– Спасибо, что был честен со мной. – Не за что, моя принцесса, – ответил Ордерион и поцеловал ее. Оторваться от принца было очень трудно. Но Ордерион отстранился первым, и у Рубин не осталось выхода, кроме как скромно опустить глаза и сделать вид, что она вовсе не взбудоражена их минутной страстью. Ордерион забрал второе письмо со стола, приподнял подол платья-рясы и сунул послание в голенище сапога. – Как только делегаты уедут, я зайду за тобой. Хочу показать тебе замок. Рубин согласно кивнула. – Все будет хорошо, – повторил принц, взял со стола порванные и исписанные шифром листы, смял и сжег их в своей каменной ладони, превращая в искрящуюся пыль. Затем провел рукой по воздуху и рассеял марево защиты вокруг. – Я буду ждать твоего возвращения. – Рубин улыбнулась ему. Ордерион Безусловно, он рисковал. Но другого выхода не оставалось. За его отстраненными от службы воинами следили, а искать кого-то из сторонних людей и через них передавать послание Дарроу было слишком опасно. Спустившись в подвал, Ордерион долго шел по туннелям, пока не достиг темницы для «особых гостей». В камерах имелись настилы из соломы и все атрибуты жизни в неволе, начиная с крюков, вбитых в потолок для подвешиваний, и заканчивая самими кандалами на цепях. Принц кивнул знакомому охраннику и вложил ему в ладонь четыре седоула. Тот свистнул своему напарнику, показав жестом, что принц желает поболтать с заключенным без свидетелей. Оба охранника отошли от камеры, где ночевал дер Гроуди, и скрылись за углом. Увидев Ордериона, помятый туремец встал с настила и подошел к толстой решетке, отделявшей его от принца. Ордерион взмахнул рукой, выставляя щит, и достал из кармана первое письмо от Рубин. – Вы должны передать это королю Дарроу. Принцесса Рубин просит вас об этом. Дер понимающе кивнул и забрал конверт. Спрятал его во внутреннем кармане грязного камзола и тяжело вздохнул. – Перед тем, как позволить вам покинуть замок, воины обыщут вас и заберут это послание. Его покажут королю и вернут в целости и сохранности. – Понял вас, – буркнул дер. Ордерион достал из голенища сапога второе письмо и протянул его Гроуди: – Это послание от принцессы Рубин у вас не должны найти. Маскировочная юни имеется или дать вам мою? Дер забрал послание и сунул его в другой внутренний карман камзола. Затем плюнул на ладонь и прижал ее к груди. Круглая метка маскирующей юни, нанесенной на ткань камзола, вспыхнула золотым и погасла. – Что будет с Рубин? – прошептал дер, прислоняясь к решетке. – Вы можете сказать? – Пока я жив, ее никто не тронет, – заверил Ордерион. – А если вы умрете? – спросил Гроуди. Принц внимательно посмотрел на пожилого туремца и промолчал. – Вы и ваш брат должны понимать, что рано или поздно Луару придется за все ответить. – После смерти Дхар покарает каждого из нас, – напомнил Ордерион, – ибо безгрешных среди нас нет. Он взмахнул рукой, снял щит и направился в сторону выхода. Ордерион принял решение не рассказывать Рубин, что, вернувшись в зал вчера вечером, он увидел мертвые тела пятерых туремских делегатов, распластавшихся по полу и истекших кровью. В живых оставили только дера Гроуди, которому отец даровал жизнь. Не просто так, конечно. Тот должен был лично подтвердить Дарроу, что своими глазами видел Рубин живой. Убийство делегатов стало простым и понятным заявлением: «Твоя дочь у нас. Делай, что говорим, или готовься к войне». Вспоминая события вечера, Ордерион снова был вынужден мириться с воплями совести, задушенными действием настойки из трав. Вчера, по возвращении в зал для пиршеств, принц понял, что отец перешел грань, на которой долгие годы ему удавалось балансировать. * * * Музыканты играли, дер Гроуди трясущейся рукой держал чашу и периодически отпивал из нее, Мира шкрябала по миске острым ножом, нарезая кусок мяса, отец что-то пил из кубка, задумчиво глядя на Галлахера. Брат при этом сидел с каменным лицом и пустым взглядом смотрел в стену. Ордерион обошел трупы и присел за стол. Налил в кубок травяного настоя и сделал глоток. – Что-то удивления на твоем лице не наблюдаю. – Луар повернулся в его сторону. – Все ожидаемо, – произнес Ордерион. – Правда? А вот Галлахер, мне кажется, до сих пор прийти в себя не может. – Отец указал на брата рукой. – Дер Гроуди, вы ешьте! – крикнул тут же. – Скоро шлюхи придут – будет не до еды! Туремец не ответил. Галлахер перевел взгляд на отца и озвучил: – Ему сейчас не до шлюх. – Может быть, вы хотите поразвлечься? – спросил отец, обращаясь к Ордериону и Галлахеру. – Меня блудные девки не интересуют, – покачал головой Ордерион. – Меня тоже, – процедил Галлахер. – С тобой давно все ясно было. – Отец махнул рукой на Ордериона и повернулся к Галлахеру: – Но ты с каких пор таким правильным стал? – С тех самых, как женился, – прорычал Галлахер. – Ладно, устал я от ваших кислых лиц. – Луар откинулся на спинку стула. – Шармон! Эй, проныра, ты где? – Я здесь, ваше величество. – Верный слуга подошел к своему королю. – В зале прибраться нужно. Дера туремского пусть в темницу уведут: до утра он нам все равно не нужен. – Да, мой повелитель. – Слуга поклонился и побежал раздавать поручения. – Мира, иди в покои. – Отец повернулся к ней и погладил по спине. – Да, мой повелитель. – Она отложила приборы, вытерла рот салфеткой и встала. – Нет, лучше в черную комнату иди. – Луар слащаво улыбнулся. – Как прикажете, мой повелитель, – покорно ответила она и удалилась. Дера Гроуди вывели из зала под руки. Ордерион поставил щит и повернулся к отцу: – С каких пор мы режем делегатов? – Со времен варваров-предков, – ответил тот. – Дарроу может принять вызов и отправить к нам войско. Уверен, что Инайя в сражении победит? – Инайя не может проиграть, мальчик мой, – прошипел отец. – У нас и без того проблем хватает. Люди гибнут целыми поселениями. Голод нагрянет уже в этом году. – Такие проблемы, как у нас, свалились на головы правителей и в других королевствах, – усмехнулся отец. – Турем не сможет прокормить всех на Великом континенте, а я не собираюсь терять власть из-за голодных бунтов. Дарроу придется выбирать, с кем и против кого воевать. И я почему-то уверен, что на союз с нами Турем согласится. Даже если все мужики в этом замке не будут слезать с его ненаглядной Рубин, Дарроу предпочтет воевать за кусок хлеба с Ошони или Зальтией, но не с Инайей. – Рубин никто не тронет! – прорычал Ордерион. Луар закатил глаза и взмахнул руками. – Ты все воспринимаешь слишком буквально. Это плохое качество, Орде. Хочешь с ней резвиться – пожалуйста. Хочешь резвиться с ней один – пожалуйста. Собираешься на ней жениться? Ты же видишь, что я все делаю ради твоего личного счастья, сынок. Но не забывай, кто ты и чьи интересы защищаешь. – Если с моей женой еще хоть что-то случится, – неожиданно произнес Галлахер и повернулся к отцу, – тебе конец.