Думай, думай, думай! Мама пожертвовала собой и явила меня на свет с определённой целью – спасти людей. Для этого она должна была знать, чем всё обернётся, а значит, это не может быть тупик. Если судьба и правда существует, то, что бы я ни делала, я буду делать всё правильно, так? Значит, спасение Соляриса – тоже часть моего пути. И пока я не пройду её, мне не добраться до Рока Солнца, не снять с плеч ношу, возложенную Нерой. Следовательно, прежде всего нужно попасть в Столицу и освободить Сола, причём до того, как меня схватит стража отца во главе с Ллеу или убьёт Сенджу. Но как же опередить и обвести вокруг пальца их всех? – Рубин, ты там скоро? Жадный вдох. Хриплый выдох. Я вынырнула, кашляя. Вода текла из горла и носа, волосы прилипли к лицу, а пальцы ныли, оставив длинные полосы на бортиках ванны от и без того поломанных ногтей. Однако тот парализующий холод в грудине, что был страхом, неожиданно растаял. И пришла уверенность. – Может, увезём её в Дикие Земли? – А почему бы не рассказать сейдману правду о Красном тумане и Сенджу? Он ведь наверняка сможет помочь нам, если, конечно, поверит во весь этот бред. – Нет, нужно убить сейдмана! Мужчина, практикующий сейд, не мужчина! Таким нельзя доверять. Пока Дайре, Кочевник и Сильтан спорили, забыв о моём существовании, я нащупала под ванной своё изодранное шёлковое платье, подаренное Мелихор. В его складках был зарыт флакон, в коем колыхался Красный туман – маленький сгусток, способный обернуться зияющей и прожорливой бездной. Если моё существование породило его, если он следует за мной по пятам и если я уже соприкасалась с ним прежде, но осталась жива… значит ли это, что Ллеу прав? Туман живой. Но вдруг он ищет меня вовсе не для того, чтобы поглотить и завершить ритуал, а чтобы, наоборот, не допустить этого? Чтобы не исчезать? И что, если то видение с Нерой было не единственным, которое он может мне показать? Я быстро обтёрлась висящим на ручке ведра полотенцем и, втиснувшись в простой льняной сарафан, одолженный одной из подавальщиц, отодвинула ширму. От неожиданности вздрогнул даже Сильтан. Уголки его губ опустились вниз, а редкие тонкие брови сошлись на переносице. Кочевник, что-то бормочущий себе под нос, как всегда играл со своим топором. Даже кружка с элем, стоящая на столе, осталась нетронута. Дайре же пусть и был единственным, кто сохранял спокойствие, продолжая невозмутимо натачивать меч на подоконнике закрытого ставнями окна, но именно он первым почуял, как что-то грядёт. – Рубин?.. Вода капала с кончиков волос, пропитывая сарафан. Я наспех обулась и, нагло отобрав у Дайре его плащ с мехом куницы, укуталась в него, немного подобрав волосы теми заколками, что уцелели во время падения. Видя, как я прихорашиваюсь, словно готовлюсь выдвигаться в путь, который мы ещё даже не спланировали, все трое выразительно переглянулись и подошли ближе. Я тут же шагнула назад. Они должны быть в безопасности, как и трактирщик с дочерями, который перемешивал на кухне овощное рагу в казане. Как и все остальные жители Луга. Поэтому действовать придётся осторожно. – Сильтан. – Я посмотрела на единственного дракона, на которого теперь могла полагаться. К моему удивлению, он так и не натянул свою привычную маску – лицо оставалось хмурым, но сосредоточенным и по-звериному свирепым, таящим опасность под всем этим изяществом и красотой. – Я знаю, вы с Солярисом не ладите, но, прошу, помоги мне. Вы с Кочевником должны лететь в Столицу как можно быстрее и спасти Сола, если у меня ничего не получится. А ты, Дайре, отправляйся к братьям и предупреди их обо всём. Скажи, чтобы велели людям прятаться под землёй и разослали сию весть по всем городам Круга. Отдельно попроси доставить копию письма в Рубиновый лес. Не спрашивай зачем, просто сделай это. Возьми мою фибулу, чтобы братья поверили тебе. – А ты что в это время будешь делать? – озадаченно спросил Дайре, поймав моё фамильное украшение, вытащенное из волос. Бронзовое, с тремя лунными ипостасями, унаследованное от матери… Я содрогнулась от мысли, что могу больше никогда не надеть его. – Только не говори, что ты хочешь по… Дайре смолк на полуслове и отпрянул, наконец-то заметив в моей ладони красный флакон. Туман в нём выглядел спокойным, словно до сих пор переваривал Гектора. Клубился, как дым, кроваво-багряный, но даже не взметнулся вверх к горлышку, когда я поддела крышку ногтем. Наоборот, замер, притих, улёгся на самое донышко, недоверчивый, и лишь когда крышка упала вместе со склянкой на пол, как гарантия того, что я не передумаю, туман наконец-то потянулся наружу. – Ты спятила! – вскричал Сильтан, пятясь к двери, и, возможно, был прав. Сердце в груди налилось такой тяжестью, что под его весом меня потянуло куда-то к полу. Я с трудом устояла на месте, молча наблюдая за тем, как напротив формируется красное облако высотой с человеческий рост. Оно не имело ни чёткого контура, ни чёткой формы, но двигалось неестественно плавно и вертелось на месте, как бы оглядываясь по сторонам. Молясь, чтобы хотя бы в этот раз Совиный Принц подарил мне свою удачу, я сделала маленькой шажок вперёд и протянула к туману левую руку. Туман тут же отплыл от меня назад. – Не бойся, – прошептала я, так и замерев с протянутой рукой, как замерла бы рядом с диким зверем, чей укус мог быть смертельным, но которого нужно было приручить любой ценой. – Ты не исчезнешь. Сегодня я не умру. Даже не поворачиваясь, я знала, что Кочевник, Сильтан и Дайре, прижавшиеся к дверям, смотрят на меня как на умалишённую. Я и сама сомневалась в своём рассудке, тем не менее отступать было поздно. Меня и Красный туман разделяло меньше трёх шагов, и в любой момент что-то могло пойти не так – кинется если не на меня, то на моих друзей. Или вовсе окажется не таким уж разумным, каким я его считала. Ведь рука уже начинала ныть, немея на весу, а туман всё стоял, не подавая никаких признаков того понимания, которое я замечала за ним раньше. Но и пожирать людей, по крайней мере, он тоже до сих пор не бросился. – Сенджу хочет убить меня, – продолжила я, упрямо игнорируя шипение Дайре и просьбы Кочевника бросить эту затею и уносить из таверны ноги, пока не поздно. – Он хочет покончить с нами обоими. Там, в деревне Лофорт, ты ведь спас меня, не так ли? Когда я упала с Соляриса. Ты заманил нас к себе специально. Чтобы показать мне, как всё началось, верно? Так покажи ещё раз. Покажи мне способ спасти нас обоих! Едва я успела договорить, как Красный туман пришёл в движение. Медленно, но уверенно он начал сокращать расстояние между нами. Несмотря на то что Дайре снова выкрикнул «Отойди, идиотка!», я велела себе не шевелиться и стиснула зубы, проглотив непроизвольный вскрик, когда туман вдруг прижался к моей руке. Прижался. Именно так это ощущалось. Плотный, густой и немного прохладный воздух стал осязаемым, и кожу рядом с ним покалывало, как если провести рукою по кончикам еловых ветвей. Алый лоскут обвился вокруг ладони, и я робко раздвинула пальцы, позволяя туману просочиться сквозь них. Я гладила по холке того самого зверя, который оказался вовсе не диким, а домашним, истосковавшимся по ласке хозяйки, потерянной много лет назад. – Вот так, – вздохнула я облегчённо, не веря тому, что и впрямь касаюсь самой пустоты. Нет, не просто касаюсь – я контролирую её. – Мне нужно узнать больше о ритуале Сенджу. Мне нужно спасти своего ширен. Ты поможешь? Туманное облако растеклось вширь, заняв собою почти половину зала. Пеленой подёрнулись даже столы и стулья, пока между ними образовывалось нечто, отдалённо напоминающее непроницаемую стену или границу. В её центре туман темнел до бордового и становился матовым. – Эй, принцесса, я с тобой! Из нас четверых именно Кочевник боялся Красного тумана больше всего. Сейд вызывал у него то же самое омерзение и брезгливость, кои у меня вызывали личинки, копошащиеся в разложенной туше оленя, – не хочется видеть и уж точно не хочется прикасаться. Сложно было винить его в этом – большинство крестьян, живущих за пределами Дейрдре, где сейд был так же прославлен, как драконьи сокровища, сторонились вёльв. Это вынуждало их селиться на отшибе деревень, в лесах или горах. Лишь там никто не задавал вопросов и не закрывал младенцам лица цветами боярышника, опасаясь проклятия. Сейд считался не просто женским занятием в большинстве туатов – он считался запретным, сложным и почти божественным, а потому вызывал страх. И хотя я знала, что Кочевник принимает любую опасность как вызов своему мужеству, я не думала, что он и правда решится встать рядом со мною. – Я должен убедиться, что ты… э-э… не предашь наш уговор и не станешь прятать от меня Сола, когда спасёшь его. Да, точно! – забормотал он, сложив руки на груди, чтобы я не увидела, как дрожат его перепачканные в масле от окорока пальцы. – Тем более если ты идёшь туда, где может быть Тесея, я обязан пойти тоже. – Иди-иди! Я и сам до Столицы долечу. Мне же легче. И брата я тоже сам спасу, когда вы, два дурня, канете в небытие! – выкрикнул Сильтан и, не дожидаясь окончательного решения Кочевника, схватил со скамьи мешок с остатками провизии и выскочил за дверь таверны. Даже Дайре не пускался наутёк настолько быстро. От этого Кочевник фыркнул и бросил ему вслед пару унизительных прозвищ, да с таким гордым видом, будто это не он причитал о скорой смерти от сейда все те дни, что мы продирались через лабиринты Рубинового леса. И всё-таки мне стало куда спокойнее, когда я почувствовала в своей ладони его ладонь. Грубая и мозолистая от рукояти топора, она держала так же крепко, как Кочевник всегда держал своё слово. – Не отпускай меня, ладно? – попросила я. – В прошлый раз туман не тронул Соляриса. Думаю, это потому, что мы были вместе, но я не уверена, как именно это работает. Кочевник кивнул, необычайно серьёзный. Щёки его немного порозовели, когда он, дотянувшись до своей забытой кружки с элем, залпом осушил её напоследок. У того же стола ютился Дайре, держась за эфес своего меча, как будто тот мог помочь ему, если туман вдруг озвереет. Однако я знала, что помочь может лишь одно, потому и подтолкнула носком сапога лежащую на полу склянку, чтобы она подкатилась к ногам Дайре. Закалённая сейдом Ллеу, склянка была способна не только удерживать, но и возвращать. Учитывая, что в Луге проживало больше пяти тысяч человек, а Красный туман был непредсказуемым, это было как никогда кстати. Дайре даже не нужно было ничего объяснять – он молча наклонился и, подобрав склянку, отчитался мне кивком. Несмотря на то, сколько раз мы норовили убить друг друга, каким-то образом это позволяло нам понимать друг друга без слов. – Удачи, госпожа драгоценная. Если человечество всё-таки сгорит в огне, чур, я в этом не виноват, – бросил он на прощание, отходя подальше. Я закатила глаза и снова посмотрела на полотно тумана. Тот терпеливо ждал, но дрогнул от предвкушения, пойдя мелкой рябью, когда я сделала навстречу ему робкий шаг. Время пришло. – Стой, Рубин, подожди! – Кочевник упёрся ногами в пол, не давая мне потянуть его за собой, и тревожно забегал взглядом по таверне. Я тяжко вздохнула, ожидая, что он вот-вот сообщит, что передумал идти со мной, но вместо этого Кочевник вдруг сказал: – Кай. – Что? – Моё настоящее имя, – пояснил Кочевник и, наконец-то перестав избегать моего взгляда, смело встретил его. В кристально-голубых глазах отражалась красная хмарь за моей спиною, до которой оставался всего один короткий шаг. – Кай. Так меня зовут на самом деле. Просто хочу, чтобы ты знала… на всякий случай. «Для всех, кто не часть семьи, моё настоящее имя Кочевник!» Я улыбнулась краешком губ и кивнула, прижав свободную руку к груди. Жест, которым приносили клятвы, и жест, которым обещали хранить сокровенное, как я буду отныне хранить имя Кочевника, доверенное мне вместе с его жизнью. Мы оба глубоко вдохнули и, крепко держась друг за друга, нырнули в Красный туман. За чертой, что разделяла мир живых и мир неизведанного, в воздухе кипела кровь – перед глазами не осталось ничего, кроме неё. Только вязкое марево, от которого кружилась голова, как от хмеля, и морозное покалывание, распространившееся с кончиков пальцев по всему телу. Я плохо помнила, как именно ощущался мой первый визит в туман там, в Лофороте, но была готова поклясться, что в этот раз чувствовала себя совершенно иначе. Туман не вызывал у меня отторжения – наоборот, это было даже приятно, словно погружаешься в чан с молоком. Хмарь обволакивала, сгущаясь вокруг всё больше и больше по мере того, как мы с Кочевником шагали вперёд, и пусть сквозь его толщу я не могла разглядеть даже своих ног, я знала – пока что всё в порядке. Рука Кочевника в моей стала немного влажной, а ещё он, как всегда, ворчал, не скупясь на брань: – Дикий! В лошадиной заднице и то лучше видно. Куда мы вообще идём? Здесь есть что-нибудь, кроме красного? Может, назад вернёмся, а?.. Дурная была затея. Дур-на-я! Я не собиралась ударяться в панику следом за Кочевником, но всё-таки обернулась в ту сторону, откуда мы, как думалось, пришли. Однако позади нас не ожидало ничего, кроме той же красной хмари, какая плавала повсюду, – ни столов и стульев, ни стен, ни даже Дайре, проводившего нас укоризненным цоканьем языка. Туман не просто заволок таверну – он проглотил нас, не разжёвывая. – Эй, Руби… – Подожди минуту. Я глубоко вздохнула и принялась осматриваться, стоя на месте. Туман немного поредел, но под ногами всё ещё стелился до того плотно, что было даже невозможно понять, на чём мы стоим – то камень, пол, трава, грязь? Ландшафт выглядел плоско и пустынно: сколько мы с Кочевником шли, а до сих пор не повстречали ни одного строения, дерева или человека из числа тех, кто попал сюда до нас. Вокруг царило лишь абсолютное ничего. – Руби… – Не понимаю, а дальше-то куда… – Руби! – Да что?! – Твои волосы! За сегодняшний день я слышала своё имя столько раз, что уже перестала обращать на него внимание, однако Кочевнику всё же удалось отвлечь меня, ткнув пальцем в лоб. Растерянно заморгав, я дотронулась до своей головы, пытаясь понять, в чём дело, и оттянула несколько локонов, накрутив их на пальцы. Я пыталась найти красную прядь, первую метку проклятого тумана из прошлого, но вместо этого вдруг поняла, что не могу найти ни одной белокурой. – Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоился Кочевник, пока я судорожно перебирала пальцами волосы, пытаясь примерно отмерить, сколько красного прибавилось в них. Судя по всему, туману теперь принадлежало около четверти моей головы. – Ха, помню, как к нам в деревню приехал филид со своим зверинцем. Мы с сестрой часто навещали его, чтобы покормить пучеглазую ящерицу, которая умеет менять цвет… Ты сейчас на неё похожа! Радовало лишь одно – я бы и не узнала об этом, если бы не тактичность Кочевника. Кожу по-прежнему покалывало от шеи до щиколоток, сердце бешено колотилось от осознания собственного безрассудства, но в остальном я чувствовала себя точно так же, как и прежде. – Я в порядке. Надо продолжать идти. Кочевник скептично хмыкнул и вытянулся во весь рост, выражая решительность, но так и остался ниже меня. Он явно не верил, что мы найдеём здесь что-то, кроме своей погибели, и пускай мне начинало казаться точно так же, я упрямо потянула Кочевника вперёд и ускорила шаг, продираясь через пелену в надежде, что рано или поздно за ней покажется хоть что-нибудь, кроме безутешной пустоты. Но до того момента прошло много, очень много времени. Возможно, несколько часов, а возможно, и дней. Я не знала, какие правила действуют здесь, в Междумирье. Потому и бежала со всех ног, боясь опоздать, и даже не замечала, как кряхтит позади Кочевник и как предательски колет в боку. Если пропаду – пропадёт и Солярис. Если опоздаю – он умрёт. Детский плач спас меня от отчаяния. Он прорезал глухую тишину, отражаясь от вьющихся лоскутов хмари эхом, и расслоился так, что казалось, будто этот плач звучит отовсюду разом. Я невольно вспомнила пересмешников, о которых пела Маттиола, взвывая к сейду, – таким же плачем они, по легендам, и заманивали путников в непроходимые дебри. Но затем плач вдруг сменил смех – женский, гулкий, летящий сквозь туман вместе с древней священной песней, восхваляющей Кроличью Невесту и посевы, которые она благословляет по весне. Мы оказались на праздничном гулянии в центре хоровода, который вели похищенные души, размахивая цветочными венками из омелы и малиновых листьев. Тут и там мелькали тени с развевающимися подолами платьев, но я знала, что сколько ни ныряй за ними в туман – не выловишь, а может, даже не вернёшься назад. Поэтому я крепко держалась за Кочевника, отгоняющего бестелесные видения топором, и, жмурясь, ждала, когда же смолкнут бренчащие лютни и развесёлые песни. А затем топор вдруг со звоном упал на землю. В тот же миг я поняла, что Кочевник увидел нечто важное среди пляшущих дев и недаром он вырывается из моей хватки изо всех сил. Я вцепилась пальцами ему в ладонь, наклонилась к земле, пытаясь удержать, но едва ли мне было по силам одолеть берсерка Медвежьего Стража. В конце концов Кочевник вырвал свою руку из моей. – Тесея! – вскричал он. – Стой, Кочевник! Я тоже слышала его сестру – девичий голос, тоскливо стенающий сквозь надрывный плач: «Братик, братик!» Если бы Солярис был здесь, он бы фыркнул, обозвал Кочевника глупым… И был бы неправ. Я понимала его как никто другой, ведь если бы знала, что где-то в Красном тумане блуждает Сол, я бы и сама кинулась за ним без раздумий. – Кочевник, не надо! Это обман!