Потом мне разрешили сесть, и молодой доктор уставился мне в глаза, наши дыхания смешались в странной интимности, пока он проверял рефлексы роговой оболочки, размер зрачков и реакцию на свет. Ему было лет тридцать, вьющиеся русые волосы отступали со лба ровной горизонтальной линией. Под белой курткой на нем была светло-коричневая рубашка и галстук в коричневую точечку. Его лосьон после бритья пах свежескошенной травой, хотя электрокосилка пропустила пару волосков под подбородком. Не знаю, заметил ли он, что я отмечаю его жизненные параметры, пока он отмечал мои. Давление у меня было 110 на 60, температура, пульс и дыхание в норме. Я знаю, потому что подглядывала всякий раз, когда он что-нибудь записывал. В графе внизу страницы он нацарапал «сотрясение мозга легкой степени». Я была счастлива узнать, что у меня сохранилась способность читать вверх ногами. Ко мне были применены различные меры оказания первой помощи, в большинстве болезненные, включая прививку от столбняка, от которой я едва не потеряла сознание. — Думаю, мы должны подержать вас до завтра, — сказал доктор. — Непохоже, что у вас что-то серьезное, но головой вы ударились сильно. Я был бы спокойнее, если бы мы могли понаблюдать за вами еще, по крайней мере, двенадцать часов. Вы хотите кого-нибудь известить? — Да нет, — пробормотала я. В любом случае, я была слишком разбита, чтобы спорить, и слишком напугана, чтобы встретиться с окружающим миром. Он вышел к посту медсестер, который мне было видно через внутреннее окошко, частично закрытое ржаво-красными жалюзи. В коридоре появился полицейский. Я могла видеть горизонтальные кусочки него, пока он разговаривал с молодой служащей, которая через плечо указала на мою комнату. Другие палаты в отделении скорой помощи были пусты, стояла тишина. Полицейский поговорил с доктором, который, очевидно, решил, что я в состоянии отвечать на вопросы о том, как моя машина оказалась в ирригационной канаве. Полицейского звали Ричи Виндзор, один из этих полицейских с детским лицом, вздернутым носом и пухлыми щеками, красными от солнца. Он, должно быть, был новичком, едва двадцати одного года, минимальный возраст для полицейского. У него были светло-карие глаза и русые волосы, подстриженные ежиком. Он не был на этой работе достаточно долго, чтобы приобрести уклончивое, параноидальное выражение, присущее большинству копов. Я методично описала инцидент, ничего не пропуская, он записывал, иногда вставляя оживленные комментарии с пародийным мексиканским акцентом: «Воа!» или «Очнись, кемосабе!» Кажется, ему действительно было завидно, что кто-то пытался меня убить. Когда я закончила свое повествование, Ричи обещал объявить машину в розыск, на случай, если она еще в этом районе. Мы оба знали, что шанс очень невелик. Если парень хоть что-то соображает, он бросит машину при первом удобном случае. Когда полицейский собрался уходить, я вдруг схватила его за рукав. — Одна вещь. Доктор хочет подержать меня здесь до завтра. Возможно ли сохранить мое пребывание здесь в тайне? Это единственная больница поблизости. Все, что нужно убийце — позвонить в справочную, и он будет точно знать, где я нахожусь. — Хорошая мысль, амиго. Посмотрим, что можно сделать. Через несколько минут появилсь служащая с креслом на колесиках, планшетом с кучей форм, которые надо было заполнить, и полоской с именем пациента, в мутном пластиковом браслете, который она застегнула на моем запястье, вместе с предметом, похожим на дырокол. Карл Ла Рю с женой, терпеливо просидели в коридоре все это время. В конце концов, им разрешили увидеть меня, пока делались последние приготовления моей комнаты. Полицейский, видимо, предупредил их о ситуации. — О том, что вы здесь, никто не узнает. Мы не скажем ни слова, — заверил Карл. Его жена погладила меня по руке. — Ни о чем не волнуйтесь, просто отдыхайте. — Огромное спасибо за все. Если бы не вы, я могла бы умереть. Карл поерзал на скамейке. — Ну, не знаю. Я был рад помочь. У нас самих есть дети, и мы бы хотели, чтобы им кто-то помог в подобных обстоятельствах. Жена взяла его под руку. — Нам лучше уйти отсюда, пока тебя тоже не уложили на койку. Вскоре после их ухода, меня подняли в грузовом лифте на второй этаж, в отдельную комнату, возможно, в инфекционном отделении, куда не пускали посетителей. Было всего три часа дня, и день казался очень длинным. Мне не давали обезболивающих из-за травмы головы, и мне не разрешалось спать, потому что я могла впасть в кому и никогда не проснуться. Мои жизненные параметры проверялись каждый час. Еду давно не разносили, но добрая помощница медсестры раздобыла мне стаканчик вишневого желе и пакетик крекеров. Мой взгляд остановился на телефоне. На тумбочке лежала телефонная книга. Я нашла код для Карсон Сити, Невада (702, для всех районов, если вам действительно хочется узнать), набрала справочную и получила номер детективного агенства Декер и Диц. Телефон прозвонил пять раз, я почти ждала, что включится автоответчик, но на шестом гудке кто-то схватил трубку и ответил запыхавшимся голосом: — Да? — Могу я поговорить с Робертом Дицем? — Диц слушает. Что я могу для вас сделать? — Не уверена, что вы меня помните. Меня зовут Кинси Миллоун. Я знакомая Ли Галишоффа, и он посоветовал обратиться к вам. Я вам звонила около года назад из Санта Терезы. Вы помогли мне найти женщину по имени Шарон Напьер. — Да, да. Я вспомнил. Ли говорил, что вы можете позвонить. — Да, похоже, мне будет нужна помощь. Я в Браули, Калифорния, в больнице. Какой-то тип спихнул меня с дороги. Он прервал — Вы серьезно пострадали? — Кажется, со мной все в порядке. Синяки и царапины, но переломов нет. Они хотят за мной немного понаблюдать. С машиной покончено, но проезжающий водитель остановился до того, как прикончили меня… Диц снова вмешался: — Где это, Браули? Напомните мне. — Южнее Сэлтон Си, девяносто минут на восток от Сан-Диего. — Я приеду. Я не смогла сдержать нотки удивления. — Приедете? — Только расскажите, как вас найти. У моего друга есть самолет. Он может доставить меня в Сан-Диего. Я возьму машину напрокат в аэропорту и буду там до полуночи. — О, господи, это здорово. То-есть, спасибо, но завтра утром будет в самый раз. Меня, наверное, не выпишут до девяти утра. — Вы, наверное, не слышали про судью, — сказал он ровным голосом. — Судью? — Джарвисона. Его убили. Первое имя в списке. Его застрелили сегодня утром, возле его дома. — Я думала, он под охраной полиции. — Он был. Как я понял, он должен был быть изолирован, вместе с другими двумя, но он хотел быть дома. Его жена недвно родила, и он не хотел оставлять ее одну. — Где это случилось, в Карсон Сити? — В Тахо, в двадцати километрах отсюда. Господи, это было в то же время, когда убийца преследовал меня. — Сколько людей нанял Тирон Патти? — Похоже, больше, чем одного. — Как там Ли? С ним все в порядке? — Не знаю. Я с ним не говорил. Уверен, что его хорошо охраняют. — А что с убийцей? Он сбежал? — Она. Женщина представлялась сотрудницей газовой компании. Волна возмущения поднялась во мне, как лихорадка. — Диц, мне это не нравится. Что же такое творится? Мужик, который хотел меня убить, таскает с собой ребенка. Мой рассказ занял несколько минут. Он слушал внимательно, изредка задавая вопросы. Когда я закончила, маленький промежуток в разговоре свидетельствовал о том, что он зажигал сигарету. — У вас есть оружие? Я почти могла чувствовать сигаретный дым. — У меня в сумке. Маленький тридцать второй. Не очень серьезное оружие, но, если прицелюсь, попаду. — Вам разрешили его оставить? — спросил он недоверчиво. — Конечно. Почему нет? Когда вы поступаете в больницу, вам задают вопросы о лекарствах. Никому не приходит в голову спросить о личном огнестрельном оружии. — Кто знает, что вы там? — Не знаю. Это маленький городок. Я просила полицейского держать все в тайне, но слухи разносятся. Вообще, я чувствовала себя в безопасности, пока не поговорила с вами.