Часть 3 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Штурм начался с утра, как только встало солнце. Зашумели, зашевелились половцы, подтянули к стенам прибывшие ночью тараны и камнеметы.
Обороняющиеся приготовили палки сталкивать с лестницы особо ретивых, поднимали на стены котлы со смолой и горячей водой, готовили паклю, сбрасываемую горящей на головы штурмующих. Укрепляли ворота и сгоняли жителей в центральную башню, где можно было уцелеть от стрел и осколков камней противника. Все воины встали на стены и приготовились к штурму. И он начался.
Подтянутые к стене катапульты, начали забрасывать в крепость камни. Лучники на стенах обстреливали обслуживающих тараны и те падали, сраженные стрелами. Их заменяли новые и бросание камней продолжалось. Подтаскивался таран для ворот - сооружение из толстого бревна, качающееся на ременных петлях. Стрелки сверху поливали их кипящим маслом и смолой, а потом пускали зажженные стрелы. Одежда на половцах горела, слышались визги, крики, стоны. Защитники сами падали от туч стрел, бесконечно летевших из стана врага. Осколки камней стен попадали в воинов, и они падали либо раненные, либо мертвые. Женщины и подростки оттаскивали их в сторону, перевязывали, поили водой. Мужики тушили горящие постройки и возы со скарбом, стоящие под стенами, а также подавали котлы и заменяли упавших воинов на стенах. Вооружившись палками, они сталкивали ползущих по лестницам половцев, и стреляли пращами и луками.
Все присутствующие в крепости принимали участие в ее обороне, ибо понимали, что ворвавшийся враг не пощадит никого: ни женщин, ни детей, ни стариков. Башня с колоколом, возвышающаяся в центре была обстреляна, и колокол постоянно гудел от каждого попадания. Навесы над переходами горели и обрушались не только на головы осажденных, но и на забравшихся к ним врагов. Шло сражение уже на стенах. Но упорство русских и их активное противоборство имело успех. Так ничего и, не добившись, половцы отползали и убегали от стен, попадая под расстрел лучников и своих и чужих.
Это был первый штурм, и он окончился победой. Осажденные ликовали. Потом они подсчитывали свои убытки и потери, осматривали крепость и ремонтировали стены. Половцы также притихли и редко, кто вновь скакал к крепости и стрелял по сторожам.
Славка предлагала свой план вылазки и кроме всего, расставила по всем стенам миски с водой.
- Смотрите поверх, - учила она стоящих там воинов, - ежели пойдет кругами или рябью, скажите сразу. Это значит, что половцы подкоп будут сооружать. ДолжОн кажный быть настороже. Понятно?
Воины согласно кивали, так как уважали за удаль, смелость и находчивость. Все знали не только, что она дочка воеводы и еще невеста княжича, но и то, что умелый и храбрый в бою воин. Вот и сейчас она собирала свой небольшой отряд для ночной вылазки, для взятия языка и осмотра крепости снаружи.
Ворота тихо приоткрылись, и прохода не получилось сразу, так как было завалено трупами. Под шумок и дым от догорающего тарана, она пробиралась между останками половцев, и с ней еще трое ее разведчиков.
Сумерки закрывали их от глаз сторожей и своих и чужих. Пользуясь этим обстоятельством, они прошли вдоль стен и по пути прихватили зазевавшегося половецкого вора, что обшаривал, втихоря, трупы своих же земляков. Заткнув рот кляпом и связав, один из разведчиков вскинул его на плечо, и они вернулись к воротам, но там уже суетились половцы, разбирая завалы и трупы.
- Што будем делать? – Тихо спросил один из разведчиков.
- Будем отходить назад, - ответила Славка, и они медленно поползли обратно.
Через метров пятьдесят, она привстала и еле слышно свистнула. Сверху ей ответили также свистом, потом спустилась веревочная петля с концом. Привязав к концу языка она вновь свистнула и того подняли вверх, а потом и всех остальных. Это был ее еще один вариант плана, о котором она и рассказывала воеводе. Тот одобрил и только после этого отпустил в разведку. Данные от допроса и их рассказа не радовали – половцы готовили новое наступление.
- А от своих нет пока никаких донесений? – Спрашивали старшины на очередном собрании поздним часом в горнице воеводы.
Тот покачал головой.
- Нет, но надежа, што будет. Еще мало времени прошло. Надо продержаться еще хотя бы пару дней. А там посмотрим.
Славка, присутствовавшая тут же, посоветовала уже утром, вывести отряд для сражения с половцами, пока те будут молиться и завтракать. Ее рассуждения одобрили и решили, таким образом, навести панику и расстроить планы половцев на утренний штурм.
- Пока они опомнятся, пока соберутся, мы сможем их немного пощипать, - улыбалась восторженно девушка.
Щеки раскраснелись, глаза горят зеленым огнем. И так она была в тот момент хороша, что даже отец залюбовался ею и крякнул, огладив бороду.
- Хороша жена будет у Владимира, - подумал он, - жаль, что уедет с ним в отруб, что даст тому старый князь во владение после свадьбы.
Но они еще не знали, что свадьба не состоится и что старый князь со своим старшим сыном, был предательски убит в стане хана Узбека. Так тот ответил на старания Всеволода объединиться и указать Золотой Орде, что русские земли не подвластны пришлым монголам и тем более после столетия их захватнических войн.
Владимир еще оплакивал своих родных, как пришла весть о нападении на юг уже теперь его княжества.
- А там моя Славка! - Мучился он думами и собирал войско для подмоги.
Через три дня он выступил и уже к концу недели вышел в тыл врага, совершив обходной маневр. Стоящие лагерем под стенами половцы не ждали так быстро подкрепления и тут же вступили в навязанный князем бой. Их поражение было продолжением отчаянного отражения атак на крепость, мужества воинов и жителей, длившимся уже более десяти дней. Подошедшие войска удельного князя Ивана Московского помогли в полном разгроме коша половцев, оставленного для взятия малой крепости Стародубского княжества. Памятка о взаимоподдержке и помощи была выполнена, и осталось только проследить, чтобы весть дошла до основного тумена половцев. Что и произошло. Кроме того, хан Узбек испугался объединения князей при этом половецком нашествии и отозвал своих от продвижения вглубь русских земель, тем более, что и другие княжества оказали сопротивление и не пустили врага дальше южных рубежей.
Атака половцев захлебнулась, и орда откатилась к своим землям, прихватив с собой обозы со скарбом, животными и рабами. Среди них была и раненная Славка.
А получилось совершенно случайно. Когда она стояла на стене, расправляясь с очередными ползущим по лестнице половце, то получила стрелу в руку в которой и держала палку. Получивший толчок ею, воин ухватился за неё обеими руками, боясь высоты и, падая, утянул ту за собой. Все случилось быстро и незаметно. Только к вечеру, когда воевода не увидел дочь в горнице, приказал искать ее по всей крепости, но той нигде не было. Отчаянию отца не было предела. Разведчики ее отряда просились наружу, предлагая отыскать ту среди убитых.
- Можа она и не убита, - рассуждал один из них, - тогда и найдем хушь каку.
Но их намерения и действия были напрасны – сколько те не искали, не смогли найти ее в таком скопеще трупов и решили отложить поиски, размыслив, что она уже мертва.
Когда увидели, как сжигают свои трупы половцы и вовсе отчаялись найти ее, так как те жгли и своих и чужих, чтобы не распространять заразные болезни, что в таких летних походах косили воинов почище стрел. И когда были отбиты атаки и половцы откатились с остатками войска в тылы, еще долго искали хотя бы останки девушки. Но все было тщетно – никаких следов. Владимир был в отчаянии, он не мог себе представить Славку мертвой, он просто не хотел ее таковой представлять. Но поиски были прекращены, как только нашли ее одежду и кольчугу в одном из брошенных при отступлении, обозов половцев. Она была запачкана в крови, и отец понял, что дочки нет на свете, так как одежду снимали уже с трупов.
Организовав похороны всех защитников крепости, Владимир поднял чашу и за свою невесту.
- Прости меня, любимая! - Шептал он, и слезы ползли по его заросшим бородой щекам. - Я помню тобя, и ты останешься в моем сердце!
Глава 5
А в это время, в покачивающейся арбе с матерчатым верхом, лежала раненная Славка и тихо стонала от боли. Очнувшись, открыла глаза и вновь посмотрела на верх кибитки, что подпрыгивала на ухабах и колеях. Плечо болело сильно, тряпица, которой повязали сверху, заскорузла от крови и слегка пахло гноем.
- Что же мне делать? – Сверлила мысль в ее голове и ответа она не видела.
Застонав, привстала, придерживая левую руку, и присела, оглядывая в который раз арбу с одним возчиком, половцем, среднего возраста. Он сидел к ней спиной и обслуживал как мог: перевязывал, поил и кормил, водил опрастаться, но и следил за ней постоянно. Говорить с ним она не могла, так как языка не знала, так только отдельные фразы, которые помогали ей в пути. Сначала она была без сознания, потом пыталась узнать, где она и сколько уже прошло дней. Половец отвечал отрывисто, был немногословен, и ей удалось сопоставить и его фразы и ее наблюдательность. То, что она переодета и едет в повозке, а не плетется пешком, к тому же ее еще и лечат, говорило о том, что у нее какая-то привилегия. Только за что и почему, она не понимала пока и к тому же ее держали вдали от основной толпы рабов, где она могла бы получить информацию и новости. Приходилось всего добиваться самой, прислушиваясь и приглядываясь. Так она поняла, что захвачена в плен и принадлежит сейчас одному из главных старшин в войске орды, или как они тут говорили – кошевому.
- Почему? – Думала она. - Что-то известно обо мне? Видимо, для получения мзды от отца или от Владимира.
Это ее не успокаивало, хотелось бы узнать побольше, но пока имела то, что имела на данный момент. Поняла, из отдельных фраз сидевших у костров половцев, что их нашествие захлебнулось, что атака отбита, благодаря мужеству русских воинов и поддержки удельных князей. Орда откатывалась назад отдельными рукавами во главе со старшинами (кошевыми) и тянула за собой награбленное. Двигались медленно, так как обозы оттягивали и к тому же мешали делать короткие набеги по пути следования. Большие селения и крепости обходили стороной, не втягивались в бои с местным воинством, а на малые деревни нападали, грабили, захватывали в плен.
Уже более двух недель Славка ехала с одним из таких обозов, и не могла даже слезть самостоятельно, так как ноги и руки ее уже были связаны, после того, как она попыталась однажды сбежать ночью из лагеря, прихватив лошадь. Но была схвачена, еще когда садилась на нее. Конь, которого она облюбовала, принадлежал помощнику кошевого и был тому предан. Учуяв, что на него садится не хозяин, взбрыкнул и скинул девушку, как только та вскочила на него. Седла не было, одни удила и к тому же такая преданность - все вместе не дала возможности убежать. Сторожа, находившиеся недалеко, услышав ржание, кинулись и подняли Славку с земли.
- Не на того коня поставила. - Сожалела она, скрючившись от ударов сапог в бока, и закрывая руками лицо.
С тех самых пор ее связывали и при нужде, развязывали, чтобы та смогла поесть или сходить по надобности. Уже не доверяли и приставили еще одного воина, следить за кибиткой. Он ехал рядом и иногда лениво переговаривался с возчиком. Так Славка узнала, что ее везут в подарок старому хану Золотой Орды Узбеку, если тот заплатит за нее либо золотом, либо повышением в иерархии кошевому.
- А если нет? – Спрашивал у молодого словоохотливого воина старый половец.
- Тогда отойдет к старшему или отдаст кому еще. Она молодая и красивая. Может и работать и детей рожать. Сколько захочет хозяин. За такую дадут много.
Славка качала головой и горько вздыхала вспоминая отца, своих родных и Владимира, его сильные руки и горячие губы. Как пред глазами возникало его лицо, когда они виделись в последний раз.
- Ты выйдешь за меня? – Шептал он, склоняясь к ней, когда они, отдышавшись от любовных игр, лежали на сеновале отцовской конюшни.
- Выйду! - Улыбалась она и притягивала за шею своего избранника. - Скажи, што любишь?
- Люблю и очень! - Целовал ее Владимир, и его короткая мягкая бородка щекотала ей шею и грудь. - Ты одна для меня на свете, любимая и желанная.
- А ежели меня убьют или што еще хуже пленят, што будешь делать? – Выпытывала она, вглядываясь в затуманенные глаза парня.
- Сам умру без тобя! - Он целовал ее, и они смеялись вместе, обнимая друг друга.
Всё это припомнилось сейчас, когда она ехала на арбе связанная и обессиленная.
- Будет ли ждать? Или поверит, что умерла и тогда женится и будут у него детки. А я останусь только в памяти, да потом и она сотрется, если не смогу вновь сбежать. А отец? То-то ему будет печаль. Жалко.
Закончились лесные массивы русской земли и начались степи половцев. Было жарко, кругом, куда ни кинь взгляд, ровная ковыльная степь иногда с пустыми проплешинами голой потрескавшейся земли. Войско, что прошло здесь недавно, подняло такое количество пыли, что она ощущалась всеми, кто вел обозы и шел следом. Она чувствовалась на лице, попадала в рот, и першило горло. Духота не отступала даже ночью и многие пленные падали замертво или же умирали к утру. Половцы не убирали трупы, только сталкивали тех с дорог и шли дальше. Колодцы, что попадались по пути, были уже наполовину исчерпаны, но обозники поили коней в первую очередь и только потом пили сами и давали пленникам. Кормили скудно, совсем не ухаживали за раненными, даже своими: оставляли умирать или же добивали, если те просили их об этом. За ордой половцев оставались не только сожженные города и села, по дороге их отката назад, они оставляли мертвыми животных, не упокоенных рабов и собственных воинов. Тянущаяся за ними смерть оставляла свои метки.
Прошло еще две недели, и Славка была доставлена в главную ставку ордынцев. Их сгрузили на окраине поселения в глинобитном сарае. Там, она просидела вместе со всеми пленными еще три дня. Духота, стоны и матерщина сопровождали ее все эти дни. Ругались мужики, плакали дети и женщины, стонали больные. Кормежка раз в день, поили два раза и никакого лекаря, добавляли половцам еще и работы по упокоению умерших. Вскоре началась разборка всех рабов на отдельные группы для продажи на рынке: отдельно мужчин, молодых девушек и детей. Остальные были также пересортированы и дожидались своей участи в разных сараях. Тут еще более усилился плач разлученных детей с матерями, мужчин с семьями, девушек с любимыми.
Славку же определили в отдельную половину сакли вместе с молоденькими девушками не старше пятнадцати лет.
- Для гаремов, - сказала старшая половецкая женщина, ухаживающая за ними.
Она и еще двое с ней молчаливых девушек, помогли тем вымыться и переодеться в чистые обноски, кормили и давали много воды для пития и омовений тела.
- Вы должны понравиться хозяевам, - говорила женщина, сурово сдвинув брови.
Уже за время пути Славка начала немного понимать речь половцев и даже задавать вопросы. Так она узнала, что ее не будут выставлять на торги, как других девушек и что на нее есть другие замыслы. Как рассказала смотрящая, на нее есть заказ для самого хана Узбека, но пока еще не поступало распоряжений везти ее в Золотую Орду.
- Жди, и молись, чтобы туда попасть, - советовала ей суровая женщина. - Там тебя ждет сладкая жизнь полная красивых платьев, вкусной еды и ласки главного хана.
Славка сплевывала и отворачивалась, а женщина, глядя на ее хмурое лицо, качала головой и бормотала, что им молодым непонятна жизнь, но скоро все станет на свои места.
- И чего ты плюешься? – Увещевала она Славку. - Там рай для таких, как ты. Не хочешь, так тебя отдадут последнему ордынцу, а те не церемонятся, враз на рабский рынок выкинут или отдадут на потеху своим родственникам или друзьям. И такое бывает. И тогда твоя жизнь будет адом. Спаси Аллах! – она вскидывала голову и закрывала ладонями лицо.
Славка уходила и садилась под стену дома на корточки и затравленно осматривала весело гомонящих девушек. Она не понимала, чем они так радостны, ведь им грозит кабала, притом постельная. Но из разговорив некоторых из них, начала понимать, что после нищенской жизни в своей деревне, где им предстояло такое же существование, здесь они получали все, кроме свободы: пищу, кров, много красивых вещей и драгоценностей. А Главное, что не надо работать! Но что до постели с нелюбимым, то и там, в своих селениях, они также будут принуждены делить ее с тем, на кого укажут родные. Так в чем им разница? Зато здесь, в гаремах богатых ордынцев, они будут сыты и одеты не хуже княжон.
Славка понимала их и не понимала.
- Как можно, отдаваться нелюбимому, да еще и по принуждению? И мне такое придется? – Думала она и вздыхала, вспоминая руки и губы своего Владимира. - Какое счастье, что он был у нее и что ей не придется терпеть и плакать от первого соития. А может быть, не будет и вовсе? Все же отдаваться врагу, такого ни кому не пожелаешь. Как Бог даст. Он не оставит в беде. Знаю. - Сокрушалась девушка, вздыхала и замыкалась в себе.
Глава 6