– Геката управляет тенями, – вставила Нефтида. – И ты говорил, она стерла память Персефоне? И вот, у Подземного мира пока нет полноценной королевы. Как удобно. Гадес ощутил, что кончики пальцев, все еще сжимавших кружку, начинают холодеть. Он действительно слишком привык к Подземному миру. К длинному невидимому плащу из душ. К Церберу, который охраняет не только вход в царство мертвых, но и выход из него. К асфоделям, нежным звездочкам в траве, но и крепким путам для каждого человеческого духа, витающего над полями. Гадес так привык к тому, что он подчинил Подземный мир, что властвует над ним, что ему даже в голову не приходило – это право можно оспорить. Он не был уверен, кто из богов способен на такое. Но если их несколько, они могут объединить силы. И Геката… она действительно управляет тенями. Гадес никогда не видел ее мощи, не знал, как это выглядит, но те существа, что нападали на приеме, – в них было что-то общее с собаками Сета. Дикие первородные сущности, гораздо более древние, чем боги – Сет смог покорить тех, кто стал его псами, так почему бы кому-то не покорить и других? – Займись Фенриром, – сказала Нефтида. – Нам нужны его ответы. Тебя уже достаточно попытались сломить, выбить из колеи… не позволяй. Гадес только кивнул. Спросил: – Софи?.. – Я заглянула к ней, видит сны. – Да она тоже всю ночь не спала, – проворчал Амон. – И она-то может поспать днем. Невольно улыбнувшись от театрально трагичных интонаций Амона, Гадес вспомнил, что он действительно не может спать, когда восходит солнце. Или просто не хочет. – Хорошо, – решил Гадес. – Неф, останься с Сетом и Софи. Амон, поехали. Гадес не знал, ему удивляться прозорливости Зевса или его наглости. Потому что тот решил держать Фенрира в одном из помещений клуба Сета. Закрытый днем, вряд ли он будет работать и сегодня ночью, а боги тут и без того находились постоянно. Гадес решил даже не спрашивать, каким образом Зевс попал внутрь или когда успел договориться с Сетом или Нефтидой – с него сталось бы подготовить все заранее. Что ж, в этом был смысл – клуб Сета тоже защищен. Зевс подтвердил, что тени на приеме имели ту же природу, что и псы Сета. Кто-то еще управлял ими, точно не Фенрир, слишком чуждая для него сила. Внимательно Зевс выслушал мысль и о мертвецах Подземного мира. – Да, – сказал он неожиданно серьезно. – С такой армией кто угодно уничтожит глав пантеонов и всех несогласных. И станет править оставшимися. Если совладает с силой мертвецов, конечно. А нет – выйдет мирный конец света. Еще одна причина тебе быть аккуратным. Хоть и неохотно, Зевс обещал поговорить об опасности для царств мертвецов с Осирисом. И с куда большим энтузиазмом – с Хель. – Но ты сам ее увидишь. Гадес не понимал смысла фразы до того момента, пока не зашел в комнату, где держали Фенрира. У двери стоял стражем сам Гор, не оставляя шанса на побег, с ним остался побеседовать Амон. Внутри комната казалась пустой. Совсем небольшая, заставленная стеллажами и ящиками, с продавленным диваном ужасного горчичного цвета. Там и сидел Фенрир, казавшийся сейчас обычным человеком – босиком, в старых джинсах и темной футболке. Только на руках мерцали браслеты – Гадес уже видел такие пару раз, что-то вроде своеобразных наручников. Что ж, на этот раз Зевс предпринял все возможные меры предосторожности. Фенрир был не один. Рядом устроилась Хель, тоже в джинсах и черной водолазке. Хель сидела рядом с братом, положив голову ему на плечо, и выглядела маленькой и хрупкой. Когда вошел Гадес, они оба подняли головы: звякнули колокольчики то ли в волосах, то ли в серьгах Хель, блеснул настороженный взгляд Фенрира из-под длинной челки. – Хочешь меня пытать? – глухо спросил Фенрир, и в его голосе перекатывался рык. Остановившись перед братом с сестрой, Гадес покачал головой: – Хочу поговорить. Зевс утверждает, что ты молчишь. – А чего вы ждете? – Имен сообщников, например. Объяснения, зачем вы убиваете богов. Фенрир усмехнулся, Хель только переводила взгляд с брата на Гадеса. – Я ведь могу и заставить, – вкрадчиво заметил Гадес. Прищурившись, Фенрир смотрел на него, но явно не желал говорить. Пока Хель не приподнялась и не шепнула что-то ему на ухо. Гадес не мог слышать точно, но ему показалось, она просила рассказать. Отодвинувшись, Хель добавила уже громче: – Я тоже хочу знать. Позволь нам помочь тебе. Гадес счел за лучшее помолчать. Он помогать Фенриру не собирался – это его рука с Оружием Трех Богов вчера убила мелких божеств, едва не достала самого Гадеса и не уничтожила Сета по чистой случайности. С чего жалеть Фенрира или помогать ему, Гадес искренне не понимал. Но он видел, как Хель смотрит на брата: она просто не верит, что он мог сделать все по собственному желанию. Но даже если и так, это не умаляло его вины. Фенрир вскинул голову. Желтые, совсем нечеловеческие радужки. Мальчик с волчьими глазами. – А вы не поняли? – Он усмехнулся, почти оскалился. – Бальдр был всего лишь тренировкой. Амон должен был стать первым. – Почему? – Потому что Гибель богов начинается с того, что я уничтожаю солнце. Гадес нахмурился: он неплохо знал мифологию разных пантеонов и помнил, что у северян действительно о начале Рагнарека возвещает то, что Фенрир проглатывает солнце. Амон, конечно, самый солнечный из всех богов, да еще глава пантеона, которого легко найти… и тут Гадес понял. Фенрир рассказал ему все. – Гибель богов. Так вот, чего вы хотите. – Все всегда жаждут власти, – пожал плечами Фенрир. – Я жил среди людей, и мне это нравилось. Но боги не так уж сильно от них отличаются. Они тоже хотят больше влияния. – И что двигало тобой? Хотел стать цепным псом при новом хозяине мира? Он не ответил, а Гадес хорошо помнил, что Фенрир никогда не был честолюбивым. Да и мстить ему если и было кому, то только из своего пантеона. Остальные спокойно относились к мальчику-волку, особенно когда он появлялся вместе с Хель. Брат и сестра держались чуть особняком, и Гадес помнил, как Фенрир однажды едва не бросился в драку, когда кто-то начал не очень лестно отзываться о Хель. – Кто они? – тихо спросил Гадес, позволяя тьме плескаться в голосе. – Кто твои сообщники? Те, кто придумал это. Натравливал тебя на цели. Вместо ответа Фенрир провел рукой по плечу сидящей рядом Хель, и она вздрогнула. В этом жесте была нежность брата, наконец-то увидевшего сестру. – Они убьют не только меня, если я расскажу. Найдут способ. А мне пока есть что терять. В голосе Фенрира снег скрипел под мощными лапами, а запах ельника смешивался с бесконечной усталостью матерого волка, который знал, что у него больше нет сил охотиться. Хель рядом вскинулась: – Я могу о себе позаботиться! Пожалуйста, Ри, расскажи все. Но Гадес знал, что Фенрир не скажет. Видел это в его поникших плечах, в склоненной голове, хотя не мог разглядеть лица, скрытого волосами. Фенрир никогда не был стратегом или тактиком, но всегда оставался мощью – той мощью, которая способна начать Гибель богов. И сейчас Гадес не сомневался: Фенриру мало что известно, – да и не хотел он ничего знать. И вот его отдали богам, враги просто бросили кость. – Кто вчера был целью? – спросил Гадес. – Кого приказали убить? – Всех, кого достану. Особенно глав пантеонов, Зевса и Амона. И тебя. Теперь Фенрира выкинули как ненужный хлам, а он смирился. Сдался. Внутри Гадеса невольно поднималась ярость: да как смеет этот мальчишка?!. Он убивал богов, но не раскаивается в этом. Какими были последние слова Нуаду, когда Фенрир провернул внутри его тела кинжал? Что мелькало во взгляде богов-лекарей, которые даже защититься толком не могли со своей мирной силой? О чем думал Фенрир вчера, когда направлял Оружие на самого Гадеса? Или тогда, у клуба, где он ранил Сета… и когда пострадали парни из группы. Когда могла пострадать Персефона. – Тебя посадили на поводок, – холодно сказал Гадес, – а ты даже не попытался его перегрызть. – Может, это была цепь? – Но ты этого даже не узнал. Развернувшись, Гадес вышел из комнаты. Он знал, что его глухая темная ярость сейчас опадает вокруг сгустками мрака, ощущением разверстой могилы. Но ему было плевать. Если бы Фенрир выяснил больше о врагах, если бы рассказал сейчас, если бы предупредил раньше… если бы. Но матерый волк, чьих сил больше не хватало на охоту, готовился просто лечь и умереть. Или это все же был слишком маленький волчонок, оставшийся без матери и так и не научившийся охотиться? Уже в дверях Гадеса догнала Хель, развернула к себе лицом и без страха заглянула в глаза: – Гадес, многие боги хотят казнить Фенрира. Все кельты выступают за это. Зевс колеблется. – Он убийца, Хель. – Он мой брат! Он не хотел ничего плохого! – Случайно богов убивал? – Его заставили. – Он начал Гибель богов. Он выступал с теми, кто хочет уничтожить нас, подчинить себе мир. Однажды ему бы приказали убить тебя. – Он бы не причинил мне вреда!