В любом случае, не уверен, что прошел бы медкомиссию. У меня в детстве был ревматизм… Вернулась официантка и начала убирать наши тарелки. — Вы не могли бы сказать, где туалет? — спросила я ее. — Спасибо, — ответила она, счастливо улыбаясь и ставя посуду на поднос. — Эль куарто де дамас? — помог Диц. — О, си, си! Она посмеялась, поняв свою ошибку, и показала в сторону кухни. Я отодвинула стул. Диц сделал движение, как будто собирался меня сопровождать, но я его остановила. — Господи, Диц. Всему есть предел, знаете? Он согласился, но я заметила, что он внимательно наблюдает, как я иду к задней двери. Дамы делали свои дела в кладовке для швабр. Моя руки, я увидела себя в осколке зеркала над раковиной. Я выглядела хуже, чем накануне вечером. Мой лоб был черно-синим, синяки вокруг глаз — цвета лаванды. Красные полоски под глазами заставляли их выглядеть так, как будто у меня коньюктевит. Сухой климат пустыни подействовал на мои волосы, заставив их выглядеть как мусор, выметенный из-под кровати. Не могу поверить, что я была на публике и люди не визжали и не показывали на меня пальцем. В голове у меня снова застучало. Когда я вернулась к столу, Диц уже расплатился. — С вами все в порядке? — У вас случайно нет ничего от головной боли? — У меня есть Дарвосет в машине. Он купил банку колы, и мы взяли ее с собой. Я смотрела, как он сканирует взглядом стоянку, открывая машину. Он открыл дверцу для меня и подождал, пока я благополучно уселась. Усевшись на свое место, он начал искать в бардачке таблетки. — Скажите, если не поможет. У меня есть рецепты на все. Он проверил пару упаковок, нашел то, что искал, и вытряс таблетку на ладонь. Я пробормотала спасибо. Он открыл для меня банку с колой, и я приняла лекарство. Через несколько минут боль стала ослабевать. Вскоре я заснула. Я проснулась, когда мы пересекли границу округа Вентура. Я почувствовала запах океана, еще даже не открыв глаз. Воздух был влажный и соленый, вокруг была пышная растительность, своеобразное сочетание можжевельника и пальм. После скучной монотонности пустыни прибрежная растительность казалась щедрой и необычной. Я чувствовала, как реагирует каждая клеточка моего тела, впитывая влагу. Диц взглянул на меня. — Лучше? — Намного. Я выпрямилась и запустила руки в волосы, разбирая запутавшиеся пряди. Лекарство сняло боль, но я чувствовала себя немного отстраненно. Прислонилась головой к спинке и сползла немного вниз. — Как там пробки на дорогах? — Самое худшее уже позади. — Если я скоро не приму душ — застрелюсь. — Осталось сорок километров. — Хвоста не было? Взгляд Дица скользнул к зеркалу заднего вида. — Зачем ему за нами следить? Он, наверное, знает, где вы живете. — Ободряющая мысль! Как вы думаете, сколько это будет продолжаться? — Трудно сказать. Пока он не бросит, или пока его не поймают. — И кто это будет делать? Он улыбнулся. — Не я. Моя работа — присматривать за вами, а не ловить плохих парней. Давайте оставим это полиции. — А мне что делать? — Мы поговорим об этом утром. В основном, мне нужно «послушание без нытья». Очень мало женщин способны на это. — Вы не очень хорошо меня знаете. Он посмотрел мне в лицо. — Я не знаю вас совсем. — Ну, вот намек, — сказала я сухо. — Меня вырастила сестра моей матери. Мои родители погибли в аварии, и я жила с ней с пятилетнего возраста. Первое, что она мне сказала… «Правило номер один, Кинси…правило номер один», — и здесь она ткнула пальцем прямо мне в лицо: «Никаких соплей!» — Боже! Я улыбнулась. — Все было не так уж плохо. Я только слегка не такая, как все. Кроме того, я с ней поквиталась. Она умерла десять лет назад, и я распускала сопли месяцами. Это все из меня изливалось. Я два года была полицейской, а потом бросила это дело. Сдала свою форму, сдала свою дубинку… — Символический жест, — вмешался Диц. Я засмеялась. — Точно. Шесть месяцев спустя я вышла замуж за бездельника. — По крайней мере, у истории счастливый конец. Дети есть? Я помотала головой. — Ни одного. — У меня все наоборот. Я никогда не был женат, но у меня двое детей. — Как это получилось? — Я жил с женщиной, которая отказалась выйти за меня замуж. Она клялась, что, в конце концов, я ее брошу и, конечно, так и случилось. Я смотрела на него некоторое время, но он молчал. Вскоре показались предместья Санта-Терезы, и я почувствовала абсурдный прилив радости возвращения домой. 10 Мы нашли место для «Порше» через два дома и разгрузили багажник. Когда мы вошли через калитку и завернули за угол, Генри вышел из своей задней двери, чтобы поприветствовать меня. Он остановился на полпути, улыбка исчезла, он переводил взгляд с моего лица на Дица. Я представила их друг другу и они обменялись рукопожатием. С опозданием я вспомнила, на что я похожа. — Я попала в аварию. Меня столкнули с дороги. Машину пришлось оставить в Браули, а Диц подвез меня домой. Генри был заметно встревожен, особенно потому, что владел только половиной истории. — Кто это был? Я не понимаю. Ты вызывала полицию? Я колебалась, неуверенная, какие детали можно сообщить. Диц меня выручил. — Давайте зайдем внутрь, и мы вам все расскажем. Его явно беспокоило, что мы стоим на открытом воздухе, доступные для обозрения. Я отперла дверь и распахнула ее, войдя в квартиру. Генри вошел за мной, а Диц — позади, пася нас, как овчарка. — Минутку. Я хочу разобраться с вещами, — сказала я Генри. И Дицу — Генри спроектировал эту квартиру. Ее только закончили два дня назад. Я провела здесь всего одну ночь. Я поставила вещевой мешок и открыла окно, чтобы проветрить. Квартира до сих пор пахла стружками и новым ковролином. Место было похоже на домик куклы Барби в футляре: маленькая мебель, встроенные шкафчики, винтовая лесенка, чердачное помещение, видимое снизу. — Я принес твою почту, — сказал Генри, не сводя глаз с моего гостя. Он сидел на диване, сбитый с толку свободой, которую тот себе позволял. Контраст между двумя мужчинами был интересным. Генри — высокий и худощавый, голубые глаза на узком загорелом лице придавали ему аскетический вид. Другими словами — старый и мудрый.