- Так мы по согласию, отец! - Вскрикнул тот и оборвал захват. - И усе была бы взаправду, коли не ее плен. И мы бы поженились. А так сам понимаешь, как усе случилось. Но Бог есть, и он нас свел. Усе пройдет, как и положено, и вона поедет домой моей княгиней. А той откажу и пошлю домой со многими подарками. - Но это жа война, князь, - проговорил удивленный воевода и покрутил головой, - такого не прощають. Тем боле владимирцы. - А куда им деваться? – Усмехнулся Владимир. - Меня сам хан Узбек женил. Али мне надо принять от него смерть за отказ? Вот так и поведаю князю. Думаю, что должОн понять. А там, как Бог весть. Но Славку не дам в обиду. Она моя и моей будет навсегда, - припечатал он и стукнул по плечу воеводу. - Не печалься, отец, все будет хорошо. Старый воин смотрел в улыбающееся, счастливое лицо молодого князя и вздыхал. - Да, этот не отступит. Упрямый. Но можа так и надоть князю быти, - вздыхал он, уже лежа в постели. Рядом за тряпичной стеной спала его любимая дочка, тут же была постель парня, который стал для него сыном. Хотя он им и был всегда, так как старый князь редко обращал внимание на своего младшенького, уделяя время старшему, его наследнику, вот и давал свободу Владимиру во всем, а тот притулился к Славке и соответственно к воеводе. Славка была единственной дочкой у него, кроме младшего сынка, и воевода принял Владимира за сына и также воспитывал. Он знал про нарождавшуюся любовь детей, и при этом не одобрял, но и не препятствовал, думая, что со временем пройдет, а оно вон, как вышло. И он бы дал согласие на их брак, если бы не смерть верхушки княжества и княжение теперь Владимира. Славка уже была ему неровней. Надо было утверждать себя и брать в жены дочерей других княжеств, что он так и сделал, а теперь у него было очень много неприятного и даже страшного, так как отказывать присватанной невесте - это война. Никогда не простит старый князь позора дочери. Воевода вздыхал и ворочался с боку на бок. Сон совсем оставил его, и голова уже пухла от мыслей о надвигающейся беде. - Ежели только убедить дочку и Владимира, что это только понарошку, и все для ейной свободы, - думал воевода, но тут же вспоминал о хане и вновь вздыхал. - Нет, тот проверит да ешшо и поведает усем пра таку свадьбу, - шептал он сам себе, прикрывая глаза локтем. - Молва летит быстро, и мы аще не доедим, а пра то будут усе знать. Лады, буду думать апосля. Он вновь повернулся на бок и уснул только перед самым рассветом. Проснулся от громкого шепота молодых. Он слышал приглушенный смех Славки и голос Владимира. Они о чем-то разговаривали, и, судя по их веселому голосу, были счастливы. - Ох-хо-хо! - Вздыхал воевода. - Молодость! Што-то будет? Но я не оставлю дочку и молодого князя, ежели тот и сделает, как молвит. На том и порешаю. Через два дня состоялось венчание князя и Славки в шатре в присутствии всего русского посольства и ханских свидетелях, толмачах, знающих язык и обычаи русских. А потом, все направились в ханский дворец на пир, устроенный в честь свадьбы Стародубского князя. Уже даже Владимир начал понимать, что эта свадьба не просто так сделана, что хан знал о невесте сильного князя Владимирского и что тот не простит ему насмешку над дочкой и объявит тому войну. А за них вступятся, и каждый за своего, и будет кровавая междоусобица, как когда-то ранее. И это только на руку хитрому хану. - Разделяй и властвуй, - хихикал Узбек, глядя на счастливую пару, что встала перед ним на колени. - Теперь мы посмотрим, что получится из ваших объединений. Скоро вы забудете про это, нужно будет оборонятся, и вновь моя власть к примирению будет необходима. Хан щелкнул пальцами и перед ним возник служка с подносом, на котором лежал женский венец, усыпанный рубинами и алмазами. Хан встал и водрузил его на голову девушки. - Этим убором я утверждаю тебя, Славка, женой и княгиней Стародубской. Его же передавай всем своим поколениям, как венец на княжение во веки веков. - Аминь, - тихо сказал Владимир. Хан поднял Славку на ноги. - Смотри мне, княгинюшка, помни, мое к тебе расположение и придерживай своего мужа от опрометчивых поступков. А ваше княжество беру под защиту, - обратил свой взор на побледневшего Владимира. - Нога половца не ступит на твою землю. Плодитесь и размножайтесь. Он хохотнул и все присутствующие разом засуетились и заговорили. Шум прокатился по многочисленным гостям, в числе которых были соглядатаи и посольские других русских княжеств. Они-то уже направили своих вестников с удивительными новостями своим владыкам и те были в пути, когда состоялось это действо. Скоро все узнают «милость» хана и будут думать о новом положении маленького княжества в центре русских территорий. Особенно был удивлен и расстроен Московский князь, когда услышал такую весть. Весь его план по объединению рухнул в одночасье. - Переиграл меня хан, - качал он головой. - Но не сдамся. Все ешшо впереди. Он не мог и подумать, что еще долго будет властвовать Золотая Орда, и будут платить дань русские княжества, пока в один прекрасный день на реке Угре не произойдет тяжелая и такая вселенская битва за свободу русского народа. А пока в ханском дворце пировали на свадьбе князя и княгини Стародубских. Глава 11 На территории русской ставки тоже пировали. Столы ломились от яств и кувшинов с хмельными медами. Работники посольств русских князей присутствовали здесь, прислушиваясь и приглядываясь к разговорам и поведению Стародубцев. Им вменили в обязанность узнать помыслы князя Владимира через его окружение. Но челядь и воины были сдержаны, как и положено преданным людям. Даже в сильном подпитии, те не велись на подначки к доносительству, и только смеялись и восхваляли достоинства Славки, как воина, и любовь князя к этой девушке. Они одобряли их свадьбу, несмотря на странное стечение обстоятельства, ведь такое было впервые даже в истории Золотой Орды. Были приказы на женитьбу в отдельных случаях, но чтобы устраивать ее здесь, да еще по представлению самого хана, такого еще не видывала действительность. Вот поэтому все были насторожены и ждали развязки. Все ждали подвоха ордынцев и были наготове. Венец на княжение на голове девушки и заверения самого хана на якобы мирную жизнь князя, еще больше удивляло и создавало ореол таинственности и загадочность, которую надо было разгадать и дать ответ своим властителям. Вот поэтому они и находились здесь и пытали своих же земляков, как будто те знали что-то, что им было неизвестно. Но их старания были напрасны. Представители посольства князя само было в неведении и только радовались, что им оставлена свобода, и угроза смерти не грозит. Такое не раз случалось с посольствами удельных князей, да и с самими князьями, как это случилось и со стариком Стародубским и его старшим сыном совсем недавно, еще и полгода не прошло. К играм властителей они не имели никакого отношения, но собирали информацию усердно и методично как с той, так и с другой стороны. Стародубцы тоже пытались узнать, что тем поручили и как восприняли удельные князья весть о женитьбе Владимира. Такое поручение они приняли от строгого воеводы и следовали этому неукоснительно. Так, подпаивая друг друга и незаметно пытая, они делились новостями и в то же время праздновали по-русски с размахом с песнями и драками. А вокруг стана толпились любопытные жители столицы. Они смотрели на веселье русских и удивлялись их поведению. - Зачем биться за столом? – Качал головой старый татарин, и фыркал молодой рядом с ним: - А затем, что у них такой обычай, апа, биться даже на веселье. - То-то мы не можем справиться с ними, раз они даже за столами упражняются в силе, - сплевывал старый и, ворча, уходил в темноту. Молодой же весело глядел на сцепившихся русских, которые мутузили друг друга, а окружающие только смеялись и подначивали. Вокруг стана уже раздавались сочувствующие крики жителей и их хлопки. Было на что посмотреть всем кто заглядывал за изгородь из телег вокруг русских шатров. Костры, крики, смех, ржание лошадей – все смешалось и создавалось впечатление тревожного действа в самом сердце столицы. Прохожие, простой народ, останавливались и прислушивались к русской речи и думали, что они вошли в столицу и будут грабить и убивать. Уже раздавались возгласы ужаса и страха. - Урусы, урусы здесь! - Разбегались ничего не понявшие жители, и даже местная стража не могла их успокоить. Вскоре немногие остались у становища русских, остальные в страхе спрятались, пронося по всей столице весть о приходе русских. Люди начали убегать, хватаясь за детей и запрягая возки. Пришлось еще долго успокаивать народ и объяснять, что это все неправда, что просто Великий хан женил русского князя и закатил пир в его честь. Жители успокаивались, но удивлялись, и весть о милости его к врагам передавалась из уст в уста. Так и довелось услышать ее и всем удельным князьям. И Владимирскому тоже. Тот был в бешенстве. - Как это женился? – Гремел его голос по всему терему и слуги, зная бешеный нрав хозяина, разбегались по углам, пережидая буйный характер князя. - Он, што, не понимает, што творит? – Бил он кулаком по столу. - Да я его за позор растерзаю! И пока он метался, в зале хана продолжался пир. Молодые сидели на почетных местах, рядом с Узбеком и им подносили богатые дары. Тут были ткани и меха, благовонные масла и пряности, драгоценные камни и оружие. Все это в большие сундуки складывали слуги. Славка держала Владимира за руку и вся была как натянутая струна. Владимир поглаживал ее ладонь большим пальцем и иногда наклонял к ней голову и шептал теплые слова утешения. Но девушка все же боялась, боялась, что вот сейчас хан кивнет головой и, палач, что всегда присутствовал за его спиной, взмахнет саблей и полетят их головы. Она не надеялась на спокойное решение проблемы, она знала коварный характер властителя Золотой Орды и не верила в его милость. Владимир тоже не верил, но надеялся на Бога и счастливую звезду. Славка рядом и он держит ее за руку. Это ли не чудо! Потом были здравицы, и полным ходом пошел большой пир. Несли подносы с яствами, необычными фруктами и кувшинами с винами, медом и перебродившим кобыльим молоком, целыми баранами и пахучим пловом, птицей и зажаренными павлинами. Все было ярко, сочно и ароматно. Слюни сами текли и гости, усевшись у дастархана, не стеснялись, хватали и ели руками, утирая лоснившиеся от жира пальцы о кафтаны и замшевые сапоги. Шум стоял нешуточный. Потом убрали скатерти, и гости переползли на подушки, освобождая центр, на котором начали свое действо полуобнаженные девушки. Они извивались в танцах под звуки саза и колокольчиков. По хлопку главного евнуха, некоторые прилегли к желающим ласки гостям. Тут уже хан разрешил молодым покинуть пир и отправляться в уединение, дабы жених сделал свое дело и невеста стала женой. Их провели в отдельно стоящий во дворе шатер и оставили вдвоем, но окружили тайной стражей, чтобы никто не помешал супружеским ласкам. - Ты очень умный и хитрый, - сказал друг и советчик Щаур, когда тот поманил его к себе. Присев на ступеньку у ног хана, он смотрел в злое лицо Узбека. - А ты думаешь, что я просто от глупости тут устроил пир? - Я не считаю тебя глупцом, но уже понял твою игру. Ты умно придумал со свадьбой Владимира: и князю с воеводой угодил и Московского с Владимирским не порадовал. Считай, убил сразу двух зайцев. - Хмыкнул Щаур, поглядывая на искаженное лицо владыки. - Мне не нужны твои зайцы, мне нужны мои зубры, и их тайный сговор против меня, - процедил тот сквозь зубы. - Сейчас я подсунул им кизяк от которого они долго будут воротить носы – мое расположение к молодому Владимиру, чем и расстроил его союз с Владимирским княжеством. Теперь старый князь будет рвать и метать, и тем самым подрывать устои их объединения. Не будет теперь у них согласия. А вот Владимира взял под ноздри. Теперь он мне обязан своим счастьем и будет лезть из кожи, чтобы мне угодить. И этим я и воспользуюсь. - И как ты все это провернул! - Ощерился в улыбке старик. - Хитрован! - Когда сообщил мне кошевой, что, мол, у него в обозе дочка воеводы и любовница князя, тут я все и смекнул, как мне поступить. Молодой еще мало соображает в политических играх и пошел на поводу. Ему главное свою девку в постель, а уж потом будет думать о других. И я ему ее дал. Теперь буду получать самые свежие новости, и делать выводы. - А не будет ли войны меж уделами? Это подорвет твою казну, - хмыкнул старик. - Когда снесена голова, то по волосам не плачут, - оскалился хан. - Зачем мне золото, если власти лишусь? - Но они могут все равно примириться. Московский князь умный и дальновидный и пользуется авторитетом. Что скажет так и поступят. Могут Владимирского и приструнить, чтобы не лез и замолчал. - Все может быть. Но такое старый князь Владимирский ему все равно не простит. Ему негоже утереться после плевка Владимира. У него есть еще и сыновья, а старший женат на московской княжне. Это тоже возьми на заметку. Род – это тебе не уши ишака. За все отвечает и все примечает. Еще не так аукнется эта свадьба всем. Заварил кашу я, а расхлебывать будет Владимир. И он захохотал, откидываясь на спинку дивана. - Но я ему помогу, - вдруг прервал он свой хохот и схватился за бока дивана побелевшими от силы захвата пальцами. - Мои половцы будут готовы вступить на землю молодого уруса, пособить тому в борьбе с князем Владимирским. А это дорога на Москву. Старый Щур смотрел на Узбека и понимал, что у того грандиозные планы и свою мечту разорить Московию и подчинить себе зарвавшегося князя, он не оставил. - Будет его голова торчать перед моим шатром! - Вскочил он на ноги и принялся бегать по широкому подиуму, застеленного дорогими бухарскими коврами. - Ишь, что удумал – союз урусов. Я те покажу союз! Кровью все умоются, а поможет в этом молодой Владимир. Он схватился за золотой шелковый пояс большими пальцами и захохотал, подняв вверх лицо. Гости затихли и уставились на хана. Они боялись его и дрожали от страха. Они понимали, что этот старый мужчина хитер и опасен, как может быть опасен тарантул в период брачного гона. Один бросок и ты мертв. И никто не будет сочувствовать или защищать тебя. Здесь существовал только один закон, и он звался хан Узбек. А в шатре у молодых был полумрак, мягкие подушки и матрасы. Владимир оставил только одну плошку с фитильком и помог разоблачиться своей Славке от невестиного убора. По русскому обычаю это было красное платье с такой же душегрейкой, расшитое каменьями и жемчугом. В волосах атласная лента и жемчужные серьги в ушах. Налобную повязку невесты она сняла вместе с ханским венцом и уложила в сундук рядом, чтобы не потерять. Оставшись в одной длинной сорочке, помогла разоблачиться Владимиру, и он тут же повалил ее на подушки. - Моя, - шептал он, целуя ее розовые губы и соски оголенной груди, - навсегда только моя. Ладушка, цветок мой лазоревый, как же я тосковал по тобе, как желал. Славка отдавалась ему со стоном. Обнимая и целуя, она будто плыла в жаркой реке удовольствия и желания. Никогда прежде, она не испытывала такой страсти, как сейчас, после плена. Она чувствовала, как напряглось тело Владимира, и тот усилил свои качания. Сладость охватила ее и голова пошла кругом, она будто теряла сознание, будто Боги напоили ее сладким вином, по телу прошли судороги и они застонали оба. Потом успокоились и затихли. - Я очень люблю тобя, - шептал Владимир. - И я тобя очень, - прошептала Славка. Их любовь закончилась только к утру, и когда за ними пришел воевода, они спали утомленные любовными играми. Крякнув от досады, он потоптался у входа и, пожав плечами, удалился в комнаты, где сейчас спали его соратники, прилично выпившие за счастье молодых. Опраксин желал побыстрее покинуть не только дворец, но и столицу, и уже начинал терять терпение. Тут его пригласили к пиршеству самого хана, где тот увидел и старого Щаура и еще нескольких его советников. Махнув рукой на место за большим круглым столом, хан обратился к воеводе.