— Лида, иди спать, — сухо ответил я, — Завтра посторожишь, пока я покемарю. Будет погода нормальная, поедем. На этот раз она полезла на печку. А я сидел за столом и наблюдал за ловкой блондинкой с внешностью скандинавской модели. Если бы она сама не легла уже полностью раздетой, я бы и не стал инициировать эти отношения. У меня Мамба есть. Другой мне не нужно. Как теперь с ней объясняться? Впрочем, для начала надо добраться и встретиться с Мамбой, а там видно будет. Я, конечно не знаю, в Зимнем ли она, да и вообще, жива ли хотя бы, но свои поиски имеет смысл начать именно оттуда. Линда ворочалась и вздыхала ещё с час, потом уснула. Я долго сидел ещё, ни о чём не думая, перед кружкой «BIG BOSS» с остывшим гадким кофе. В голове было пусто и темно, как на той самой кухне, где я сидел. Несколько раз за ночь выходил осмотреться. Небо очистилось ещё в середине ночи. Осадки прекратились, а утро выдалось солнечным. Грязь стремительно подсыхала. Вообще, по уму надо бы было осмотреть деревню. Вдруг тут что-то есть полезное в деле выживания. Например, прицеп, чтобы увезти из поповского дома бензиновый генератор. Мне он не нужен, я сам себе генератор, знай только, живуна заливай. А вот для всех остальных, наверное, представляет ценность. Но я боялся, что погода может снова испортиться, а мне не терпелось поскорей убраться с этого кластера, принёсшего мне столько неприятностей. Как ни крути, а мне ляжку тут копьём проткнули и обворовали. Ну да и чёрт с ним! Я жив, относительно здоров и сексуально удовлетворён. Чего-то это да стоит. — Лида-а-а! Поехали уже! — прикрикнул я. — Да, дорогой, — ответила она мне таким сладким голосом, что можно ложками в чай насыпать, — Ещё пять минуточек! Вот же ж коза! 43. В дороге Часы на моём смартфоне сообщали, что московское время — без четверти семь, когда Линда, наконец, собралась, и мы тронулись. Собственно, на сорок пять минут позже того, как я собирался выехать. Сначала меня это раздражало, даже хотел войти в дом и помочь ей со сбором немногочисленного барахла. Однако потом, как озарение, снизошла мысль — мы никуда не опаздываем. После этого я вооружился ножом, скотчем, герметиком и принялся исправлять результаты того, что вчера так замечательно наремонтировал. Получилось получше, но всё равно далеко от идеала. Вот есть же люди, у которых руки растут из правильного места. Жаль, я не из таких. Сегодня убедился в этом в очередной раз. Доедем до стаба более или менее приличного, закажу себе нормальный тюнинг этого драндулета, чтобы ездить по Улью спокойно, а не дёргаться при виде каждого лотерейщика. Нам предстояло объехать довольно большую бухту или озеро… Один чёрт разберёт, как это большое водное пространство площадью с озеро Байкал называть. Образовалось оно из-за того, что каких-то две великих северных реки регулярно прилетали при перезагрузках. Знатоки по каким-то там косвенным признакам утверждали, что это Индигирка и Ангара, но я не знаток, потому и утверждать ничего не стану. Нет, про эти реки я знал, как и знал, что находятся они на севере, но север у нас большой… Да что там «большой»? Огромный! Короче, сильно сомневаюсь, что смог бы на карте даже с ходу их найти. К своему стыду, конечно. Было это озеро странным, как и большинство мест, что приходилось мне наблюдать в Улье. Русла двух великих рек Стикс совместил, как совмещал всё. Вот только одна река текла в одну сторону, а другая — строго в противоположную. Через это катастрофическое слияние несколько кластеров оказались полностью затопленными огромным количеством пресной воды. Берег получившегося озера был весь прихотливо изрезан бухтами и бухточками, заводями и затонами. А из озера вытекали несколько рек, стремящихся к морю. Реки были разной степени полноводности. Одну из этих водных артерий нам предстояло форсировать, но, как гласили пометки на моей карте, тут имелись броды, которые и вовсе пересыхали, когда перезагрузки долго не было. Проблема заключалась в том, что я знать не знал, с какой частотой загружаются водные кластеры, питающие реку. Так что, возможно, придётся искать способы переправиться на другой берег, либо просто ждать. Впрочем, спешки и правда никакой не было, второй вариант меня полностью устраивал. Да и чем чёрт не шутит? Может, нам попадётся вполне себе целый мост, по которому мы без проблем переправимся. Чем ближе мы подъезжали к реке, тем чаще нам начали попадаться заражённые. Я не упускал возможности потренировать Линду, отдав ей свой шведский автомат с глушителем. Объяснил, как целиться и как стрелять, а на одной из ночёвок показал, как за ним ухаживать. У моей спутницы оказался довольно неплохой глазомер и твёрдая рука. Стрелять одиночными у неё получилось довольно хорошо сразу, и это умение всё совершенствовалось с каждым днём пути. Распогодилось. Дороги просохли. Когда мы выскакивали на асфальт, то двигались с вполне приличной скоростью, но большей частью мы пробирались просёлками и разбитыми грунтовками, то и дело, объезжая внезапно возникающие перед нами заводи и половодья. Несколько раз я был близок к тому, чтобы пожалеть о том, что ввязался во всю эту историю с освобождением Линды. Ехал бы и ехал в караване, а Линду бы выкупил себе до конца поездки. Глядишь, в конце пути я бы с Фиделем получше сговорился. Или нет? Как знать… Но в этом случае мне не пришлось бы сейчас тащиться в объезд, по диким и незнакомым кластерам. Временами на нашем пути попадались деревушки, почти точные копии той, из которой мы уехали. Те же дома, те же деревья, та же церковь, то же самое северное пасмурное низкое небо да вечная распутица. И заражённые те же. Несколько раз в деревеньках мы нарвались на развитых тварей. Нам встретились все виды заражённых. Не попадалась только элита. Большую часть заражённых я оставлял Линде, чтобы она практиковалась в стрельбе, а тех, кого она не смогла свалить, убивал при помощи Дара электрокинеза. Увы, ни одной жемчужины нам добыть не удалось, что меня немало огорчило. Зато в горохе и споранах мы больше не испытывали нужды. Раствор гороха потребляли каждый день. Не скажу, что мне так уж был мил вкус гашёного содой гадкого пойла, просто привык к нему, как к неизбежному злу. Не слушал я и стонов, и жалоб Линды, просто поил гороховкой и её. К слову сказать, её Даром оказался фотокинез — способность управлять светом. Не знаю, что из этого получится при должной раскачке, но пока она могла работать вместо источника совсем неяркого света. Особой практической пользы с этого мы до сих пор не видели, но ежедневно я занимался развитием её Дара. Каждое утро мы завтракали, пили живун и гороховку. Потом она садилась за руль, а я устраивался на заднем сидении и проваливался в сверхчувственное восприятие. Изучая систему энергетических каналов своей спутницы, я вливал в её главный узел-хранилище собственную прану. Вроде бы Дар развивался, но на следующее утро все узлы снова были в прежнем состоянии. К концу второй недели пути мы, наконец, переехали, мол, и увидели ту самую реку, через которую нам предстояло переправиться. Мне приходилось бывать в верховьях Дона. Если вы там тоже бывали, то примерно представляете то, что увидел я. Тут было отчего загрустить. Раскинувшаяся перед нами, водная преграда не то чтобы широкая, метров двадцать всего, но как перебраться на другой берег, было решительно неясно. Тихий транспорт, так подходивший к моему Дару, бросать было откровенно жаль. Да и запас боеприпасов из багажника нам серьёзно облегчал жизнь. Я выбрался и осмотрел всю округу, приложив к глазам модный бинокль крестника, который тот сгоряча так и забыл в джипе. На реке было тихо, никакого движения незаметно, лишь крики чаек разрезали тишину над водной гладью реки. Вспомнились слова из Максима Горького, заученные ещё в школе: Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, чёрной молнии подобный. То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы. В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике. Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей. Впрочем, пока и переправы не видать, не видно ни иммунных, ни заражённых. Дальше дорога делала крутой разворот и шла над рекой. — Как мы переправимся на тот берег? — спросила меня Линда, блеснув отражённым светом солнца от жёлтых стрелковых очков. Она, как увидела у меня модный аксессуар, сразу выпросила. Я для солидности поупирался, но потом всё равно отдал — пусть себе развлекается. — Подвернётся что-нибудь, — пожал плечами я, — А не подвернётся, так машину бросим и так переправимся. — Жалко машину бросать, — закусила губу блондинка, теребя автоматный ремень, — Сколько бы мы пешком сюда добирались? — Долго, — вынужден был согласиться я, — Но, может, нам какой-нибудь транспорт на том берегу попадётся. Мы доехали до закрытого железнодорожного переезда, после которого Улей пристыковал к обычной дороге железнодорожное полотно. Пластиковые шлагбаумы я вышел и просто сломал. Мы проехали по шпалам ещё один кластер без всяких приключений, а на следующем дорога продолжилась гладкой асфальтовой четырёхполоской. Ещё километров через тридцать я притормозил, чтобы протереть глаза. Ну, чего… Протёр. Снова посмотрел на приветственный знак. — Чего ты так напрягся? — забеспокоилась Линда. — Всё нормально, — ответил я, — Просто в этом городе мне приходилось бывать в своём мире. — «О-ле-не-го-рск», — смешно растягивая гласные, по слогам прочитала моя спутница, — Хороший город? Пришлось признаться: — Не знаю. — Как это? Ты же только что сказал, что был здесь? — Тут военный аэродром расположен. Привезли нас по железной дороге с военной базы и сразу загнали по тентованным грузовикам… Я замолчал, поглощённый вспоминаниями, но Линда не дала уйти в нирвану. — А потом? — Довезли до аэродрома и посадили в военнотранспортные самолёты. Города я, считай, и не видел. Просто название запомнил… 44. Оленегорск Оленегорск нас встретил вонью падали, настолько густой, что казалось — её можно было резать ножом. Линда немедленно позеленела и опорожнила желудок. Даже меня, уже привычного ко всякого рода жести, интенсивность запаха впечатлила. Блондинка устремила на меня жалкий взгляд своих прекрасных голубых глаз, в данный момент слезящихся от вони, и попросила: — Давай в этом твоём Оленегорске не станем останавливаться на ночь… Я неопределённо пожал плечами в ответ. Изначальный план был именно таким — найти себе какое-нибудь местечко и хорошенько отоспаться, прежде чем мы двинемся дальше. Пополнять запасы нам было необязательно, всего хватало даже с избытком. Хоть особо крупных населённых пунктов мы и не проезжали, но наш сельский житель обычно очень запаслив, так что встреченные дома обеспечили прожорливого меня и Линду простой, но высококалорийной пищей. Это особенности национальной психологии. Наша страна хоть и огромна, и есть в ней чернозёмы и просто плодородные земли с постоянным доступом к воде, но всё же большая часть территории расположена в зоне рискованного земледелия. Что это значит? Только то, что неурожай в наших широтах совсем не редкость, так что такое явление, как голод, было почти привычным. До тех пор, пока не пришли к власти большевики и не провели коллективизацию сельского хозяйства. Имелись в реформах свои минусы, но нужно признать, что голодуха отступила и стала редкостью, в то время как при царизме голод едва ли не каждые пять лет повторялся. Сколько времени прошло, а случавшийся регулярно голод оставил в памяти народа след. Вот и делают у нас запасы, заготовки, закрутки, солят сало, сушат сухари, маринуют огурчики с помидорчиками и закатывают всякие кабачки с патиссонами под кровати. Оленегорск был построен широко и занимал приличную площадь — это немного спасало нас от трупного смрада. Тут и там нам попадались свидетельства присутствия тварей. Кучи костей и дерьма, добавлявшие в общий в общий букет ещё и трупную вонь, обрывки одежды, вскрытые, как консервные банки, машины, вырванные двери, выбитые оконные рамы. Несколько ближайших к нам домов имели следы пожаров. Ехать было неудобно — приходилось объезжать раскуроченный транспорт и, по возможности, кости, чтобы те не хрустели под шинами. Вроде и город-то небольшой, а костей разбросано какое-то невероятное количество! Многие из них были не дочиста обглоданы, вот и стоял в воздухе смрад. А вот в осколках костей блеснули латунью гильзы — кто-то дал бой накатившей на город волне заражённых. За поворотом была оборудована линия обороны. Тут были выставлены в ряд несколько автобусов и грузовиков. Между ними стояли военный внедорожник «Тигр» и БТР-2. Вся техника раскурочена так, что сразу стало ясно — тут поработали руберы или элита. Когти этих тварей способны даже лёгкое бронирование этих машин распустить на лоскуты, что они и сделали. Местные военные попытались взять ситуацию под контроль, и какое-то время у них всё получалось. Потом… Потом они перестали быть военными и заурчали. А жаль. Людей, выполняющих свой долг до конца, я всегда уважал. Пока взрослел, моя бабушка старалась меня воспитывать на достойных примерах, подсовывая мне книги про пионеров — героев, но их подвиги меня не впечатляли. Потому что никак тогда не мог понять, что можно как-то иначе. Это потом я про варианты струсить, отсидеться в хате с краю, не пойти и промолчать узнал. Прочитанное переоценил только после этого. Чем дальше наш внедорожник углублялся в город — призрак, тем больше возрастало напряжение. Изящные пальцы Линды стиснули ствол автомата с такой силой, что побелели. Несмотря на определённую отмороженность, в которой я уже успел убедиться лично, она тоже что-то такое чувствовала. Хочешь не хочешь, а Улей всех меняет. Тут все быстро учатся взирать на такое отстранённо. Иначе никак или имеешь все шансы поплыть кукухой. Надо бы тут поискать оружие и боеприпасы, но атмосфера давящей со всех сторон смерти побуждает быстрей убраться. Мы объехали прорванную линию укреплений, а на соседней улице нас уже ждала почти аналогичная. Я осторожно вёл машину дальше. Покружив по городу больше, чем мне бы того хотелось, наконец, я обнаружил подходящую улицу, которую не успели перекрыть баррикадой, и повернул к реке, чтобы отыскать мост. Когда наш джип выкатился на прямую улицу, которая должна была вести прямиком к набережной, я вынужден был остановиться. Лотерейщик опасен лишь для неподготовленного и плохо вооружённого человека, даже точный выстрел из пистолета его может навсегда успокоить, что уж об автоматах и винтовках говорить. Но это когда лотерейщик один. А тут их было… С пару десятков, не меньше. Всегда так с лотерейщиками, никогда нельзя чётко сказать, кто это — матёрый бегун или такой чахлый и недокормленный лотерейщик. Нас пока не заметили, но это была не наша заслуга. Они увлеклись интересным занятием — потрошили припаркованные или брошенные машины прямо на дороге. Видимо, иммунное мясо в городе уже закончилось, и довольно давно. Пришло время медляков и ползунов, не сумевших выбраться из-за руля. Вечно голодные твари пировали, и производимый ими шум временно маскировал шелест колёс нашего внедорожника. Раскуроченный автотранспорт выглядел так, словно машинам вставляли гигантскую соломинку в выхлопную трубу, надували и лопали чисто смеха ради. Счёт шёл на секунды. Либо нас заметят, и наш внедорожник станет таким же, если не успеем отстреляться, либо я сдам по тихой грусти назад, мы отступим и поищем другой путь. Но последний вариант хорош только в том случае, если другой путь есть, и он не занят стаей побольше, с более развитыми заражёнными. Решение я принял за секунду. — Прикрой меня, — приказал я Линде, — Но стреляй только из автомата с глушителем. — Будем прорываться? — взволнованно спросила она. Я вместо ответа вылез из-за руля и подхватил мощный блочный арбалет. В принципе, я уже стрелял с него на двести метров и остался доволен точностью. Скорострельность… Да, она оставляла желать лучшего, но шуметь нежелательно. В конце концов, у меня, кроме арбалета, есть меч и Дар, показавшие себя с наилучшей стороны.