– Обувь к нему есть? Я побледнела, потому что вспомнила, что прибыла в этот мир босиком. Не серые же кирзачи надевать к моему черному платью? Золушка забрала из моих ослабевших рук платье, разложила у себя на кровати и осмотрела. – Обувь будет, – сказала она и вернула мне платье. – Почему ты?.. – Да не хочу я тебе помогать, успокойся. Просто соскучилась я по своему хобби, а тут и повода нет, – Золушка мне улыбнулась. – Я дизайнер по обуви. Мы с Дюймовочкой сделали много совместных проектов по моделям Мусорного мира. Она – платья, а я – туфли. Там удивительная мода, такая переменчивая и в то же время повторяющаяся. С разными стилями чуть ли не в одной комнате, что уж говорить о разных странах. – Золушка явно говорила о любимом деле, глаза у нее горели. – Только потом, оказывается, с вещами из технического мира сложности с налогами. Так что я перестала составлять компанию по поездкам туда. Работала уже с прибывшим материалом, но иногда… В общем, сейчас я вообще не имею права продавать, только дарить. Так что влетела бы ты в копеечку, Снежная, если бы не налоговое законодательство по немагическим мирам. Мы обменялись понимающими улыбками. Мир восстановлен. Она хочет мне помочь, а я принесу ей еще пирожных. Скатерть и не против совсем. А моральная сторона разве должна беспокоить злодейку? Покидала комнату Золушки я в предчувствии чуда. И оно случилось. На танцах. Все начиналось вполне закономерно. Погано. И пусть сегодня на мне было красивое платье и потрясающие черные туфли, которые мне вручила прямо с утра Золушка (и как только так быстро нашла? Или сделала?). Преподавательница все еще смотрела неодобрительно. И я ее даже могла понять – у меня не получались и простейшие движения, отчего ей приходилось уже минут двадцать откладывать танцы в парах. Не объяснять же ей, что у меня нет их столетнего опыта, да и вообще, я даже никогда не видела их танцев. Естественно, у меня выходило хуже всех. А еще меня пугало то, что парней и правда не хватало. Дедулек (как и Ягу), похоже, освободили по возрасту. Карлсона и Пэна – из-за летных свойств, наверно. Про оборотней я уже выяснила. Колобка не было, думаю, по очевидной причине. Были только Разбойник, Буратино, Аладдин и Али-Баба. Вряд ли среди трех принцесс и красавицы Алисы кто-то из них выберет меня. Мир – он такой. Даже в тюрьме с преобладанием мужской части заключенных… обязательно найдется способ сделать из какой-нибудь девушки аутсайдера на танцах. Я совсем задумалась и забыла о том, какое движение должно быть следующим. Преподавательница замахнулась своей указкой и ударила по моим ногам. В прошлый раз она только угрожала ей, а в этот раз я отчетливо ощутила боль, стрельнувшую по ноге. Сил учительница не пожалела. Да и с чего бы это, если тут каждый одним мановением руки может убрать повреждения? – Носок тяни и шаг вправо! – В голосе преподавателя были уже слышны рычащие нотки, отчего я заподозрила в ней монстра или оборотня. Лицо сейчас у нее и правда жутко выглядело, я даже сделала шаг назад. Мне тут же крикнули: – Я сказала вправо! Она снова замахнулась, но не ударила. Отвлек звук открывшейся двери. В зал зашел Кощей и, приблизившись к преподавательнице, одним движением сломал той указку. А затем протянул мне руку, приглашая на танец. Казалось бы, я только смогла сделать первые шаги, чтобы утихомирить свои чувства. И вот теперь сердце неистово стучит. Он игнорировал меня столько дней, а сейчас протягивает руку. Я-то на вершине счастья, то на дне отчаяния. Кто-нибудь… остановите эти американские горки. Я напомнила себе то, что читала однажды в интернете – когда мужчина раскачивает твое эмоциональное состояние, то нужно держаться от него подальше. А я протягиваю ему руку в ответ. Наши пальцы переплелись, поражая мои нервные окончания током. Кощей притянул меня за руку ближе, а я послушно сделала эту пару шагов. Кажется, я всегда была слишком послушной девочкой. Или непослушной, если говорить о словах статьи. Бессмертный выпустил мою руку. Его пальцы опустились мне на талию, обжигая сквозь ткань платья. В здешних танцах, насколько я успела понять, именно эта поза считается стартовой: руки мужчины на талии девушки, ладони женщины на плечах мужчины. Я подняла глаза и встретилась со взглядом Кощея. Положила руки ему на плечи, после чего его глаза из светло-серых стали темно-серыми. Потрясающий цвет, завораживающий. Заиграла незнакомая музыка с медленным темпом, вырывая меня из внутренних ощущений. Осмотрелась вокруг – все тоже стали в пары и начали движение. Я же стояла как деревянная кукла, и даже если бы Кощей решил меня сдвинуть, то я, скорее, походила бы на бревно в его руках. Поджала губы и попыталась шагнуть. Блин, не в ту сторону. Куда же?.. Кощей притянул меня ближе, так, что наши тела соприкоснулись. Меня приподняли совсем чуть-чуть над полом и повели в танце. Мне и делать ничего не приходилось, я касалась пола только носочками туфель. Мне захотелось воспользоваться ситуацией, тем более девушке не положено танцевать совсем без движения рук. Отрывать их было страшно, но не провести по плечам. Кажется, я так хуже удерживалась, иначе зачем бы Кощею еще теснее прижимать меня к себе? От жара его тела я почувствовала себя подтаявшим желе. От этих ощущений я прикусила губу, чтобы не выдать чувства. Снова подняла глаза и встретилась с его уже совсем почерневшим взглядом. – Я опять делаю что-то не так? – Мое сердце сжалось, а голос звучал крайне неуверенно. Никогда не слышала от себя такой тональности. – Нет, – ответ Кощея, как и всегда, подробный и информативный. – У тебя глаза почернели. Ты зол. – Это для меня было скорее утверждение. Пусть и не всегда, но в большинстве случаев я замечала черноту, когда он в гневе. – Немного, но не на тебя, малышка, – он улыбнулся, согревая мне сердце. Одна из его рук скользнула по спине, слегка наклоняя в танце. Мое тело мгновенно покрылось мурашками, а губы уже скоро начнут кровоточить от того, как сильно я их кусала, пытаясь спрятать эмоции. Кощей замер на мгновение, глядя на многострадальную часть лица. И оказался так близко, что я смогла бы его поцеловать, сдвинувшись всего на сантиметр. А при нашей разнице в росте не так уж часто наши лица оказывались на одном уровне. Во всем виноват танец с моим нахождением чуть ли не на весу и нашим наклоном. Ранее я бы никогда не назвала такую позу, в которой я отклонена назад, удобной. А сейчас – его руки сзади казались твердой опорой, а глаза – нитью, держащей меня и не дающей упасть. Пусть даже если бы он перестал меня держать и началось землетрясение… я бы так и замерла в полуполете над полом. Кощей вернул меня в вертикальное положение и прижал мою голову к своему плечу. Только сейчас я поняла, что у меня опять глаза на мокром месте. Внутри – боль и отчаянье. Наверно, потому как я поняла: мне все равно, как и для чего, но я хочу, чтобы он был рядом. И даже не надо поцелуев или слов. Просто близко. От того, как нежно он к себе прижимал, мне стало совершенно жалко себя, и я разрыдалась. Меня гладили по голове и по спине, шепча нечто неразборчивое в мои волосы. Но его ласка только усиливала поток слез. Потому что это было слишком желанно. Рядом. Близко. Жарко. Его густой и низкий голос. И его терпкий запах. Боже, как стыдно. Я же посредине танцевального зала. – Что за парфюмом ты пользуешься? Классный, – прохрипела в его мокрое плечо. – Я не пользуюсь. Кощей зарылся пальцами в мои волосы на виске, а большим пальцем нажал на мокрую щеку, отклоняя голову от себя. Второй рукой приподнял за подбородок. Когда он начал стирать пальцами мои слезы, решила неловко пошутить, чтобы отвлечь от созерцания моего красного лица. – Кажется, я подсела на твой стиральный порошок, – сказала и попыталась улыбнуться. Большой палец любимого коснулся уголка моих губ. Нахлынувшие ощущения оказались настолько сильны и порабощающи, что я отпрянула, сделав шаг назад. Кощей выпустил меня, на миг прикрыв глаза. Я осмотрелась. Вокруг нас была знакомая сфера. В подобной он спрятал нас от взгляда Акелы в мой первый день в роли зэка. Нас, наверно, не видели. Надеюсь, с самого начала моей истерики. – Идем. – Кощей потянул меня за руку, а невидимость двигалась вместе с нами. Думаю, о нашем уходе оповестили только хлопнувшие двери. Мы направлялись к общежитию, а липкий страх убивал все то прекрасное, что проявилось в душе несколько минут назад. Мое горькое молоко. Такое настоящее и желанное, но с нотками полыни. Когда переступили «дворецкого», я тесно сжала ладонь Кощея похолодевшими пальцами. Они настолько замерзли от внутреннего страха, что рука Бессмертного казалась практически кипятком. Я обхватила его запястье и второй рукой, не позволяя меня отпустить. Больше не хочу игнора. Я не переживу, если он исчезнет и сегодня. – Нам надо поговорить. – Плохое начало. Мы же не женатая пара, в самом-то деле. Да и вообще, как с его-то фамилией будет выглядеть свадьба? «Снежная Королева, согласна ли ты стать Бессмертной?» Говоришь «да», и тебе вручают яйца Кощея? Я опять не туда смотрю. И мой воображаемый муж заметил, куда именно. Вон как бровь выгнул. Та-а-ак, возвращаем думалку на место. – Я прекрасно поняла по твоему игнору, что тебе не нужны отношения со мной. Кощей грустно улыбнулся, но я продолжила, не позволяя сбить с мысли: – И это правильно, я тоже так думаю. Ведь я все равно однажды вернусь в свой мир. То есть как бы это изначально провальная идея. А что уж говорить о разнице в возрасте. Ты в несколько раз старше моего дедушки. – Я вздрогнула от его тяжелого взгляда и пояснила: – Мой дедушка тоже еще жив, но при этом он собирает всю технику, юбилейные монетки и моется со странными звуками. – Я моюсь со странными звуками? – Кощей подвис. – Нет, ты не понял. Мы же разные поколения, ах да, еще и разные миры, но я об этом уже говорила. В общем, у нас ни общих тем, ни общей музыки. Хотя ты сам – как солист Рамштайн, с таким-то голосом, и включать не надо. – Так, я опять переключилась не на то. – Короче, я поняла, почему ты не хочешь огорчать слишком маленькую для тебя девочку. Но я так больше не могу. Я хочу быть рядом. Касаться хотя бы взглядом, пить с тобой твой дурацкий чай со всякими деревенскими вкусами и ощущать твой взгляд. Но обо всем этом я могла сказать разве что взглядом. А вслух – если только дополнить: – Давай просто дружить. Общаться, как… ну… – Я понял, малышка. – Его глаза стали еще грустнее. Ну вот. Таки навязалась. Выпустила его руку из своих цепких пальцев. – Ты подумай, – я сказала это уже без надежды, как-то слишком уж несчастно он на меня смотрел. Но когда уже сделала несколько шагов в сторону своей комнаты, Кощей схватил меня и развернул, затем взъерошил тщательно расчесанные перед танцами волосы и сказал: – Вообще-то я согласен. Чай будешь? Наверно, такой счастливой улыбки у меня не было, даже когда мне подарили мою Киюшу. Моя улыбка отразилась в глазах Кощея, стирая в них горечь, которую я видела после того, как навязалась со своим обществом. И вот уже он сам с трудом сдерживал улыбку. Покачал головой, еще раз растрепал мои волосы и отошел к своему чайному набору. А я стояла. Провела пальцами по волосам, наслаждаясь тем теплом, что еще, казалось, сохранилось в прядях от его прикосновения. Глава 30 То, о чем умалчивают попаданки Уснула я с улыбкой на губах, несмотря на то что меня подташнивало. Наверно, слишком много выпила незнакомого мне чая. А сегодня вон еще и живот сводит. Может, отравилась? Все-таки у тех жареных яиц был очень странный вкус. Я вообще их не люблю, но из-за возможности спокойно болтать с Кощеем и пить с ним чай – я ничего не замечала. Может, у меня все-таки непереносимость яиц? Хе-хе, двусмысленно. Ох, как больно. И ужин просится назад. Может, беременная? Интересно, а в магическом мире возможно непорочное зачатие? В следующую секунду я поняла, в чем дело. Эти дикие, скручивающие в узелок, болезненные спазмы. До тошноты, а бывает, и до рвоты могут быть только… Подняла одеяло, осматриваясь. О нет. На простыне (а, скорее всего, и на матрасе) выделялось кровавое пятно. Предыдущий раз эти дни у меня закончились как раз перед тем, как пошла на свое последнее свидание. В этом мире я уже почти месяц. Обдумать дальнейшие действия не дала проснувшаяся во мне паника. У меня же нет гигиенических средств. Села, осматриваясь вокруг, и почувствовала, как льется. Подскочила с кровати и схватила полотенце, оставленное после душа на спинке кровати. Истерически шипя, засунула его в трусы между ног. Что за напасть? Почему ни в одной просмотренной фантастике не рассказывали, как в другом мире пережить месячные? В том же «Властелине Колец» – туча походов. И ладно, может, у других рас нет с этим проблем. Но Гермиона после четырнадцати таскалась, что ли, в Хогвартс с ящиком тампонов? А Элизабет Свон гоняла по миру без багажа. Как? Теперь понятно, почему в фантастике обычно персонажи-мужчины. Ведь, черт возьми, месячные – это неэтично (и неэпично). Их нет в фильмах. Да даже как на унитазе сидят – показывают. Туалеты тоже есть – Гарри туда даже поболтать ходил. Месячных (цензура) как будто не существует! Вот и гадай теперь, попаданке обычной что делать-то? Спазм в животе наложился на эмоции, я легла и расплакалась. – Все в порядке? От голоса Кощея за дверью я резко подняла одеяло и спряталась под ним. Не дай бог зайдет и увидит меня. Я от стыда умру. – Все отлично! – прокричала хрипя (страх сдавил горло). – Только не входи! – Вот же ж, то плачет по ночам, то стонет. Ну и слух, оказывается, у скатерки! Я покраснела, потому что этой ночью мне снился довольно эротичный сон со мной и Кощеем в главной роли. Наверно, так мозг интерпретировал боль в животе и влагу… там. Конечно, логично, но как-то грустно, что, оказывается, секс у меня ассоциируется в первую очередь с болью. Хм, может, потому я так затягиваю с этим делом? Как бы я не пыталась отвлечься, боль только сильнее накатывала. Но случилось самое ужасное… Кощей открыл дверь! – Уйди, немедленно убирайся! Сюда нельзя! – Ура, у меня прорезался голос, правда, скатившись в истерический визг. Кощей же заметил капли крови, упавшие, когда я ползала за полотенцем. В глазах Бессмертного было уже не просто беспокойство, а практически паника. С меня попытались содрать одеяло, я молча сопротивлялась. Кощей таки увидел то большое кровавое пятно, после чего резко, сквозь зубы выдохнул, придавил меня рукой к кровати, чтобы не дергалась, и сдернул с меня одеяло. А я – испачканная в крови с полотенцем между ног. Все, я умру со стыда. И даже если не сейчас, то когда-то потом, когда встречусь с ним глазами. – Я не ранена, не больна. Перестал пялиться и свалил из моей комнаты, – прорычала и отобрала одеяло. – Но…. Боже, ему точно триста лет?