– Что? Какие еще документы? Что за цирк вы тут устроили? Без моего ведома! – с места поднялся Казимир Евграфьевич. – Что ты, Глашка, несешь? – Аристарх Свистунов недовольно качал головой. – Да, Глафира Кузьминична, вот документы. – Капитан Железнов придвинул ей первую попавшуюся ему на глаза папку со стола, тоже подмигнув в ответ. – Замечательно, я так и думала, Олексий Котов, по данным экспертизы, умер от сердечной недостаточности, а только потом его скинули в речку. Также от сердечной недостаточности умер и ваш супруг Вениамин Калашников, который был намного старше вас, но имел большое достоинство – богатство, и вам удалось и его приворожить к себе, но через десять лет тоже сердце такой любви не выдержало – последствия приворота? – Вы ничего не докажете, Олексий утонул… – уже нерешительно сказала Арина. – Сердечко в воде отказало, и он утонул. Возможно! Но что вы скажете о той бутылке красного вина, которым вы потчевали сегодня утром Мирона Ткачевского? Ему после этого вина стало так плохо, что он совершенно не сопротивлялся, когда его собирались расчленить топором! – Вот именно, что это Анфиса собиралась его расчленить! – снова закричала Арина. – А я видела безумный взгляд Анфисы. Скорее всего, после этой волшебной настойки она полностью потеряла свое сознание, была не в себе и выполняла все ваши команды – могла в таком состоянии даже убить человека, потому что, Арина Витальевна, это вы ей приказали. – Тоже чушь и глупости! – фыркнула Арина. – Остатки этой жидкости переданы экспертам-криминалистам, я уверена, что они найдут в жидкости галлюциногенные составляющие, влияющие на сознание. Увидев сыскных людей в комнате, вы сами выпили глоток этого вина и начали хохотать как безумная, вам нужно было создать себе алиби, что вы не могли никого убить. Я облизнула каплю этого напитка, и все полчаса, что мы ехали до управления, меня преследовали видения и странные голоса в голове, – кивнула Глаша. – А может, эти видения и сейчас вас преследуют? Такую глупость выдумать! – ехидно парировала женщина. – Вы проводили магические карельские ритуалы в своем зимнем саду, после приворотов люди сильно менялись, любая магия влияет на психику. Все свидетели говорят, как сильно изменился Остап после женитьбы на Анфисе, он стал сильно пить, бить и жену, и детей, ревновал ее ко всем. Это последствия приворота, но с таким действием долго не живут – десять лет максимум, а потом сердце отказывает. Так вышло с Олексием Котовым, с Вениамином Калашниковым. Но с Остапом случилась осечка – Анфиса, будучи замужем за Савицким, влюбилась в Мирона, но он вам сильно не нравился, вы отказались его привораживать, тогда Фиса, последив за вами, сама сделала этот ритуал, но у нее не оказалось должного умения, таланта, или духи ее не послушали, но что-то вышло не так! Что именно? – Остап совсем с катушек слетел, кинулся на Анфиску, безумный, хотел ее прибить! Нельзя привораживать нового, пока старый привороженный еще жив, – одно из правил магии, – хмуро кивнула Арина. – И вы его убили? – Так получилось, Анфиса его убила, она только оборонялась! Это несчастный случай! – А тут вы лукавите, Арина Витальевна, это не был несчастный случай. Вы за две недели до его смерти специально покупали в скобяной лавке топор. Вы готовились к преступлению, хотели подставить Анфису, в ее вещах покупали топор в темное время суток, чтобы продавец вас не заметил! – Это Анфиса, все она! – вопила Калашникова. – Глашенька, но зачем тогда они пришли ко мне искать преступника, и Анфиса так умоляла ее спасти, на коленях стояла! – спросил сыщик Свистунов. – Когда они к вам пришли, я тоже обратила внимание на странное поведение Анфисы Семеновны. И вы заметили, что Арина пару раз подносила ей флягу с живительным успокаивающим чаем? Я думаю, это тот самый напиток из бутылки, который вызывает галлюцинации. – Но зачем они к нам пришли? – снова не понял Аристарх Венедиктович. – Анфиса сама хотела вас найти, она действительно испугалась, что попадет на каторгу. Она ничего не помнила, была под воздействием дурманящего напитка и магических чар подруги, а Калашникова, хоть и привела подругу к сыщику, была уверена в своей безнаказанности и в том, что на нее никогда не выйдут. – Но как вы это поняли? – внимательно посмотрел на Глафиру ротмистр Жилин. – Когда я зашла в дом к Калашниковым, дамы пили красное вино, причем в основном пила Анфиса, она была навеселе. Арина почти не притрагивалась к напитку, а когда я попросила мне налить, то специально разбила стакан и пошла убирать осколки, а вино мне так и не предложили. Так что, я думаю, экспертиза все докажет. Арина Калашникова молча сидела в кресле, с ненавистью гладя на Глафиру. – Надо было тебе в вино мышьяк подлить! – со злобой процедила она. Глафира в ответ ласково улыбнулась. – Никак не получится, Арина Витальевна! – Уведите ее отсюда, – приказал ротмистр Жилин. – Ждем экспертизу, а потом будем подтверждать или опровергать вашу версию, Глафира Кузьминична. – Пойдем, Глашка, отсюда. Время обеденное уже, а у меня с утра маковой росинки во рту не было, – капризно оттопырил нижнюю губу Аристарх Венедиктович. Казимир Евграфьевич чуть не свалился со стула, не в силах поверить в только что слышанное, ведь пустое блюдо с пирогами опровергало слова лучшего сыщика Санкт-Петербурга. Санкт-Петербург. Август 2022 г. Ксюша с удивлением открыла старый блокнот и прямо тут, на скамеечке, несмотря на нудный питерский дождь, погрузилась в воспоминания своей прабабушки Любови Крыловой: «Если кто-нибудь совершенно случайно или умышленно найдет мой блокнот, то я хотела бы рассказать удивительную историю, произошедшую со мной холодной осенью 1923 года…» — начала читать Ксюша. – Тысяча девятьсот двадцать третий год – это же почти сто лет назад! – поразилась вслух девушка. – Вообще-то девяносто девять, – поправил ее Саша, зябко поежившись на ветру. – Не занудствуй! – строго сказал Ксюша и снова погрузилась в чтение прабабушкиного дневника. Так она просидела на скамейке более двух часов, забыв про холодный ветер, моросящий дождь, забыв обо всем на свете. Прабабушка Люба рассказала про бум самоубийц на Обводном канале в 1923 году, про знакомство с младшим сержантом милиции Александром Ильиным и про мистику этого странного места, про то, что рабочие откопали при строительстве теплотрассы, и то, что на дне Обводного творится чертовщина, про русалок с зелеными волосами и грозного уродливого старика, которые затягивают на дно мирных жителей города. Любовь Николаевна в блокноте приложила статью из «Красной газеты» о находке рабочих, средневековую хронику Эрика Абосского и историю о том, как сама отправилась к товарищу Жданову и что с этого вышло. Заканчивался блокнот такими строками: «Ни в 1924, ни в 1925 году самоубийц на Боровском мосту почти не было, из нового дома из Твери я следила за событиями в Петрограде, переписывалась со своими старыми знакомыми. Все подтверждали, что в городе все спокойно, люди не топятся. Я порадовалась, что все само по себе закончилось, возможно, русалки насытились человеческой кровью и больше не будут мстить людям. Но ровно через десять лет, в 1933 году в Обводном канале утопились около сотни человек. В 1934 году опять все закончилось. Кошмар продолжался в 1943, 1953, 1963 годах. То есть каждые десять лет после осквернения языческого капища духи воды мстят живым. Почему именно десять лет, я сказать не могу. Надеюсь, что мой дневник и мои выводы попадут в руки умным и ответственным людям, которые не выбросят его на свалку, а придумают, что сделать с этой напастью. Проклятие Обводного канала забрало у меня первую настоящую любовь! Октябрь 1965 года. Любовь Николаевна Крылова». Прочитав последнюю строку, Ксюша еле сдержала слезы. Так вот что произошло с прабабушкой. Строки дневника читались как мистическая сказка-страшилка, но самое ужасное заключалось в том, что это была правда. – Значит, у нас есть полгода – до две тысяча двадцать третьего, чтобы искоренить это проклятие! – громко заявил Саша и крепко сжал руку девушки. Санкт-Петербург. Ноябрь 1893 г. Через две недели после описанных событий в меблированные комнаты на Мойке, квартиру сыщика Свистунова, вежливо постучали. Глафира, вытерев грязные руки о передник, побежала открывать дверь. Опять кулебяка задерживается, но гости, а тем более клиенты, важнее всего. Глафира уже оставила бесполезные попытки пересадить хозяина на здоровый рацион и снова вернулась к вкусной, жирной и не всегда здоровой пище. И сейчас, вся в муке и в начинке для кулебяки, она выбежала открывать дверь. Еле сдержала возглас удивления. На пороге стоял капитан Семен Гаврилович Железнов с огромным букетом белоснежных роскошных роз в одной руке и большой корзиной с фруктами и сладостями в другой. – Добрый день, капитан Семен Гаврилович, – улыбнулась Глаша. – Добрый день, Глафира Кузьминична, – поклонился гость. – Я сейчас доложу Аристарху Венедиктовичу, он вас обязательно примет, – затараторила Глаша, с изумлением рассматривая роскошный букет – ей никогда таких не дарили. – А я не к Аристарху Венедиктовичу, а к вам, это тоже вам, и от меня, и от Казимира Евграфьевича, – передал букет и корзину оторопевшей горничной. – Ой, спасибо, а зачем? А почему? – Глаша еле стояла на ногах от тяжести букета. – Проходите в гостиную, – кивнула она внутрь дома. Железнов потоптался на пороге и прошел в комнату, где столкнулся с Аристархом Венедиктовичем, тоже удивленно рассматривающим необычные дары, преподнесенные горничной. – Глашенька, у нас гости? – спросил он. – Как видите, Аристарх Венедиктович, – кивнула девушка. – Добрый день, господин Свистунов. Я зашел, чтобы высказать восхищение вашими талантами и талантами вашей горничной. Как вам удалось в сжатые сроки распутать убийства на Обводном канале… – начал капитан. – Да, я такой, – гордо поклонился Свистунов. А Глафира хихикнула в кулак и побежала ставить цветы в вазу, самую большую, что нашлась в доме. Вернувшись в гостиную, она обнаружила хозяина и Железнова, обсуждающих произошедшие преступления. – А как там Арина Калашникова? Она созналась в преступлениях? – спросил сыщик. – После того как эксперты в вине нашли галлюциногенные грибы псилосибе полуланентовидная, растущие в далеких районах Олонецкой губернии и обладающие психоактивными веществами, Арине Калашниковой пришлось рассказать правду. Она уверяет, что всегда любила Анфису как младшую сестру и пыталась ей помочь, защитить от плохих мужчин, но каждый из ее избранников был хуже предыдущего. Все ее били, обижали, она грешила на супругов, но всему виной был магический ритуал, которому ее научила бабушка-карелка. Обрубленные ветви деревьев олицетворяли этих мужчин, потому их и расчленяли, обрубая таким образом их «ветви» – части тела. Этот ритуал называется «карсикко» и до сих пор встречается в некоторых районах Олонецкой губернии, – скривился как от зубной боли капитан Железнов. – Я в этом не силен, но Арина рассказывала, что это древняя магия, которая действовала безотказно. И она действительно с молодости привораживала, наводила порчи, делала всякие ритуалы. Вся деревня ее знала как ведьму. Мы потом действительно отправили запрос в Китерму, и все подтвердилось, – кивнул Семен Гаврилович. – А вот почему у мужа, у Вениамина Карловича, были руки перевязаны крест-накрест? Вот с этим я никак не разберусь, – спросила Глаша. – Тут тоже все очень непросто. Через десять лет действие обряда слабеет, и привороженный мужчина умирает, если к тому времени не сопьется. Вениамин умер сам от остановки сердца, по их карельскому обряду они умершему перевязали руки, можно было и хоронить. Но тут всплывает один интересный момент: с Вениамином Калашниковым у Арины был подписан брачный договор. После смерти Вениамина Карловича она не получила бы ни копейки из его более чем большого капитала и должна была бы покинуть роскошную квартиру. У Вениамина Карловича есть взрослая дочь от первого брака, которой он и завещал все свое имущество. Он не помогал девушке и хотел после смерти осчастливить своего ребенка. С Ариной они так детей за десять лет и не завели, – ответил Семен Гаврилович. – Итак, Арина Калашникова увидела, что супруг скончался, но терять деньги совсем не хотелось. Она всем сообщила, что Вениамин Карлович уехал в командировку, а сама отрубила ему голову и скинула в Канаву, благо что канал рядом – далеко не идти. Она думала, что без головы Калашникова никто не опознает, а она так и будет знакомым рассказывать сказки про вечные командировки супруга и жить припеваючи. – Но вечно он же не может по командировкам ездить? – спросила Глафира.