Младший брат бдил на входе. Старший привычно грёб всё, на что падал его пытливый и опытный взгляд, а я, накинув бронежилет, уже приготовился к новым подвигам, как в дверях появилось сразу два индивидуума. Первым был молодой, худой как щепка наркоша с «калашом» в руках. Руки у него тряслись как у припадочного, автомат ходил ходуном, и нажать на курок этот обдолбыш не успел. Второй – низенький крепыш с помповиком, скакавший следом. Причём скакал он настолько следом, что сам помповик держал стволом вниз. Не сильно понимаю, как крепыш собирался стрелять, потому что клювом он упирался в спину обдолбышу, ну если только себе по ногам. Тогда это мазохист, а не стрелок. Впрочем, этих шимпанзе даже в зоопарке не понимают. Куда уж мне с моей тверской рожей? Батыр стоял слева от входа в подсобку, а я, получилось, справа, но засадили мы свои очереди почти одновременно. Под перекрёстным огнём не повезло обоим. Юнца очередью смахнуло на крепыша, тот на секунду замешкался, пытаясь поднять ствол помповика, и ему прилетело от нас двоих. Очереди прямо-таки изорвали его тело, и парня отбросило на бармена, который так и лежал в дверях в подсобку. Обдолбыш пристроился сверху, но заряжен он был наркотой до такой степени, что, несмотря на девять смертельных ранений, жил ещё как минимум пару лишних минут. Стрелял Батыр сегодня из чешского пистолета-пулемёта «Скорпион», взятого у охраны седовласого. Автомат был с глушителем, но глушак при более пристальном рассмотрении оказался кустарно сделанным. «Скорпион» – неплохая машинка, и компактная, и скорострельная, и полиции незнакомая, и искать полицейским теперь придётся чёрте кого из Восточной Европы. МП5 – немецкий автомат, а «Скорпион» – чешский. Вот и будут думать на кого угодно, но только не на русских, а тем более не на нас, так как Куратор нам такого оружия не поставлял. Плана помещений у нас не было, и, приготовившись, пришлось проверять все комнаты по очереди. Всё бы ничего. Девятый наш, если считать с барменом и завсегдатаями, собеседник, расположившийся в дальней комнате, хлопот не доставил. Он был жив, но находился так далеко, что возвращать его из наркотического кайфа мы не стали и отправили ещё дальше. В страну вечной охоты, нескончаемых полей конопли и прозрачных героиновых рек с разноцветными берегами из таблеток экстази. На первом этаже больше никого не было, и, закрыв запасной выход на улицу на мощный засов, я не спеша принялся подниматься по лестнице на второй этаж. Второй этаж был этакой пристройкой над складом, и был именно пристройкой, а не самим зданием, прилепленной прямо к стене основного. Бог знает, кто строил это убожество, но стены были даже не из фанеры, а из картона, и, поднимаясь наверх, я почти в конце лестницы нос к носу воткнулся сразу в двоих персонажей. Первым вышагивал полицейский. Бледно-голубая рубашка обтягивала объёмный живот, выпирающий над чёрным ремнем сантиметров на пятнадцать. Воротник рубашки был расстёгнут, а на чёрных погонах виднелись треугольнички в цвет рубашки. Кто их знает, что они обозначают. В руках у толстого полицая был его табельный «Макаров». Опять-таки кто его знает, что у них вместо табельного «макарыча», ибо разглядеть я не успел. Выстрелили мы одновременно. Я, понятно, с глушаком не сильно громко, а он – с грохотом. Мне, по крайней мере, так показалось. Счастье моё, что ствол полицейского смотрел не в голову, а по наклонной, и пуля попала мне в правую сторону груди чуть ниже соска, как бы смешно это ни звучало. Моя очередь досталась ему вся, а это патронов шесть, и полицейского откинуло назад на главного виновника этого торжества. Ствол у него тоже был, но выстрелить он не успел – прижавшийся к стенке Батыр, держа «Скорпион» одной рукой, влупил в него очередь наискось. Три пули попали в хозяина этого бардака, две унеслись дальше и, пробив стенки, улетели в неизвестном направлении. Бронежилет выдержал издевательство над своей целостностью, чего не сказать о моём многострадальном организме. Пулей меня зашвырнуло вниз по лестнице, минимум два ребра оказалось сломано. Боль была такая, что я думал, рожу прямо на месте. Хорошо, что было нечем. В себя я пришёл почти сразу, но надо мной уже хлопотал старший брат, снимавший с меня бронежилет. Батыр бегал по второму этажу и искал врагов, но никого не нашёл и, огорчившись, вернулся, отправил старшего брата на разведку на улицу. Чисто за посмотреть, не разбудили ли мы кого шумом до вызова полиции. Побегав по улице, опросив цыганят и одного из связников, стоявших на шухере, старший брат вернулся. Никого мы до мокрых штанов не напугали. Улица жила своей обычной жизнью, а к грохоту из заведения многие обитатели наверняка привыкли. Драки здесь случались постоянно, вот только полиция в этот квартал не сильно торопилась. Теперь понятно, почему. Карманы у полицая были девственно пусты, но вот сумочка в левой руке была прилично набита пачками местных фантиков. Единственное, старший сказал, что рядом стоит неплохой джип. Явно машинка убиенного мной стража порядка, и, взяв ключи из кармана полицейского, он пошёл это проверять. Никакого страха, сомнения или удивления от заваленного мной полицая старший брательник не высказал. Как будто так и надо. Впрочем, любви к полиции после папашки угробленного нами насильника в этой семье не наблюдается. «Полицая завалили? Туда ему и дорога, а машину я приберу. Будет на чём автоматы с боеприпасами вывозить, что я в подсобке нашёл, а придёт время, и её раскидаю на запчасти», – читалось на его небритой физиономии. Перевязали меня быстро, туго стянув рёбра повязкой, нарезанной из каких-то тряпок, и помогли подняться наверх к сейфу хозяина. – Ёрш вашу медь, – вырвалось у меня, когда мы его открыли. Денег не было. Совсем. Был героин. Восемнадцать килограммов. Мы попали на раздачу слонов. В смысле на день поставки героина и выплату ежемесячной проплаты местным полицаям. Не удивлюсь, если толстый полицай присутствовал при передаче наркотика, а значит, он прикрывает хозяина бара не один, а в системе с кем-то ещё, но это им поможет мало. У меня был ход, который поможет мне отжать этот бар себе. Именно это я и запланировал в конечном итоге при переговорах с еврее-цыганом. При вторых переговорах я сориентировал своего нового друга найти владельца этого дома и уговорить его продать это помещение хорошим людям с условием, что здесь торговать дурью не будут. Совсем и никогда. Цена за помещение меня интересовала не сильно – она будет крайне низкой после такого скандала, а территорию мой партнёр забирает себе по нашему с ним уговору. Он ведь тоже платит местным полицаям. Вряд ли другим, но и во время, и после скандала полицаям будет не до этого помещения. Свою бы ж… пятую точку подальше спрятать. Какого скандала? Того самого, что я им всем организую в самое ближайшее время. Денег мы всё-таки немного нашли при тщательном обыске кабинета основного фигуранта. Понятно, что забрали не только деньги и наркоту, но и всё остальное, что пригодится в дальнейшей жизни. Хозяину и его обдолбышам уже не понадобится. Выгребали мы помещение бара и подсобок до поздней ночи – днём светиться было не с руки. Джип от греха подальше старший угнал в один из наших гаражей на окраине города и шустро метнулся за купленным уже им самим пятитонным фургоном – всё, что он собрался отсюда забрать, в джип и микроавтобус точно бы не вошло. Стволы с убитых нами бандитов я брать запретил, мы им ещё и один «галил» с глушителем оставили с охраны первого нами убиенного бандюгана. Здесь же в личных вещах местной гвардии оставили несколько приметных вещиц из его дома, а также часы и зажигалки телохранов и охранников. Даже золотые коронки заныкали, чтобы уж точно на убитых навелись. Эту подлянку я придумывал ещё дома, так что обставили всё ненавязчиво и красиво, а вот двенадцать ящиков «калашей» и гору разнообразного оружия с гранатами и боеприпасами я решил забрать. Ну и всякие полезные вещи типа ящиков с пивом и остальным алкоголем, блоки с сигаретами и прочие разности типа орешков и чипсов. Никто и не заметит, что этого нет, потому что в бар первыми доберутся газетчики из хорошо знакомых нам информационных агентств. Помимо трупов, которые разбросаны по всему бару, акулы пера обнаружат сотрудника местной полиции, отправившегося в преисподнюю под ручку с местным торговцем героином. Чтобы ни у кого не было сомнений, что это торговец героином, граммов триста герыча мы рассыпали по всем трупам и в том числе по сотруднику полиции. В карманах доблестного правоохранителя тоже найдут следы наркоты, а по всему бару будут развешаны листовки с надписью на двух языках: «Нет наркотикам». Пусть полиция новых мстителей поищет. После такого скандала хозяин помещения сам будет меня уговаривать купить эту забегаловку. Так и вышло. Уезжая, я позвонил из бара в два информационных агентства и хорошо поставленным голосом по-английски известил дежурных газетных слушателей о первой акции боевой группы «Нет наркотикам» и уничтожении первого торговца героином вместе с сотрудником полиции. Даже адрес любезно сообщил напоследок и как бы невзначай добавил, что официальный хозяин этого помещения знал о торговле героином и получал от этой торговли свой процент. Эта информация, перевранная всеми газетами города, позволила Комнатному Льву купить помещение бара уже через три дня за такие смешные деньги, что даже говорить о них не стоит. Разгрузив машины и отправив братьев, я принялся развлекаться дальше. Не сильно торопясь, Батыр на нашем микроавтобусе отвёз меня на окраину, откуда я позвонил из автомата в информационное агентство, которое успело подать новость первым, и вывалил такое, что полиция будет искать нас до скончания века. Очередное послание «турецкому султану» гласило следующее. На том же английском языке я известил газетчиков и, как потом оказалось, всю страну о том, что: «Мир погряз в наркотиках, грехе и насилии. В вашу изумительную страну, воспетую прекрасными поэтами древности, приезжают всяческие редиски и торгуют у вас дурью, а ваша полиция их прикрывает, уничтожая собственными руками цвет нации. Наша боевая группа объявляет им войну, и так будет с каждым продажным полицейским». Долго рассусоливать было нельзя, чтобы меня не засекли те самые «продажные полицейские», но я пообещал позвонить ещё, и мы с Батыром свалили, пока не началось. Надо сказать, что в том месте, откуда мы звонили, не началось: ловить нас ещё и не начинали, но город трясло, а полицейские плакали. Вот как раз под этот шумок Лев помещение-то и купил, потому что несчастного владельца имели все газетчики без исключения – он остался единственным живым действующим лицом. Его даже в полицию под конвоем возили. Чуть позже Комнатный Лев заказал проект на пристройку, снёс старую и пристроил помещение раз в шесть больше, чем было, – там как раз место позволяло, а бар мы расширили, отремонтировали и запустили в нашу систему, набрав в него подружек и приятелей Алексы. Но это меня уже касалось мало, потому что пока Куратор молчит, а Линка катается с родными, у меня появилось ещё одно архиважное дело. Ну, конечно же. Те самые поставщики наркоты, которых выпасли связники. Вели машину они двумя мотоциклами и довели её до небольшого, но уютного особнячка за городом прямо на берегу моря. Особнячок стоял на небольшом участке приблизительно размером в два гектара и охранялся десятком павианов с автоматами. Это мы потом выяснили, осматривая посты охраны ночью с приборами ночного видения, что нам, сирым, с барского плеча подогнал Куратор. Теоретически эти приборы тоже накрылись вместе с грузовиком, что перевозил гранаты, а практически мы Куратору даже благодарны. Местами. К моему глубокому сожалению, мне пришлось отложить особнячок на потом, так как я был сильно не в форме. Как показал рентген, одно ребро у меня всё же было сломано, а на двух образовались трещины. К тому же Батыр сдуру сказал об этом по телефону Линке, когда она позвонила узнать, как у нас дела. Так что Линка прискакала уже на следующий день – здесь расстояния смешные. Родственники Батыра улетели, взяв в кулачок больше пятидесяти тысяч долларов, но обещали вернуться за следующей партией денег, а Батыр сидел у нас на оперативной базе, раз в день отзваниваясь Куратору на связной телефон. Все эти дни, пока я лежал в койке и с небольшим трудом ходил по своим естественным надобностям, вокруг меня хлопотала встревоженная Линка, а я изучал документы, взятые нами у седовласого. Странно, но с фамилией седовласого я угадал. Фамилия его была Седов, а имя-отчество Виктор Алексеевич. Заместитель руководителя спецотдела Международного отдела ЦК КПСС. Ой, ё! Про Международный отдел ЦК, понятно, я слышал, а вот структуру его, естественно, не знал. Этот отдел курировал и контролировал деятельность всех структур государства за границей, включая Министерство иностранных дел и КГБ, плюс деятельность и финансовую помощь всех коммунистических партий за рубежом. А Седов служил замначальника спецотдела этой непростой, во всех смыслах этого слова, организации и до совсем недавнего времени сидел на собственной даче в Греции. То есть в стране, где очень сильная коммунистическая партия. Причём сидел со своей охраной, которая, не скрываясь, носила очень непростое оружие, которое было создано для подразделений специального назначения Советского Союза. Мне почему-то уже не хочется, чтобы Куратор присылал мне денег. Лучше бы он забыл о нашем существовании навечно. Никаких личных контактов в документации не было, кроме того, что в маленьком сейфе лежали личные документы, награды, фотоальбом и личная переписка Седова. Наград было немного, но вот их состав меня поразил. Два ордена Ленина, два ордена Боевого Красного Знамени, орден Трудового Красного Знамени, ордена Красной Звезды, Отечественной войны второй степени и семь медалей, среди которых выделялись «За отвагу» и «За победу над Германией». Вроде нормальный боевой набор наград, вот только я орденские книжки глянул. Во время войны Седов был награждён только «Отечественной войной» и «Отвагой». Сразу после войны его наградили «Звёздочкой», а вот оба «Лукича», «Трудовик» и оба «Боевика» Седов получил после пятьдесят пятого года. Что означает, что этими наградами он был награждён за тайные операции за границей и своевременное прогибание в нужную сторону перед руководством. Батыр, мельком глянув на всё это великолепие, потерял к нему интерес – деньги и драгоценности отсутствовали, а остальное его не интересовало. А зря. В коробке с наградами оказалось двойное дно, а в тайнике – четыре фотографии с информацией на обороте и маленькие ключики от индивидуальных сейфовых ячеек в хранилищах банков. Сильно подозреваю, что это очередная заначка на чёрный день этого опять-таки очень непростого, во всех смыслах этого слова, человека. Мне было странно, что держал всё это Седов прямо в доме, но потом я понял. Он привык к тому, что живёт под охраной в месте, на которое никто посягнуть не может. То есть под дипломатической неприкосновенкостью и охраняемый преданными лично ему телохранителями. Теперь мне понятно и то, почему он на меня так смотрел – с искренним, почти детским изумлением. А я перед ним ещё и распинался. «Какая война в Афганистане? Какие пленные? Афганистан? А где это? Там что, воевали?» – вот что было написано на его холёном лице. Это слишком далеко от ласкового солнца Греции, его особняка и его положения хозяина жизни. То, что прежний мир рухнул, Седов просто не принял мозгами. Видно, давно здесь живёт и не был в стране в момент её краха. Отсюда и оружейная комната охраны, и сама охрана. Да и особняк Седова и дома для охранников оттуда же. Работая за границей, они попросту не вернулись в страну, а значит, Куратор давно знал об этом человеке, и операция, что я провёл, никакого отношения к ЦРУ не имеет. Именно поэтому Куратора не интересовал сейф в доме. По сравнению с деньгами на счетах это смешные копейки. Понятно и то, чего боялся Седов – в доме бывал кто-то ещё. Тот, кто занимался всеми бытовыми и деловыми проблемами хозяина особняка, но в этот момент его или, скорее всего, её не было в доме. Поэтому Седов и сдал всё то, о чём знал или мог знать Куратор, и промолчал о том, о чём Куратор даже не подозревал. Непонятно другое. Почему Седова до сих пор не вытрясли американцы? Почему он уже несколько лет живёт свободно? Впрочем, одно предположение у меня есть. Куратор не сдал его, оставив для личного пользования. А это означает, что операция, которую я провёл, это его личные заморочки. Теперь мне надо ждать действий Куратора. Либо он будет нас уничтожать, для чего наймёт левых боевиков и вызовет меня в отдалённое место. Либо будет продолжать дальше, а значит, должен заплатить денег. Много. Если заплатит мало, значит, он нас почитает за советских недоумков, которые эти деньги считать не умеют, и мне придётся ставить его на место. Что само по себе крайне нежелательно. Глава 16 О пользе прогулок по тропическому острову Куратор объявился через три недели и четыре дня, дав мне время на почти полное восстановление. За это время вернулись мама Лины и Кис, загруженные новыми впечатлениями и планами по самую маковку. Мы с Линой сказали, что я упал на стройке с лестницы, но обмануть удалось только Кис. Мама Лины оказалась медсестрой и, перевязывая меня после осмотра, просто спросила меня в лоб: – Пулевое? В бронежилет попала? Это было настолько неожиданно, что я растерялся. – Только не ври мне, Андреас. Или как тебя там зовут? Я медсестра с двадцатилетним стажем. Полтора года в Афганистане провела в госпитале в Кабуле и таких ранений насмотрелась достаточно. То, что ты в Афгане был, тоже сразу заметно. Разведка ВДВ? В общем, какая разница. То, чем Лина занимается, опасно? Пришлось колоться. – Пулевое. В бронежилет. Я стараюсь не брать её туда, где стреляют. Опасно, но не как на передовой. Совсем иначе, хотя мы её всегда бережём. Самое противное, что уйти она пока никуда не может. Я выведу Лину оттуда, когда будет возможность, и сам уйду, но сейчас это просто нереально. Как только сменим ей документы, так сразу Лина пропадёт и появится в том месте, где вы будете жить. Только, Анастасия Николаевна, не спрашивайте у меня, на кого мы сейчас работаем, и Лине таких вопросов не задавайте. Примите всё как есть. Линка из такого дерьма вылезла, по сравнению с которым ваш госпиталь в Кабуле – рай неземной. Поэтому я вас сюда вывез и, чего греха таить, прячу вас. Чтобы через вас по ней не ударили и наоборот. Лучше будет, чтобы она никогда не выходила из этого дома без моего сопровождения. Это необходимо в первую очередь для вашей безопасности. Удачно, что мы с Алексой познакомились. Без неё пришлось бы обращаться к чужим людям. В это время пришла Линка, и разговор прервался сам собой. Куратор прилетел прямо в Салоники и вызвал меня в один из отелей города. Номер, конечно же, люкс. Куратор был в номере один. Поздоровавшись, сразу указал на стол, на котором лежал простенький, но большой дипломат. – Восемьсот тысяч. Ваши двадцать процентов. Оставишь деньги здесь или перевести тебе в Россию? Я долго не думал, но дипломат всё равно проверил, переворошив пачки с сотенными купюрами. Не хватало мне с бабками ещё и кусок пластида унести. – Дальше работаем здесь или там? Часть денег надо передать Батыру, остальные я здесь освою. – Пока работаем здесь, но нужны ещё люди. Хотя ты справляешься и так. – Куратор был серьёзен и разговаривал без наездов. – Тогда оставим пока здесь. Я могу отправить Батыра на неделю на родину? Он быстро найдёт там пару необходимых людей или столько, сколько скажете, Босс. Смотря какие цели и задачи. Если такие, как последнее дело, работать буду сам. Если простенькие ликвидации, только организовываю и разведываю, но в целом работаю от ваших заданий. Пока я не особенно напрягался. Если Куратор отпустит Батыра, с ним и отправлю деньги.