Когда его рыжие волосы трепал ветер, Нуаду уже не был похож на невоспитанного завсегдатая паба. Его тонкая фигура в простой грубоватой одежде напоминала о скалах и холодном ветре, о полях, полных цветущего вереска, и о древних песнях. Но он держался как воин, как истинный король своего народа. Возможно, не такой древний, как сам Гадес или Сет, но по-своему могущественный. – Кто-то убивает богов, – Гадес решил не ходить вокруг да около. – Ты знаешь. Нуаду выдохнул дым, пахнущий вишней, и пожал плечами: – Все знают. Он не очень-то стремился поддерживать диалог, и Гадес подумал, что это не сулит ничего хорошего. Будет трудно. – От меня-то вы чего хотите? – внезапно спросил Нуаду. – Нападавших несколько. У них есть Оружие Трех Богов. Но и это ты знаешь. – Еще бы, – хмыкнул Нуаду и глянул на Сета. – Вы такой переполох подняли. Я даже отправил к вам Диан Кехта. Пришлось напрячься, чтобы вспомнить, кто это – кажется, ирландский бог врачевания. Но Сет отлично знал, о ком речь: – Ага, он теперь бухает в лондонских барах вместе с остальными. Они называют это «обмен опытом». – Никто не может им запретить, – невозмутимо отозвался Нуаду. – Так я тут при чем? – У нападавших есть псы. И вроде они были у тебя, – сказал Гадес. Нуаду снова с невозмутимым видом пыхнул трубкой. – Мои собаки – все черные псы Британских островов. Призраки с горящими глазами, что блуждают на старых дорогах и перекрестках, охраняют могилы хозяев и несут беду, – в голосе самого Нуаду тоже ощущались грозы и холод туманов. – Я могу их призывать, но они – не то же самое, что ваши псы. Их хозяин не я, а сами острова. Гадес не очень понимал, о чем говорит кельтский бог, и тот вздохнул – как показалось, не с раздражением, а с некоторой усталостью. Зажав в зубах трубку, наклонился и глубоко зачерпнул здоровой рукой горсть земли, пропустил жирные, влажные комья сквозь пальцы. – Боги не всесильны. У каждого из нас свои ограничения, мы следуем правилам. Ваши силы иногда связаны с окружающим миром, иногда нет. Но мои связаны с землей. Я люблю острова, и они отвечают мне взаимностью. Но я не их властитель. Так и призрачные псы могут отозваться на мой зов, а могут и нет. И уж точно я не могу ими управлять. Оснований ему не верить не было. И что-то такое мелькало в глазах Нуаду, когда он говорил. В его задумчивом взгляде, направленном не столько на пришедших, сколько в глубь себя самого или этой земли. Он говорил так, как, бывало, сам Гадес думал о Подземном мире. Нуаду вряд ли бы стал что-то здесь делать – проливать кровь богов на собственной земле. Хотя Гадес все-таки не сбрасывал его со счетов, руководствоваться одними эмоциями он не привык. Снова усевшись на скрипнувший под его весом ящик, Нуаду закурил. – Короче, я не могу позвать собак, даже если захочу. Они своенравные. И пугают суеверных людей по всем островам, а не спят у меня под боком. Так что хрен знает, кто вам нужен. Не я. – И тебе плевать? Нуаду посмотрел на Софи, которая задала вопрос. Та ничуть не смутилась. – Тебе плевать, что кто-то убивает богов на твоей земле? – Девочка, я свое отвоевал, – Нуаду поднял серебряный протез, – и потерял достаточно. Уж куда я точно лезть не собираюсь, так это в божественные разборки. Сами выясняйте, кому дорогу перебежали. Я не при делах. – Трус, – тихо сказал Сет, но так пронизывающе, что казалось, его услышали даже чайки, орущие в вышине. Сет первым вышел через дверь обратно в паб, ничего не добавив. А Нуаду молча сидел и, сощурившись, смотрел через забор с развешанными на нем тряпками куда-то за горизонт. Глянув на Софи, Гадес кивнул, и они вместе вернулись в полумрак бара. – Он не врет? – спросила Софи. – Насчет собак. – Не думаю. Я слышал о местных псах-призраках, вряд ли они действительно подчиняются Нуаду. Он не стал добавлять, что такому богу вообще вряд ли бы кто-то стал подчиняться. Возможно, поэтому кельтские боги оставались крайне самостоятельными: что бы ни говорил Нуаду, но Диан Кехт тоже явился сам. – Он считает, что охотятся за вами, – сказала Софи, пробираясь мимо тесно стоявших столиков. – Ты тоже так думаешь? – Нет. Первым убили Бальдра, которого никто из нас почти не знал. – Но кто-то ведь нарушил границы Подземного мира. – Еще как. Но не обязательно те же, кто убивает богов. И возможно, не только нашего Подземного царства, но и других. Я узнаю. Гадес вспомнил скелет, за который цеплялись асфодели – труп предыдущего воплощения Персефоны. Кто-то не просто нарушил границы, кто-то насмехался над ним. – Все в порядке? – Софи нахмурилась и остановилась. Даже сейчас, в мутном баре маленького городка, в пропахшем пивом полумраке, когда Софи стояла так близко, Гадес абсолютно терял голову. Не касаясь, он ощущал тепло ее тела, сладковатый запах цветов и терпкий – граната. Хотел провести подушечкой пальца по ее губам, впиться в них поцелуем и терзать, пока сама Сеф не стала бы умолять о большем. Но она отстранилась, смущенно опустив глаза, отвернулась, собираясь пойти дальше к выходу. И это было как удар под дых после бессмысленной встречи с Нуаду, после известий о визите Зевса, после предательства Гипноса и всего остального. Она его не помнила. Она испуганно отстранялась – каждый раз. Гадес осел на деревянный стул, так удачно выдвинутый у стола. Обернувшись, Софи посмотрела на него и тут же оказалась рядом, повторяя: – Все в порядке? – Да. Просто немного устал за последние дни. Много всего навалилось. Софи сочувственно кивнула, и ее маленькая ладошка легла на плечо Гадеса – вряд ли она сама понимала, что делает, просто даже не задумалась. – Все пока не так плохо. – Жаль только, зря съездили. Вернемся обратно. Брат написал, что нашел самолет пораньше, так что явится уже сегодня к вечеру. – Сразу обратно? Сету нормально столько часов за рулем? – Он не человек. Так что да, абсолютно нормально. – Я знаю, ты беспокоишься о нем… но он тоже будет в порядке. Это было то, о чем Гадес предпочитал не задумываться. Со всем остальным он всегда мог что-то сделать, а если не срабатывало – найти иной путь. Но он лучше многих знал, что никто и ничего не в силах сделать со смертью. И понимал, что люди умирают, но их души остаются и продолжают жить в одном из бесчисленных миров. Снова перерождаясь и умирая. Но боги после смерти просто исчезают, превращаются в пыль, в воспоминание. Когда боги уходят, то уходят навсегда. Бальдр не стал тенью в своем Подземном мире, он просто перестал быть. И то же самое ждало бы Амона или Сета. И если в первый раз Гадес пришел вовремя и даже не успел подумать, что могло произойти, не верни он Амона, то во второй раз уже не успел. И всю ночь, пока Сет метался в поту и бреду, а грань между жизнью и смертью стала для него тоньше шифоновых покрывал Нефтиды, у Гадеса было время осознать, что если сейчас Сет умрет, то просто исчезнет. Пустыня останется неизменной. Только пыли в ней станет чуть больше. – Да, – сказал Гадес. – Я беспокоился. – Конечно, он твой друг… – Когда-то давно, в пустыне, когда свидетелями нам были только звезды, мы мешали воду и кровь друг друга. Он больше чем друг. – Поэтому ему единственному ты позволяешь называть себя Аидом? – Ты тоже можешь. – Я подумаю об этом, – Софи опустила глаза, и ее следующие слова были тихими, едва слышными. – Хотела бы я тоже помнить, что делала. Она отдернула руку и, резко развернувшись, пошла прочь, едва не мазнув кончиком косы по Гадесу. Он тоже не стал задерживаться в душном пабе. Сет ждал их. Прислонился к машине и курил, возможно, уже не первую сигарету. Явно хотел что-то сказать, но не успели приблизиться Софи и Гадес, как лицо Сета едва заметно изменилось. Он скривился, будто от сдерживаемой боли, рука метнулась к ране на боку. – Сет? Но он только покачал головой, показывая, что Гадес волнуется не о том, и выдохнул: – Они используют Оружие Трех Богов. Прямо сейчас. Я чувствую его. Софи в растерянности смотрела на Гадеса, а он и сам не знал, что делать. Выкинув недокуренную сигарету, Сет выпрямился, и вокруг него, повинуясь безмолвному приказу, возникли псы, соткались из воздуха и теней. Вскинув руку, Сет направил их, и собаки метнулись вперед, исчезая, растворяясь. Гадес не сомневался, что псы отправились к Нефтиде. Хотя сейчас она с Амоном, а нападать на Амона при свете дня – тут даже трое вряд ли смогут с ним справиться. Около ног появился Цербер, заворчал, и Гадес присел на корточки, чтобы прошептать: – Мы справимся сами, а ты иди в Подземный мир. Будь его стражем. Цербер исчез, а Сет согнулся от боли, привалившись к машине: