный изыск. И вот супругу Галлахера отравили, а что сделал старший принц? Явился встречать делегатов, как ни в чем не бывало. Рубин не осуждала его, ведь другого выхода у него нет. Против отца Галлахер не выступит: Луар его взмахом руки убьет. Ордерион защитит? Хотел бы что-то изменить – уже бы сделал это. И Галлахер, и Ордерион в одной упряжке. Но, видно, веских причин до сих пор не появилось, раз они сидят с отцом за одним столом и терпят все эти гневные тирады и унижения. И им с Хейди наказывают смириться. Хоть волком вой, а повиноваться придется. Сколько выдержит Рубин такой жизни? И когда выход в окно станет более манящим решением всех проблем, нежели такое существование? Услышав звук открывающейся двери в будуар, Рубин напряглась. Ночь на дворе, а у нее визитер? Дверь в спальню тихо отворилась, и очертания высокой фигуры показались в проеме. – Ордерион, – с облегчением выдохнула Рубин. – Ты меня напугал. – Я думал, ты уже спи-и-ишь. – Он растянул последнее слово на пьяный манер и пошатнулся. Рубин поняла, что это вовсе не «манер». Ордерион действительно пьян! Она встала и накинула на плечи пеньюар, в то время как принц начал раздеваться… посреди ее спальни. – Я не звала тебя в свою постель. – Рубин сложила руки на груди, глядя, как Ордерион медленно расстегивает пряжку ремня на накидке. – Я нику-у-уда не уйду, – заявил он, бросая ремень на пол. В Рубин закипал гнев. Сейчас раздвигать перед ним ноги она точно не намеревалась! – Собрался взять меня против воли? – прошипела принцесса. – Позволь напомнить тебе, что у меня женские дни начались! Или тебе и на это наплевать? – Взять тебя про-о-отив воли? – Он едва не хохотнул. – Такого ты обо мне мне-е-е-ения? – А что я должна думать, когда ты заявляешься ко мне пьяным посреди ночи и начинаешь раздеваться! – То, что пьяный, – за это прости-и-и. – Он согласно кивнул. – Но в отличие от Атана, я белой пылью не дыша-а-ал, так что… Сделай поблажку для при-и-инца, будь так добра… – Ордерион поклонился и сбросил с себя накидку. – Спать отныне я буду здесь и только зде-е-есь. Или ты хочешь в мои поко-о-ои пойти? – Он отклонился назад, явно рассматривая ее силуэт. – Если хоче-е-ешь, пойдем ко мне. У меня крова-а-ать шире.