Гулянье замерло, раздевшиеся быстро выбрались из реки, оделись. Гам прекратился. Прибежавший из села мужик указывал в сторону против той, куда село солнце. Там показался конный отряд человек в десять. Все замерли, ожидая, что будет дальше. Хазары ведали про славянские праздники и могли уйти, тогда гулянья продолжились бы. Однако отряд уходить не собирался. Наступила несвойственная этой ночи тишина. И только от Рубино еще доносился шум веселья. Там все шло своим чередом. В родном селе Вавулы пока не ведали о появлении ненавистных хазар. Отряд привел к Вабеже сам тархан (представитель знати в каганате). Он не собирался уезжать из лагеря, который хазары разбили недалеко от дороги, в десяти верстах от Оки, но его уговорил один из сыновей, Джабу, тот был в походе первый раз и желал поглядеть на праздник славян. Тархан Янур Ильдуан, рядом с которым неотлучно находился болышчы — его помощник Турис Авартук, повернулся к Джабу: — Ну, сын, и как тебе праздник полян (в то время на Руси русов не существовало, хазары называли всех славян, занимавших русские земли, полянами). — Мне нравится, отец, — ответил Джабу, — а что это они голыми все вместе в реке купаются? — Так у них заведено. Он усмехнулся: — Но самое интересное мы им прервали. После этого купания поляне прямо на берегу любят друг друга. — Да ну! — удивился Джабу. — Таковы их традиции. У всякого народа они свои. — Да, рановато подъехали. Тут уже рассмеялись тархан и его помощник. Джабу же не сводил глаз с берега. Вдруг воскликнул: — Гляди, отец, в стороне от костра девица-прелестница! — Ну и что? У полян много красивых девок, поэтому мы и забираем их данью. Но не здесь. Тут нельзя. — Да что ты, отец, говоришь? Почему нельзя? Или эти поляне взбунтуются? Так надавим, у нас же в лагере целая сотня. И не мужиков да парней, а настоящих воинов. — Э, сын, среди полян тоже есть воины. — И все же прошу тебя, отец, давай заберем эту девицу. — Что-то она одна-одинешенька. — Вот видишь, значит, не нашла себе пару. — Или уже есть жених. — Я убью его! — Не смей даже думать о том. Свара с полянами каганату не нужна, нам нужна дань. И так неплохо берем. Тут — меха, в других селениях, где народ покорный, — девок и женщин. Везде, что можно без сшибок. — Что для них меха белок да лис? Пойдет охотник в лес да набьет из лука. А девиц надо и с этих сел брать, вон их сколько тока в одном. Ильдуан осерчал: — Это не тебе устанавливать. И тут же смягчился, любил он сына: — Как же твоя невеста Суват? — Суват из знатного рода, она женой станет, а полянку я бы в наложницы взял. Ведь так можно? — Можно. Ладно, не будем мешать полянам, пусть завершают свой праздник. Встанем лагерем за рощей. Утром как начнем объезд, поглядим, что за девица тебе приглянулась. Может, и заберем. — Отец! — воскликнул Джабу. Тархан прервал его: — Не говори ничего, — он обернулся к помощнику: — Турис, отряд за овраг в рощу, там ставить шатер, шалаши, к коням отрядить охрану. — Понял, господин. Он отдал команду, и отряд, развернувшись, пошел к оврагу. На берегу оживились: — Ушли хазары. И чего приходили? Кто-то крикнул: — Порубать бы их! — Я тебе порублю, — раздался голос старейшины Кобяки, — продолжайте, люди, праздник. Парни и девушки скинули платья, ринулись кто куда. Кобяк увидел дочь. Подошел к ней: — А ты чего одна, Ведана? Или захворала, не до веселья? — Да, отец, не можется что-то. Днем набегалась да накупалась, сейчас холодом обдает. — Ну тогда ступай домой, мать вылечит, а нет, так после я жреца нашего приведу. Он в знахарстве весьма способный. — Да, отец, пойду. — Я тако же скоро приду. Ночь коротка. Вскоре заря. Тогда и приду. — Да, отец. Ведана направилась к селу, но пройдя до ворот, встала, осмотрелась и пошла в обход гуляния. Костры постепенно затухали. Наткнуться на влюбленных она не боялась, их выдавали всхлипы и стоны наслаждения либо ругань. Не всякий парень подходил девушке, и не всякому парню подходила выбранная им суженая. Ожидание наслаждения превращалось в разочарование, оттого и ругались несостоявшиеся любовники. Ведана обошла поляну любви, вышла на берег прямо напротив речной косы. — Вавула, — тихо позвала она. И тут же услышала в ответ: — Тут я! Переходи реку, Ведана. — Ой, боязно мне, кто бы знал. — Ты думай о том, что мы скоро вместе будем, и страхи пройдут. Иди. Ведана огляделась, ступила в воду, отдернула ногу, потом решилась и быстро перешла реку, сразу же попав в объятия Вавулы. Миловались недолго, близок рассвет, пошли по лесу. На небольшой ровной полянке Вавула остановился, вновь обнял девушку: — Не могу боле, Ведана! — Так мошкара тут, комарье, да и зверь дикий. — Зверь ночью промышляет, к утру в норы да под пеньки забивается. А мошкара… Так ее всюду полно, даже в доме. Тут, Ведана, самое удобное место, на поле несподручно, на селе не дадут, там сама знаешь, что начнется, когда тебя увидит отец. — Ох, Вавула, Вавула, может, по-другому надо было? — А как? Девушка вздохнула: — И то верно — никак. Отпусти-ка.