– Вы что-то узнали о Прасковье? Скажите, ничего не скрывайте… Агата покачала головой. – О Прасковье нет новых сведений… – Она собралась, чтобы не тянуть мучение. – Дорогая моя, милая Настасья. У меня дурные новости… очень дурные… Ваш отец… Андрей Алексеевич… скончался… Последнее слово Агата с трудом вырвала из себя. Настасья слушала внимательно. Как будто не понимая того, что случилось… – Простите, моя милая, что не уберегла его, – продолжила Агата. – Такая утрата… Простите меня… – Это точные сведения? – довольно холодно спросила Тимашева… – Он умер почти на моих руках… Ваш батюшка приехал вчера, хотел сделать вам сюрприз, но сегодня утром в ресторане… Один негодяй ударил его… Больше говорить Агата не могла. Хватило сил, чтобы сдерживать рыдание, рвавшееся наружу. Тимашева встала, отошла от дивана и раскинула руки, будто хотела взлететь. – Свободна… Агате показалось, что она ослышалась. Или бедняжка умом тронулась. – Что, простите? – спросила Агата. – Я свободна, мадемуазель Бланш! Свободна как птица! Могу любить, кого захочу! Делать, что захочу! Это свобода! Так, с распахнутыми руками, Настасья обернулась. Лицо сияло улыбкой. – Вы не представляете, как долго я этого ждала! Как ненавидела его! Как презирала! Но теперь все кончилось! Я хозяйка своей жизни! Все теперь – мое! – И она загребла к себе воображаемое счастье. Нет, барышня не тронулась умом. Она была в здравом рассудке. Агата увидела в ней то, о чем говорил Тимашев. Да, эта наследница задаст жару. Самовластная, богатая, ни перед кем не держащая ответ… Отца не пожалела и про Прасковью легко забудет. Как и не было лучшей подруги… Агата ясно, будто пророчество, увидела, что случится: Настасья, войдя в права наследства, продаст имение, продаст дом на Большой Молчановке и укатит в Париж. Там найдет какого-нибудь юного смазливого барона, станет баронессой Кто-Нибудь и окунется в такой водоворот развлечений, в котором сгорит наследство. По сравнению с тем, что грядет, рулетка покажется детской шалостью. Смахнув глупые и никому не нужные слезы, Агата встала. – Примите мои искренние соболезнования, мадемуазель Тимашева, – сказала она. Настасья бросилась и сжала ее в объятиях. Теперь все можно… – Милая мадемуазель Бланш, не грустите! И не смейте ни в чем себя винить. Вы не знаете, каким чудовищем был этот человек. – Как вам будет угодно… – Прошу вас, не печальтесь! – Тимашева тормошила Агату. – Хватит нам слез. Сегодня вечером едем на рулетку. Вы со мной? – Вы же дали слово… Она засмеялась. – Раз нет того, кому дала слово, то и слово не действует! Прошу вас, составьте мне компанию… Вдруг выиграем много денег… Молча поклонившись, Агата поторопилась уйти. Она больше не могла и не хотела находиться в обществе мадемуазель Тимашевой. Пусть Пушкин живьем сожрет ее, отныне не станет ни охранять, ни опекать эту барышню. С такими, как Настасья, ничего не случается. Живут себе припеваючи. А страдают и гибнут только те, у кого есть сердце. Бессердечным барышням ничто не угрожает. 14 Любимого племянника тетушка изучила вдоль и поперек. Не было секретом, что означает каменное выражение его лица. – Ужель тюремная карета с кандалами ожидает на бульваре? – спросила она, склонив голову. Пушкин вошел молча, пальто снял молча и повернулся с молчаливой угрозой. – А у тебя на пиджаке прореха, – сказала Агата Кристофоровна. – И пальто порвал на груди… Маленьким себе такого не позволял. Призывы к миролюбию пропали зря. Шутить Пушкин не был расположен как никогда. – Тетя, – начала он строго, – будьте добры показать фотографию… Агата Кристофоровна была невинна как младенец. – Какую фотографию, мой милый? – Ту, что прячете за спиной. Она оглянулась. Зеркало прихожей подло раскрыло ее уловку. Непростительная ошибка. – Ах, эту… – сказала она, помахивая снимком, как веером. – Тебе зачем? – Почему скрыли от меня? – От тебя? Да разве от тебя что-то скроешь… Ты же сыщик. – Зачем соврали про Полину Завадскую? Вот теперь шутки в самом деле кончились. Тетушка вошла в гостиную. Пушкин двинулся за ней, как конвой. Она села на любимый диванчик. Который настрадался под игом Тимашева. И теперь радостно принял хозяйку. – Я не хотела вспоминать об этой женщине… Никогда больше… Пушкин стоял над ней, чтобы быть на высоте. С тетушкой это было непросто. – Что ужасного она совершила? – Если узнал, кто она… – Агата Кристофоровна глянула на лицо барышни, почти замазанное чернильным отпечатком ее пальца. – …знаешь, почему о ней забыли. Логика была несокрушима. – Хотел услышать вашу версию… – Она ничем не отличается от той, что разболтал тебе негодный Лабушев… Не мог удержать язык за зубами… – У него не было выхода, – сказал Пушкин и сел рядом с тетушкой. Высота положения ему надоела. С тетушкой она все равно бесполезна. Совсем некстати Агата Кристофоровна погладила его по щеке. – Какой ты стал суровый и жесткий, мой милый Пи… На миг Пушкин ощутил такую теплоту и нежность, что мог растаять. Что было для него непозволительной роскошью. Броня должна быть крепка. – Верно, что Амалия Тимашева выиграла после того, как Полина украла все деньги? – спросил он. Тетушка молча кивнула. – Полина играла на рулетке? – Никогда… Они с Верой были во многом схожи. – Что было причиной воровства? Ответила Агата Кристофоровна не сразу. – Все эти годы размышляла над этим… И не нашла ответ… – Полина утопилась в Рейне, – сказал Пушкин. – Так установила полиция… – При племяннике тетушка не стала расхваливать работу заграничных конкурентов, которую обычно высоко ценила. – Как узнали, что деньги украла Полина? – Этот день у меня перед глазами. – Агата Кристофоровна отбросила снимок. Будто ненужную вещь. – Мы отправились на пешую прогулку всей компанией: я, Лабушев, Тимашев, Вера и Анна… Как вдруг к нам прибегает Амалия, в слезах, вид совершенно безумный. Мы решили, что она окончательно проигралась на рулетке, хотя дала слово не подходить к ней… Амалия стал кричать, что деньги украла Полина, видела, как та убегала из номера отеля, но не смогла догнать… Это была катастрофа: Амалия, как старшая из сестер, должна была выйти замуж первой… Без приданого это невозможно… Мы тут же отправились заявить в полицию… Начались быстрые, не то что у нас, розыски… Вскоре нашли юбку Полины на берегу… Амалия подтвердила, что та убегала к Рейну, пока не пропала из виду… Тело искали, но не нашли, там сильное течение… Полиция составила протокол о смерти… Рассказ был слишком логичным, чтобы найти в нем плохо склеенные осколки. – Тетя, вам не кажется странным, что Полина утопилась с такими деньгами? – сказал Пушкин. – Эта мысль до сих пор не дает мне покоя, – ответила она. – Разумных объяснений, кроме внезапного сумасшествия, я не нашла… – А выигрыш Амалии на рулетке?