Тяжело вздохнув инвалид потянулся к карману и отсчитав шестьдесят споранов положил их горкой на стол. Уподобляться Кисе, интересующемуся по поводу огурцов «А почему так дорого?», он не стал. — Здесь за одну консультацию и за один сеанс лечения. Наконец то Знахарь оторвался от своей игрушки. С сожалением отложив планшет в сторону и сняв ноги со стола он вперился глазами в Паломника. Никогда раньше инвалид не видел таких глаз. Даже вообразить ничего подобного не мог. Совершенно без зрачков. Пронзительно черные, огромные кругляши, размером со старинный рубль царской чеканки, казалось начали вытягивать из него что-то совершенно жизненно необходимое. Тело мгновенно оцепенело. И хотя Паломник был убежденным агностиком и весьма скептично относился ко всяческим религиозным бредням, он внезапно отчего-то забеспокоился о сохранности собственной души. Ответить на вопрос, сколько прошло времени с того момента когда он заглянул в глаза Знахарю он бы не смог при всем своем желании. Возможно пару секунд, а может быть с тех пор прошли годы. Вот только внезапно наваждение развеялось. Знахарь отсчитал десять споранов и приоткрыв ящик стола одним движением своей лапы смахнул туда добычу. Потом снова уставившись в Планшет и вернувшись к игре буркнул: ' Дар — управление гравитацией. Развивается нормально. Сейчас уже можешь облегчать и невысоко подбрасывать свою коляску, а со временем, лет через пять, если до того момента не сдохнешь, сможешь элитниками жонглировать. Тренируйся. Регулярно жри горох. Но не чаще раза в три дня. Жемчужину в ближайшее время принимать не рекомендую. Можешь переродится в кваза. Свободен'. — А как же сеанс лечения? — растерянно поинтересовался Паломник уставившись на спораны, которые Знахарь не стал себе забирать. — А лечение — это не ко мне. В твоем случае разве что Великий Знахарь поможет. Вот только его еще хрен где найдешь. Да и не станет он за спораны ничего делать. Короче иди нахрен. Не видишь, я делом занят. И Знахарь в очередной раз с остервенением ткнул сосиской, которая заменяла ему указательный палец, в сенсорный экран планшета, после чего устройство издало гнусный звук, свидетельствующий о том, что игра проиграна. Глава девятнадцатая. Салон мадам Зи-Зи После посещения Знахаря Паломник почувствовал себя электровеником. За оставшиеся три дня нужно было переделать массу дел. Тут и за две недели не справишься. А рассчитывать на то, что ему позволят задержаться в Дальнем свыше установленного безопасником срока не приходилось. Отменить это решения мог разве что глава местной администрации с претензионным именем Монарх, вот только тот отбыл в сопровождении отряда личной охраны в месячное турне по окрестным стабам. С целью профилактики трясучки. На это время Грин, по факту, становился первым лицом в стабе. Из короткого разговора с мадам Зи-Зи, содержательницы местного борделя, а по совместительству и нынешней хозяйки Паломника, предоставившей тому за вполне умеренную плату, пять споранов в сутки, кров и завтрак «в постель», выяснилось, что подобный вояж проводится не реже раза в год. Оказывается Улей весьма неодобрительно относился к своим жителям, которые вместо того, чтобы развиваться, охотиться на тварей и совершать всевозможные героические деяния, при этом в массовом порядке «отбрасывать коньки», оно же «клеить ласты», предпочитают ровно сидеть на попе в тех же стабах и никуда не дергаться. Таких хитрецов где-то через год сытой и спокойной жизни начинает колбасить. Организм периодически сотрясают непроизвольные мышечные спазмы, частота возникновения которых постоянно увеличивалась. И если не предпринимать никаких действий, то тело пациента в течении нескольких месяцев превращается в непрерывно дрожащий холодец. А вскоре клиент и помирает. При этом Знахари, которые в Улье способны буквально на чудеса, ничего с этой болячкой поделать не могут. Самое смешное, что достаточно было даже на пике трясучки пересечь границу соседнего кластера, как состояние больного тут же значительно улучшалось. Для мадам Зи-Зи эта тема была необычайно болезненной. Не удивительно, что она затронула ее сразу же при первой встрече с Паломником. Дело в том, что Монарх прихватил в свое турне добрую часть сотрудниц борделя. Ведь девушки тоже нуждаются в профилактике трясучки. При этом, мало того, что Городской Голова стребовал оплату натурой в виде безусловного предоставления услуг интимного характера, но еще и содрал с бордельерши по сто споранов за каждую девушку. А таковых насчитывалось двадцать четыре. Под маркой оказания транспортных услуг и охраны. Так что в борделе осталось всего-то пять девушек, из числа новеньких. И мадам Зи-Зи решила на время свернуть свою деятельность по основному профилю, поскольку оставшиеся сотрудницы, при всем своем желании, не могли удовлетворить всех клиентов. Что чревато скандалами, разборками и драками. А оно ей нужно? В борделе временно образовался излишек свободных площадей, которые ушлая хозяйка тут же решила сдавать приезжим. Опять же и девушки при деле. На них были возложены обязанности поварих и горничных. Поэтому слова: «завтрак в постель», оказалисьне расхожим мемом, а реально предоставляемой услугой. За дополнительные десять споранов вместе с завтраком можно было получить в постель и саму официантку. Чем Паломник тут же не преминул воспользоваться. Заказывая «в постель» помимо завтрака еще и обед и ужин. — Дороговато, зато кормят прекрасно, — утешал он сам себя глядя на то, как его финансы потихоньку тают. Как не странно, несмотря на такой продвинутый сервис Паломник оказался единственным постояльцем мадам Зи-Зи. Старожилы стаба в жилье не нуждались, а многочисленные пришлые еще не осознали всех возможностей, которые им предоставляет проживание в борделе. К тому же комната в гостинице обходилась чуть ли не втрое дешевле. И это без дополнительных расходов на завтрак. Так что Паломник быстро познакомился и даже отчасти сдружился со всеми девушками, отдавая должное их профессионализму, но при этом испытывая ностальгию по Рыжей. Которая своим энтузиазмом и темпераментом могла бы дать фору любой сотруднице салона мадам Зи-Зи. Зато девушки рассказали инвалиду очень много интересного из жизни поселения. Из числа того, что хранится за семью печатями и представляет реальную угрозу для жизни третьих лиц, обладающих опасным знанием. Тебе бы шпионкой работать, думал Паломник расслабленно валяясь на широкой постели и прислушиваясь к щебетанию очередной горничной, рассказывающей о взаимоотношении между тем же Грином и Монархом и о том, что безопасник готовит переворот в стабе. Между Паломником и девушками установились какие-то странные отношения. С одной стороны он был клиентом. С другой, в силу своей ограниченной дееспособности, зачислялся в категорию больных и убогих, требующих проявления заботы и сострадания. В обычных условиях подобное врожденное чувство, присущие всякой нормальной женщине, реализовывалось в виде любви к котятам и щенкам, на крайний случай к детям. Только в Улье, за редким исключением, не было ни котов, ни собак, ни детей. А женская натура требовала своего. Именно жертвой, вернее объектом приложения их нерастраченной любви, и стал Паломник. Тем более, если сами девушки, благодаря тому же живчику, были молодыми, здоровыми и красивыми. К тому же переполненные энергией. И имена они носили соответствующие, преисполненные дешевой романтикой. Несмотря на то, что Законы Улья не требовали от женщин смены имени, практически все сотрудницы борделя воспользовались этой опцией и теперь именовались Розой, Лилией Астрой и Хризантемой. Поодиночке все эти имена выглядели вполне себе нормальными, не только здесь, но даже в прежнем мире Паломника. Одно время он онлайн консультировался у Розы Марковны по поводу своего заболевания. Но вместе оставляли впечатление цветника, выращенного сумасшедшим садоводом любителем, не ведающим, что та же роза плохо уживается с хризантемой. Как ни странно, но Паломник необычайно благотворно действовал на настроение девушек. Похоже, необходимость заботится о ком-то, приобрела у цветов настоятельную потребность. Недаром же мадам Зи-Зи, тонко чувствующая подобные нюансы, незадолго перед тем, как инвалид собрался покидать стаб, настоятельно предложила ему остаться. Пообещав порешать все проблемы с Грином самостоятельно. И не просто остаться, а занять должность кризис менеджера, либо заместителя директора по развитию бизнеса. На усмотрение самого Паломник. Попервах, инвалиду такое предложение показалось заманчивым. Но он быстро сообразил, что рано или поздно из турне вернуться еще двадцать четыре девушки. А регулярное выслушивание излияний трех десятков озабоченных фемин, это вовсе не то, что общение с пятью. Так что поблагодарив мадам Зи-Зи и продемонстрировав непередаваемое сожаление он отказался, ссылаясь на какие-то мифические обстоятельства непреодолимой силы. После чего резко ускорил свой отъезд. Из общего цветочного списка выпадала разве что Катя, которой, несмотря на прекрасный внешний вид, гладкую, без намека на морщины кожу и роскошные формы, по предположению Паломника перевалила далеко за пятьдесят. Именно с ней инвалид больше всего и любил зависать, восхищаясь незаурядными аналитическими способностями собеседницы, демонстрируемыми Екатериной по завершению сеанса секса. Непонятно, зачем это ему было нужно и вряд ли могло пригодится в дальнейшем, но Паломник в деталях выспросил все, касательно организации жизни в стабе. Оказалось, что структура общества здесь чем-то напоминает таковую в Римской Империи. Во главе стоял Городской Совет из пяти членов, возглавляемый Монархом. Членов совета избирали горожане, которых в стабе насчитывалось человек пятьсот. Чем не патриции. Особняком стояла личная гвардия Монарха и дружина, обеспечивающая безопасность и охрану стаба. Таковых насчитывалось двести человек. Все остальные постоянные жители стаба, числом до двух тысяч, особых прав не имели и числились в статусе то ли илотов, то ли и вовсе рабов. Только закрепощенных не на законодательном уровне а путем экономической кабалы. Будучи не в силах погасить свои долги и оплатить проживание в стабе. Именно эта многочисленная категория жителей выполняла основные работы по хозяйству, а так же принимала участие в походах за хабаром. Под руководством горожан и в сопровождении дружинников. Как правило, те же стронги или трейсеры к числу постоянных жителей поселения не относились. И имели статус гостей. Гости обязаны были платить в городскую казны по одному спорану в день за право нахождения в стабе. Эти доходы, в силу многочисленности пришлых давали значительную прибавку в бюджете стаба. От Паломника эту плату не потребовали, поскольку новички, а именно таковым он пока числился, на первую неделю освобождались от взносов в казну. А дальше свежак должен был или платить, или мотать из стаба, или заключать с Городской Администрацией кредитный договор, который очень быстро превращается в настоящую кабалу. Самое интересное, что стать гражданином не представляло особого труда. Достаточно было всего лишь на официальной основе приобрести у города один из пустующих домов и вуаля — ты гражданин. Со всеми вытекающими отсюда правами и возможностями. А это не только освобождение от налога на проживание, но и получение дивидендов с доходов стаба. Почти как в акционерном обществе. Причем твоя доля со временем растет, за счет перераспределения акций выбывших граждан. А смертность среди них, несмотря ни на что, все же была достаточно высокой. У Паломника, после пояснений Екатерины, появилась мысль прикупить домик в стабе и стать гражданином. После чего послать Грина лесом. На городскую элиту его указания не распространялись. Вот только узнав цену на недвижимость, он огорченно крякнул. Двадцать тысяч споранов или две тысячи горошин за не слишком-то притязательную халабуду, смотрелись откровенной насмешкой на фоне его, как он совсем еще недавно считал, значительных финансовых средств. Та же Катя рассказала, что она поставила перед собой цель — стать гражданкой. Для чего уже пять лет подряд собирает спораны и почти накопила нужную сумму. Между делом инвалид выяснил, что носить с собой спораны в стабе не рекомендуется. Мало ли что. От воров и мошенников никто не защищен. Хотя наказания за воровство в стабе были необычайно суровыми. Виновного вполне могли лишить головы. А при наличии ментата собрать доказательства злодеяния не представляло особого труда. Возможно, именно поэтому Паломник, с его нечитаемыми мозгами, вызвал такую враждебную реакцию. За небольшую плату услуги по хранению местной валюты предоставляет Городской Банк. Оказывается и такой тут был. Весь остаток дня, после посещения Знахаря, Паломник провел у себя в комнате, в борделе. Ему нужно было все тщательно продумать и составить план на дальнейшую жизнь. При этом отвлекался от своих тяжелых дум он всего лишь дважды. Причем оба раза на прием пищи. Сначала он пообедал с Хризантемой, которая цветом своих волос напоминала ему Рыжую. А потом позавтракал с Екатериной. Поинтересовавшись у той, после окончания сеанса секса, как обстоят дела в стабе с приобретением средств передвижения и оружия. На основании полученной информации он и наметил на следующий день посещение Мастерской. Как оказалось, размеры стаба значительно превосходили те, которые представлялись изначально Паломнику. К той самой Мастерской, в которой ремонтировался и модернизировался весь транспорт, а заодно и проводилась распродажа неликвидов, пришлось, руководствуясь рассказами Екатерины, добираться минут сорок. Неудивительно, что при таких территориях в распоряжении Городского Совета находилось большое число заброшенных домов, которые продавались в комплекте со статусом гражданина. Мастерская находилась невдалеке от выезда из Дальнего. Добравшись до места назначения, Паломник остановился и принялся рассматривать главные ворота стаба. А посмотреть было на что. Вход перекрывала стальная плиту толщиной чуть ли не в пол метра и высотой в шесть метров. Ровно на уровне остальной стены ограждающей стаб и выполненной из литого бетона, армированного металлическими прутьями. Плита каталась по направляющим рельсам и сейчас отъехала в сторону, освободив проход для колонны из трех фур в сопровождении двух бронированных джинов, оснащенных пулеметами. — За хабаром поехали, — пояснил Паломнику стоящий у входа в Мастерскую охранник, заметив интерес того, и в свою очередь внимательно разглядывая инвалида. — А ты стало быть Паломник, который в борделе поселился? — уточнил он. — Купить у нас что нибудь хочешь, или просто так, ради любопытства наведался? — Хочу узнать, нельзя ли подзарядить мою колымагу, — пояснил свое присутствие Паломник, которого ничуть не удивил тот факт, что совершенно левый человек его узнал. На фоне безукоризненного здоровья у всех, кто еще не стоит одной ногой в могиле, существование инвалида — колясочника стало локальной сенсацией. — Тогда тебе Шурик нужен, сейчас позову. Охранник что-то проговорил по рации и через некоторое время появился этакий классический мастеровой в тужурке, местами порванной и густо заляпанной машинным маслом, который предложил Паломнику следовать за ним. В необходимости переговоров по рации инвалид убедился войдя в Мастерскую и осмотревшись вокруг. Не говоря об оглушительном шуме царившем внутри, источник которого Паломник так и не смог выявить, по размерам она не слишком уступала какому-нибудь сборочному цеху средней руки автомобильного завода. Разве что была не столь многолюдной и плотно уставлена битыми автомобилями всевозможных марок. Вплоть до совершенно незнакомых инвалиду. Скорее всего не имеющих аналогов в его родном мире. На первый взгляд Мастерская представляла из себя огромный склад бэушной техники. Но присмотревшись Паломник обнаружил три вдалеке три автомобиля стоящие висящие на подъемниках, вокруг которых крутились работяги. Шурик завел Паломника в какую-то каптерку, благо ширина двери позволила протиснуться коляске и начал детально выспрашивать, что того интересует. После чего вытащил какой-то щуп и принялся тыкать им в спинку коляски, где, как оказалось, и были расположены те самые батареи, доступ к которым стал возможен после того как Шурик откинул защитную панель. Все эти манипуляции со своей коляской инвалид смог рассмотреть с большим трудом, вывернув голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Почти как сова. Если бы не предупреждение Екатерины, касательно этого самого Шурика, который был вовсе не сменным мастером, и даже не народным умельцем, как могло бы показаться на первый взгляд, а самым натуральным гражданином, к тому же полновластным хозяином этой Мастерской, то возможно бы Паломник и купился на сделанное тем заманчивое предложение. Обменять выработавшие свой ресурс батареи на совершенно новенькие. Литиевые. Которые обеспечат коляске запас хода километров на сто. Причем сделано все это будет практически бесплатно. Всего лишь за сто споранов. Вот только знание о том: «Кто есть Кто» да хитро бегающие глазенки Шурика позволили Паломнику сформулировать встречное предложение. Мастерская проводит замену батарей, выполняет необходимое ТО, а так же, в случае, если новые батареи выйдут из строя не по вине заказчика, меняет их по гарантии. К тому же доплачивает самому Паломнику триста споранов. Судя по тому, как быстро согласился на это предложение Шурик, радостно потирая при этом руки, Паломник сообразил, что он здорово продешевил. Опять же, о каких гарантиях в условиях стикса можно говорить. Ежели Паломнику настоятельно рекомендовали в ближайшее время покинуть стаб и больше в нем не появляться. — Да что не так с этими батареями? Не из золота же они сделаны?. Опять же в Улье золото не слишком-то и в цене. Но отказываться от своего слова не стал, утешившись тем, что триста споранов здорово ему пригодятся при посещении Оружейной Лавки. От предложения приобрести по дешевке что-нибудь другое, вместо инвалидной коляски, да хотя бы тот же вездеход, Паломник отказался. И через час, понадобившийся для замены батарей, выехал из Мастерской. Причем, убедившись в том, что коляска снова управляется джойстиком и при необходимости развивает вполне приличную скорость, вернулся к езде с помощью одних лишь рук. — Батареи надо экономить, — пояснил он сам себе, — мало ли с чем и с кем придется столкнуться. А полагаться на один лишь телекинез не стоит. Всегда надо иметь козырную карту в кармане. Пусть даже и шестерку. Глава двадцатая. Оружейная лавка Вдохновленный удачным посещением Мастерской, на следующий день Паломник отправился в оружейную лавку «во всеоружии». Предварительно детально расспросив Астру относительно характера и привычек ее владельца. Тот благоволил блондинке и был ее постоянным клиентом. Впрочем ничего существенного узнать не удалось. Разве то, что Седой, а именно так звали оружейника был персоной весьма уважаемой, одним из пяти членов Городского Совета. И большую часть своего дохода получал вовсе не от продажи оружия, а давая деньги в рост. Кредитуя пришлых трейсеров споранами под грабительские проценты. Короче был тем самым глубоко презираемым на Земле персонажем, именуемым ростовщиком, процентщиком, лихоимцем и кровопивцем. Правда на малой родине инвалида этот типаж уже давно вымер как класс, уступив свое амплуа солидным организациям. Бандитам, прячущимся под под вывесками банков. Здесь же Городской Банк кредитовал исключительно постоянных жителей, отдавая на откуп оружейника работу с пришлыми. Паломник вспомнил, что Бурый и Резак приобрели своего Малыша именно за деньги Седого. И в Нестабильный Кластер отправились с тем, чтобы побыстрее разделаться с долгами. Ответ на вопрос: «А как при такой смертности среди заемщиков и возможности последних податься в бега, удается не прогореть?», оказался совершенно банальным. Процентная ставка из расчета три процента в день, покрывала любые риски. В мире Паломника разве что совершенно конченные бандиты выставляли своим жертвам подобные условия. Но там это называлось «поставить на счетчик», а здесь попадало в категорию чуть ли не благотворительности. Так что в Оружейную лавку инвалид отправился будучи настроенным к ее владельцу сугубо отрицательно. Но, как ни странно, достаточно быстро поменял свою точку зрения, будучи очарованным сервисом, качеством и номенклатурой продукции, предоставляемой торговой точкой. А что касается идиотов, берущих заем под грабительские проценты, так кто им доктор? Опять же суровые времена требуют суровых решений. И это точно про Улей. Подъехав на своей коляске к ступенькам монументального каменного здания с мраморными колоннами расположенному в центре стаба, пусть и всего-то двухэтажного, но из числа тех, в которых не коммерцией заниматься, а приемы по случаю вхождения на престол устраивать, Паломник был несколько ошарашен. Уж очень барокко не сочеталось с другими строениями поселения, выполненными в минималистски утилитарном стиле. Такое впечатление, что в середину кластера, скопированного из провинциального городка в нижнем течении Волги, кто-то воткнул, Елисеевский магазин. — Нет, до Елисеевского не дотягивает, — вынужден был признать Паломник. — Но близко. Очень близко. Тут ему в голову пришла другая мысль, гораздо боле важная, нежели проблема несоответствия архитектурных стилей. Если калькой поселения служит город, по прикидкам, начала прошлого столетия мира Паломника, впоследствии перестроенный ушлыми обитателями для того, чтобы обезопасить поселение от нашествия тварей стикса, то стаб и не стаб вовсе. А просто очень Медленный Кластер, который в последний раз перегружался лет сто тому назад. И нет никаких гарантий, что обновление не произойдет в ближайшее время. Логика: «Наши деды так жили и на наш век хватит», применительно к Улью вряд ли уместна. — Интересно, а Городской Совет озаботился планами экстренной эвакуации, на случай чрезвычайной ситуации, — задумался Паломник, но быстро отбросив эту мысль, вспомнив золотые слова Остапа: «к беспризорным детям, которых я в настоящий момент представляю, это не относится». Он вплотную подъехал к высоким мраморным ступенькам при входе в магазин и остановился не понимая, как ему преодолеть преграду. Демонстрировать телекинез не хотелось, да и не факт, что его контроль за Даром Улья окажется достаточным, чтобы взобраться наверх и при этом не врезаться лбом во входную дверь. По видимому, в Оружейной лавке существовала система наружного наблюдения, поскольку из магазина выскочил самый настоящий кваз, если верить рассказам Астры совмещающим в лавке функции продавца и охранника, и буквально одной рукой, без лишних слов, подхватил инвалидную коляску с сидящим в ней Паломником, после чего аккуратно занес ее внутрь. Надо сказать, что это был первый кваз с которым инвалид столкнулся воочию. И он произвел на Паломника сильное впечатление. Не только своими физическими кондициями, страшным обликом и молчаливостью, но, в первую очередь, гардеробом из джентльменский набора, включающим тот самый галстук бабочку, о которой он грезил, когда, наслушавшись рассказов Бурого, представлял самого себя в роли кваза. — Цилиндра и трости не хватает до полноты образа, — неуклюже пошутил инвалид, поблагодарив охранника за оказанную услугу. Но тут же резко заткнулся, разглядев далеко не ласковую гримасу оппонента в ответ на свои слова. Причиной столь любезного поступка со стороны обслуживающего персонала, который в буквальном смысле носил клиента на руках стол Седой. И хотя хозяин магазина не часто появляется на глаза покупателям, для Паломника было сделано исключение. Более того, он пригласил инвалида в свой кабинет, где угостил кофе и поинтересовался целью визита в лавку. Сначала Паломник было подумал, что интерес Седого обусловлен его, инвалида, неспособностью ходить. Темой, по информации от цветов салона мадам Зи-Зи, широко обсуждаемой в среде городского бомонда. Оказалось, что все совершенно не так. Акуле бизнеса было глубоко наплевать на то, каким образом Паломник передвигался. Гораздо больше его заинтересовала смерть Бурого и Резака, свидетелем которой стал инвалид. Казалось бы, какое дело Седому до гибели двух из его многочисленных клиентов. Вряд и он он преисполнился тоской и состраданием по этому поводу. Ответ оказался до банальности прост. Оказывается, партнеры оставили в залог под полученные в кредит две тысячи споранов, тут же потраченные ими на приобретение и модернизацию Малыша, вещевое обеспечение в виде двух десятков предметов непонятного назначения. Седой имел право начать распоряжаться залоговыми имуществом не ранее, нежели истечет срок договора займа. А это через пол года. — Совсем как в ломбарде. — отметил про себе Паломник. Но специфика Улья предоставляла ростовщику еще одну возможность ускорить эту процедуру. Необходимо было подтверждение со стороны кого-нибудь из свидетелей гибели заемщиков, касательно их смерти. Тогда кредитодатель на полном на то основании мог начать распоряжаться закладом по своему усмотрению. Таким то свидетелем смерти Бурого и Резака по предположению Седого и должен был стать Паломник. За эти свидетельские показания инвалиду была обещана скидка в десять процентов при покупке любого предмета в Оружейной лавке. Причем свидетельство о смерти должен было быть заверено подписью ментата. — А то что этот хамоватый парнишка меня прочитать не может, это как? — подумал Паломник, но благоразумно промолчал, разумно решив, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих, а десятипроцентная скидка «это вам не хухры-мухры». Так что не слишком-то задумываясь о последствиях согласился на предложение Седого. Пока ждали ментата владелец магазина предложил Паломнику сделать необходимые закупки. После чего, выслушав пожелания клиента и поинтересовавшись его платежеспособностью, тяжело вздохнул и сказал, что при таким бюджете не стоит и к витринам с образцами оружия подходить. Чтобы не расстраиваться. Паломник хотел что-нибудь дальнобойное, навроде монструозной винтовки Бурого. Вступать с тварями стикса в рукопашную схватку у него не было ни малейшего желания. А еще оружие последнего шанса. Предназначенное для того, чтобы либо в упор порешить супостата, либо самому застрелиться. И на это, за все про все, он готов был заплатить пятьсот споранов, оставив мелочь на последний день проживания в стабе и на закупку продуктов. Благо еда в Дальнем стоила сущие копейки. Охотники за хабаром регулярно подчищали продовольственную базу небольшого городка расположенного всего-то в ста километрах. Городка достаточно богатого, но не представляющего особой опасности со стороны тварей стикса. Так что потери среди охотников за хабаром вкладывались во вполне приемлемые цифры. Немного подумав, и еще раз уточнив пожелания клиента, Седой отдал соответствующее распоряжение и кваз занес в кабинет винтовку с оптическим прицелом, оснащенную магазином на семь патронов, и способную, по утверждению оружейника, уложить топтуна на расстоянии до полукилометра. На тех же кусачей Седой охотиться с этим оружием не рекомендовал. А еще в комплекте шел Магнум сорок пятого калибра, в котором даже Паломник, не причисляющий себя к фанатам оружия, опознал Desert Eagle, он же «Пустынный орел». Оружие, по утверждениям фанатов, способное остановить носорога, а по утверждению знатоков, в девяти случаях из десяти, калечащее собственного владельца, ломая тому руки за счет конской отдачи. И если винтовка, более — менее, представляла определенный интерес для трейсеров, то Магнум явно относился к категории неликвидов. Очень тяжелый, очень шумный, к тому же на патронах разоришься. И тем не менее, Паломника все более чем устроило. А уж после того, как Седой пообещал коробку особых патронов для винтовки, с которыми можно было бы прикончить и кусача, он и вовсе расслабился. К сожалению, закупить больше количество особых патронов Паломнику не удалось, поскольку за само оружие и боеприпасы к нему, пришлось выложить все наличествующие средства. И это еще при условии десятипроцентной скидки. К тому времени, когда подошел ментат, торговая сделка была завершена и оппоненты молча прихлебывали кофе в ожидании местного нотариуса, будучи не слишком расположенные к разговорам. Да и о чем могут беседовать между собой член Городского Совета, если судить по прежнему миру Паломника, то почти олигарх, и вчерашний новичок. К тому же не способный самостоятельно стоять на ногах. — А кофе у него паршивый. У мадам Зи-Зи варят гораздо лучше, — злорадно думал инвалид, прикидывая насколько его нагрел Седой, впарив никому не нужный пистолет, место которому разве что на витрине под табличкой: «И такое случается». На этот раз гнусный пацанчик, как его для себя обозвал Паломник, был одет в футболку с принтом: «Я вас — Ана-нас». Надо сказать, что фигура ментата в вертикали власти любого стаба, являлась достаточно значимой. Без возможности распознавать враждебные намерения пришлых, стаб находился под угрозой проникновения в него врагов, способных нанести поселению значительный, а в ряде случаев и фатальный урон. А Дар Улья, способствующий появлению ментала, встречался не слишком-то и часто. Поэтому пацанчик и мог себе позволить наплевать на приличия. Никто ему слова худого не скажет. При виде инвалида ментата буквально перекосило. Однако он не стал пояснять, что его подпись под свидетельством о смерти Бурого и Резака, будет не более чем фикцией. Поскольку он не в силах подтвердить добросовестность слов Паломника. Признаваться в таком, значит поставить под сомнение свою квалификацию. К тому же Седой наверняка приплачивал ментату за оказанные услуги. Так что тот пошел на откровенный подлог, заверив своей подписью правдивость слов Паломника, касательно обстоятельств гибели Бурого и Резака. Помимо свидетельства о смерти необходимо было подтвердить наличие и целостность залогового имущества в соответствии с договором займа. Не слишком понятно, кому и зачем это понадобилось, во всяком случае наверняка не Бурому и Резаку, но правила необходимо выполнять не зависимо от их разумности. На этом зиждется любая административно-бюрократическая система. Поэтому Седой вытащил из сейфа в стене небольшую деревянную коробку и высыпал на стол вещи, которые в ней находились. Оттуда же была извлечена и опись, наличествующая двадцать семь пунктов. После чего ростовщик стал зачитывал каждую строчку и демонстрировал предмет на столе ей соответствующий. Как ему это удавалось, Паломник не слишком понимал, поскольку сам бы не в жизнь не отличил бы указанную в описании под номером семь «Металлическую пластину серебристого цвета, странным образом искривленную » от «загогулины серебристого металл непонятного назначения» под номером восемнадцать. Что объединяло все предметы, так это то, что по поводу любого из них была справедлива приписка: «непонятного назначения». Ментат заверил своей подписью сохранность залогового имущества и сухо раскланявшись удалился. По хорошему, и Паломнику нечего было больше делать в Оружейной лавку. Но он не мог отвести глаза от невзрачного обруча, здорово напоминающего тот, который украшал голову внешника из разбитого НЛО. Только без синего камня по на ободе. И еще его привлекала штука, в которой при определенной доле фантазии можно было распознать кастет. Седой заметил заинтересованность Паломника и предложил: — Хочешь, продам все скопом за жалкие три тысяч споранов. — Похоже с этим займом я здорово пролетел. Польстился на предметы, которые эти шустрики сняли с тела мертвого внешника. Непонятно где только нашли такого. А теперь мне думать, что с этим всем делать, — в сердцах добавил Седой, выплеснув наружу с трудом сдерживаемые эмоции. Позволил себе подобную несдержанность ростовщик постольку, поскольку не видел в Паломнике реального покупателя. Но тем не менее, тут же начал отрабатывать врожденную программу под названием «Развести лоха». — Вещам, конечно же цены нет. Вот только ничего не работает. Если встретить кого-нибудь из Института, то все это можно и на белый жемчуг поменять