15 — Что делать?! Что, черт побери, делать?! — Рикке сидела в кресле и держала в руке жесткий диск с фотографиями картин, но создавалось впечатление, что она хищной птицей набрасывается на Хенрика, причем набрасывается совершенно незаслуженно. — Чего мы добились всем нашим столичным управлением?! Чего добилась я? Татуировщик на свободе и продолжает убивать! Подскажи, если ты такой умный, как можно вывести Нильса на чистую воду! Я несколько раз встречалась с ним, — насколько интимными были эти встречи, Рикке не уточняла, — но ничем не смогла подтвердить свои подозрения. Подозреваю я его все сильнее, а доказательств по-прежнему никаких! Пора определяться — или вытаскивать на свет Нильса или начинать подозревать кого-то другого! То, что Оле не нашел ничего… Тут Рикке прикусила язычок, но было уже поздно — Хенрик заинтересовался. — Где он искал? — Дома у Нильса, — призналась Рикке, — только это секрет всех секретов. Если Оле узнает, что я проболталась, то он меня убьет! — Я уже забыл, — улыбнулся Хенрик. Некоторое время оба молчали, слушая печальную музыку Грига, льющуюся из динамиков. Хенрик любил Грига и слушал его правильно, то есть — на малой громкости, отчего та ж песня Сольвейг[133] становилась еще пронзительнее. Негромкая музыка словно приходит к нам из космоса. Как будто она растворена в пространстве и кристаллизуется, когда ее хочется слушать. — Рикке, а кто сказал, что Татуировщик — мужчина? — неожиданно спросил Хенрик. — Он же нигде не оставил вам ни капли спермы, ни другого биологического материала. Откуда такая уверенность? Разве он не может быть женщиной? Какой-нибудь свихнувшейся активной лесбиянкой, которая ненавидит женщин, всех, или именно такой тип, и мстит им? Или ей просто нравится убивать своих любовниц и украшать их напоследок татуировкой. — Сама я к этому непричастна, потому что пришла на работу в полицейское управление позже, да и специализация у меня несколько иная, но несколько лампеховедов[134] от психологии и психиатрии, изучив материалы по двум первым убийствам, сошлись на том, что Татуировщик — мужчина. Так же считают и патологоанатомы, потому что некоторые следы в телах жертв были оставлены мужским членом. Следы остаются разные, если использовать член или дилдо. — У вас такие продвинутые эксперты… — уголки губ Хенрика дрогнули, а в голосе зазвучала неприкрытая ирония. — В любом секс-шопе продаются фаллосы на любой вкус, некоторые на ощупь не отличить от настоящих. — Ты интересуешься искусственными фаллосами? — удивилась Рикке. — Зачем они тебе? — Иногда у меня бывают выставки, которые оформляются фаллосами, вагинами и надувными куклами. Ну и любопытство тоже играет свою роль. Разве ты никогда не была в секс-шопах и не интересовалась тем, что там продают? — Была, но фаллосов, которые на ощупь неотличимы от настоящих, не встречала, — отшутилась Рикке. — Просто не обращала внимания, — Хенрик не понял шутки. — А что касается ваших лампеховедов, то ведь они делают выводы не видя Татуировщика, не так ли? — Так, — согласилась Рикке, не понимая, куда клонит Хенрик. — Но современный уровень развития науки позволяет делать подобные выводы. — С этим я не спорю, Рикке. Но выводы делаются заочно и женщина, которая внутренне ощущает себя мужчиной, думает, как мужчина, поступает, как мужчина, может в таком случае сойти за мужчину. Ты согласна? — Женщина? — Да, женщина! — оживился Хенрик. — Снаружи она женщина, но внутри мужчина. Возможно, что она старается походить на мужчину и внешне, не в этом дело. Дело в том, что ваш серийный убийца на самом деле не Татуировщик, а Татуировщица! И если мы примем эту концепцию, то я попытаюсь объяснить, как происходит знакомство убийцы и жертвы. Не в деталях, конечно, а в общем. — Я приняла эту концепцию, — в конце концов, концепция была ничем не хуже других, разве что необычной, но ведь и Рикке упрекали в том, что она придумывает ерундовые теории. — Объясни, как он, то есть она знакомится с будущими жертвами. — Есть два варианта, — Хенрик даже немного раскраснелся от волнения, настолько был увлечен. — Первый — это просьба о помощи. Вот ты, Рикке, обычная, то есть ты, конечно же не обычная, совсем не обычная, но с точки зрения статистики… — Мы говорим не обо мне, а о деле, — улыбнулась Рикке, давая понять, что не обиделась на слова Хенрика, а то ведь он мог оправдываться целых полчаса. — Продолжай, пожалуйста. — Если к тебе на улице обратится незнакомая женщина с просьбой о помощи, то как ты отреагируешь? — Зависит от того, какая будет просьба. — Что-то небольшое, несложное, имеющее целью заманить тебя поближе к машине или вынудить в нее сесть. Например — ей внезапно стало плохо, закружилась голова и она просит тебя довести ее до машины, которая стоит недалеко. Я бы на месте убийцы притворился беременной. Беременная женщина — это же так безопасно, естественно и сразу хочется помочь. Вот ты бы отказалась довести до машины милую беременную женщину? По глазам вижу, что не отказалась бы, да еще бы и дверь придержала, пока она садилась в машину. Да, так бы оно и было. — А сев в машину, она мило улыбается, благодарит тебя и говорит, что работает менеджером в каком-нибудь косметическом салоне, или в бутике, короче говоря, в каком-то привлекательном для женщин месте и может дать тебе дисконтную карту или карту на бесплатное посещение, или еще что-то в этом роде и начинает рыться в сумке или в бардачке. Стоять слева неудобно, и женщина такая милая, она, извиняется, что никак не может найти то, что ищет и просит тебя сесть на минуточку в салон… Все же естественно и никакой опасности, разве не так? — Опасности никакой, возможно, что я бы и села. Неудобно же стоять над душой у человека, словно фэрд.[135] — Вот видишь, как все просто! А дальше ты получаешь укол в ногу или в шею и приходишь в себя уже в тайном логове убийцы. Это первый вариант, но у меня есть и второй. Что если все жертвы были бисексуалками и имели роман с убийцей? А, когда они ей надоедали, наступала развязка. Я понимаю, что полиция должна была проверять все контакты жертв и сравнивать их, в поисках общих знакомых, но уделялось ли должное внимание женщинам? — Уделялось всем, даже подросткам, — уверенно ответила Рикке. — Контакты жертв изучали под микроскопом, интересовались не только самими контактами, но и их родственниками и друзьями. Знаешь, как это бывает: «О, привет, Кристен! Помнишь меня? Я — Петер, брат Луизы, мы познакомились на вечеринке…» Вроде бы, совсем незнакомый человек, но ты вспоминаешь, что видела его на вечеринке и… — И что — ни одного совпадения? — Кроме номера 112[136] — ни одного. Причем проверяли все контакты по нескольку раз разные люди. До определенного времени версия с общим знакомым была одной из основных. — А какая сейчас основная версия? — Взять цилиндр фокусника, запустить туда руку и попытаться нащупать ухо Татуировщика, — снова пошутила Рикке. Когда человек пребывает в хорошем расположении духа, ему то и дело хочется шутить. — Или Татуировщицы, — стоял на своем Хенрик. — Навряд ли, — не очень уверенно сказала Рикке. — Если все эксперты единогласно решили, что Татуировщик мужчина, то я склонна им верить. Тебе, как человеку далекому от психологии и психиатрии, может показаться, что мы высасываем все наши суждения из пальца… — Ну что ты, Рикке! — Может. Психика — тонкая и невидимая материя, рукой ее не пощупать, вот и кажется иногда, что мы просто валяем дурака. Но на самом деле все системно и все научно. К тому же, эксперт никогда не делает необоснованных утверждений. Эксперт непременно должен объяснить, почему он пришел к такому выводу. Я хоть и не специалист в области гендерных различий, но ты раздразнил мое любопытство и мне хочется получше познакомиться с тем, что написали мои коллеги. — Поделись потом информацией, — попросил Хенрик, — мне интересно. — Поделюсь, — пообещала Рикке. На следующий день Рикке постаралась побыстрее расправиться с текущими делами, чтобы изучить заключения по Татуировщику. Просмотр картин известных художников, Рикке пока отложила. В первую очередь надо заниматься тем, чем хочется заниматься в первую очередь. Стыдно признаться, но заключения специалистов были составлены так заумно и изобиловали таким количеством оговорок, что Рикке мало что в них поняла. Но выводы были сформулированы с предельной четкостью, как того требовала юстиция. Да и обстоятельства косвенно подтверждали, что Татуировщик мужчина, причем — сильный, находящийся в прекрасной форме. Он никогда не тащил трупы волоком от автомобиля до того места, где они были найдены, а нес их на руках. Это совершенно точно, потому что отсутствовали следы волочения на асфальте и на пленке, в которую были упакованы тела. А ведь жертвы в среднем весили около шестидесяти килограмм. Сама Рикке не смогла бы достать из багажника свою подругу Лисси и отнести ее на руках за двадцать-тридцать метров. Сил не хватило бы. А ведь она была молода и находилась в довольно сносной, если не хорошей, физической форме. Да и задушить человека не так уж просто, нужна не только сноровка, но и сила. А сил у Татуировщика было столько, что его удавка глубоко впивалась в горло жертвы. Еще чуть-чуть и голову можно отрезать. Нет, Хенрик неправ, Татуировщик — мужчина. И не в авторитетных заключениях дело, Рикке сама это чувствует. Словами это не объяснить… От изучения старых материалов Рикке вернулась к новым, к Аннетт Мейснер, четырнадцатой жертве Татуировщика. Раскрыла во весь экран фотографию рисунка на ее животе и в очередной раз попыталась понять, что он означает. Косой крест, к которому слева пририсовали вертикальную черту и продублировали левую нижнюю. Похоже на недорисованный бант или недорисованную бабочку. Какой смысл в недорисованной бабочке? В задумчивости Рикке машинально оттянула пальцем книзу и вбок левое нижнее веко и рисунок Татуировщика начал раздваиваться. Буквы «Р» и «Х»? Какой в них смысл? Пиксель? При чем тут пиксель? Озарение обрушилось на Рикке, когда она уже отпустила веко и рисунок стал прежним. Это не буквы, а руны! Руна «Вуньо», символизирующая радость и руна «Гебо», символизирующая дар. Радость и дар. Дар радости. Радостный дар? Татуировщик дарит обществу очередной труп и радуется этому? Сдвоенные руна — вот сущность его рисунков! Рикке открыла все фотографии татуировок, начиная с самой первой, и принялась расшифровывать их. Первая жертва Татуировщика, Анне Йохансен. Руна «Райдо» и руна «Манназ». Дорога и человек или дорога и мужчина. Путь мужчины? Путь убийцы? Вот мой путь? Таков мой путь, говорит Татуировщик? Вторая жертва, Агнес Нильсен. Руна «Совило» и руна «Тейваз». Солнце и воин. Солнце освещает путь воину? Воин идет к солнцу? Третья жертва, Моника Блажевич. Руна «Хагалаз» и руна «Феу». Гибель и благополучие. Жертва? Жертвоприношение? Четвертая жертва, Ингер Хансен. Руна «Турисаз» и руна «Одал». Тролль и традиции, наследство. Наследство троллей? Намек на то, что тролли приносили жертвы? Пятая жертва, Бертина Педерсен. Руна «Иса» и руна «Перт». Лед и тайна. Лед — это смерть? Шеста жертва, Метте Андерсен. Руна «Альгиз» и руна «Йера». Защита и время или защита и возраст. Защита от чего? От смерти? Седьмая жертва, Катрин Зельден. Руна «Дагаз» и руна «Наутиз». День и огонь. Или день и нужда, ведь «Наутиз» символизирует и нужду. День нужды? Какой? Восьмая жертва, Берта Кристенсен. Руна «Уруз» и руна «Эйваз». Сила и устранение препятствий. Сила устраняет препятствия — логично. Девятая жертва, Пернилла Ларсен. Руна «Ингуз» и руна «Эваз». Богатство и перемены. Кому это перемены сулят богатство? Десятая жертва, Ига Сёренсен. Руна «Дагаз» и руна «Хагалаз». День и гибель. День гибели жертвы, наверное. Одиннадцатая жертва, Эмма Расмуссен. Руна «Ансуз» и руна «Перт». Порядок и тайна. Порядок тайны? Пока сохранена тайна, все в порядке? Двенадцатая жертва, Инга Йоргенсен. Руна «Хагалаз» и руна «Альгиз». Гибель и защита. Защита от гибели? Тринадцатая жертва, Камилла Миккельсен. Снова руна «Халагаз» и руна «Одал». Гибель стала традицией? И последняя, четырнадцатая жертва, Аннетт Мейснер. Руна «Вуньо» и руна «Гебо». Радость и дар. «Где были раньше мои глаза? — удивлялась Рикке. — Это же так просто! Это же так ясно, само бросается в глаза». Совсем как в картинке-загадке. Когда тебе покажут лису, спрятавшуюся в ветвях ели — удивляешься, как можно было не заметить ее. До тех пор, пока не покажут — не найдешь. Но увидеть мало, надо еще и понять. А что тут понимать? Каждой паре рун можно подобрать подходящее толкование. В любом случае, это не какое-то конкретное послание, потому что прочтенные подряд руны сливались в полную белиберду, а некий утонченный философский посыл. Татуировщик — интеллектуал. Интеллектуал и хитрец. Загадал всем загадку, которую бесполезно разгадывать, потому что разгадка не приносит никакой пользы. Проклятый Татуировщик не зашифровал рунами свое имя, свою фамилию и свой адрес! Это всего лишь игра больного ума — замучить молодую женщину, задушить ее и вытатуировать у нее на животе две слившиеся воедино руны. Лед и тайна? День и гибель? Путь человека? Человека ли? Радость померкла. Да, Рикке завтра же утром расскажет Мортенсену о своем открытии. И что она услышит в ответ? Сакраментальное: «какую пользу из этого можно извлечь?». А можно ли извлечь пользу? Это же новая деталь… Татуировщик сведущ в рунах… Как и большинство датчан. Датчане, пожалуй, самые скандинавистые из скандинавов, больше остальных гордятся своими корнями и своей историей. В частности — обожают напоминать норвежцам и шведам о том, что Кальмарской унией[137] правили датские короли. Датчанин может не знать имени первого датского короля и где находится Эльсинор, в котором Шекспир поселил Гамлета, но про Кальмарскую унию он будет знать непременно. Иначе он не датчанин. Вот, если бы, Татуировщик орудовал в Шанхае или в Неаполе, то открытие Рикке могло бы оказаться ценным. Не так уж много скандинавов там живет… Но все же, «подвинутость» на рунах в какой-то мере сужает круг поисков. Например, можно было не тратить столько времени на боснийцев из Нёрребро, так как Един Балич и его брат вряд ли разбирались в рунах. И если в поле зрения полиции попадет какой-нибудь пакистанец или сомалиец, то не стоит уделять ему слишком много внимания, если, конечно, он не является профессором скандинавской истории Копенгагенского университета. Оле недаром повторяет, что один волосок с места убийства может рассказать в десять раз больше, чем все свидетели вместе взятые. Любая деталь полезна в конечном итоге. Кстати, а можно ли по рунам сделать вывод о том, как менялось настроение Татуировщика от убийства к убийству? Вот это могло бы оказаться полезным.