Как обычно, Диц взял меня за локоть, держась немного впереди, и повел ко входу. Я помала себя на том, что, как он, внимательно осматриваю людей, находящихся поблизости. Мы вошли в просторный холл с двумя огромными стойками из импортного розового мрамора по бокам. Подошли к консьержу, и Диц с ним коротко переговорил. Видимо, он еще заблаговременно договорился с менеджером, потому что очень скоро появился Чарльз Эббот, директор охраны. Мы представились друг другу. Эбботу было под семьдесят, и он выглядел, как ушедший на покой исполнительный директор крупной компании, в костюме-тройке, с маникюром и часами Ролекс. Такого человека вы никогда не назовете Чарли или Чак. Его серебристые волосы были того же оттенка, что костюм, а с галстука подмигивала бриллиантовая булавка. У меня было ощущение, что он получает гораздо больше удовольствия от того, чем занимается сейчас, чем от того, что делал раньше. Он отвел нас в уголок, где стояли три больших кожаных кресла, под защитой трехметрового фикуса. Диц захватил с собой фотокопии снимков Марка Мессинджера. — Вот это парень, который нас волнует. Я бы хотел распространить их среди людей, которые будут сегодня обслуживать банкет. Эббот бросил взгляд на фотографии и вернул их. У него были ясные голубые глаза, и он часто заглядывал в глаза другим. — Мистер Диц, я должен вам напомнить, что мы не обладаем достаточными возможностями, чтобы предпринимать меры охраны высокого уровня для частных лиц. Мы работаем с Секретной Службой, когда возникает необходимость, но отель не может принять никакой ответственности в случае нежелательного инцидента. Мы здесь, в основном, для того, чтобы обеспечить безопасность наших зарегистрированных гостей. Мы будем рады сделать все, что можем, но больше этого я не могу ничего обещать. Диц улыбнулся. — Я понимаю. С нашей стороны это чистая предосторожность. Мы не ожидаем никаких проблем, но будет полезным обозначить некоторые вопросы, просто чтобы убедиться, что все идет как надо. — Конечно. Диц держался очень хорошо, непринужден, расслаблен. Должно быть, ему была действительно нужна помощь этого человека. Эббот выглядел смущенным. Похоже, ему хотелось прикурить свою сигарету в мундштуке от золотой зажигалки Данхилл. — Чем еще я могу помочь? Могу выделить одного своего человека. — Не думаю, что это необходимо, но спасибо. У нас есть служащая Калифорния Фиделити, которая является на сегодня зарегистрированным гостем, Вера Липтон. Я бы хотел узнать номер ее комнаты и имена людей, занимающие две соседние комнаты. Вы можете что-нибудь для этого сделать? Эббот обдумывал ответ. Под мягкими любезными манерами это был лед и кремень. — Не вижу, почему нет. Он встал и отправился к главной стойке. После короткого разговора со служащим, он записал что-то в маленькую кожаную записную книжку, которую достал из кармана. Он вернулся, вырвал из книжки листок и протянул Дицу. — Вы знаете какую-нибудь из этих пар? — спросил Диц. — Я знаю обе. Кларки останавливались здесь много раз. Мистер и миссис Тайдерман — мои тетя и дядя. Диц убрал бумажку и пожал Эбботу руку. — Спасибо. Мы очень признательны. — Рад был помочь. Мы свернули в коридор справа, следуя за номерами комнат в убывающем порядке. Диц следил за коридором позади нас, не убирая руки с моего локтя. Верина комната находилась в том же крыле, что и банкетный зал. — Ты все это подстроил? — спросила я, когда увидела, как это близко. — Я не хотел, чтобы ты разгуливала туда-сюда по всему отелю. Он постучал. Последовала пауза. Я предполагала, что Вера подглядывает в дверной глазок. Мы услышали звук отодвигаемой задвижки, и вот она, смотрит на нас в щель двери, закрытой на цепочку. На ней было зеленое шелковое кимоно, довольно широко распахнувшееся спереди. Она глянула вниз и стянула разошедшиеся полы одной рукой. — Я заперлась на цепочку. Правильно сделала? Диц ответил. — Ты умничка, Вера. А теперь впусти нас. Она наклонила голову, пытаясь выглянуть в коридор. — Откуда я знаю, что кто-нибудь не держит вас под дулом пистолета? Диц засмеялся. Я озадаченно посмотрела на него. Я только один раз слышала, как он смеется. — Тоже правильно, — сказал он. Мне лично это не казалось таким уж правильным, но меня никто не спрашивал, не так ли? Вера прикрыла дверь, сняла цепочку и впустила нас. Комната была огромной: кровать королевского размера, комод королевского размера, и королевского размера телевизор. Доминирующим цветом был бледно-желтый: толстый бледно-желтый ковер, обои, с разбросанными по ним нежно-белыми японскими ирисами. Узор обоев повторялся на атласном покрывале и на шторах, раздвинутых и забранных бронзовыми держателями. Прозрачные занавески были задернуты, свет за окном показывал, что комната выходит на подъездную дорожку. Два стула были обтянуты бледно-зеленой материей. Через дверь я заглянула в ванную, в которой продолжался цветовой замысел: ваза с белыми шелковыми цветами, толстые желтые полотенца, свернутые в плетеной корзинке. Вера обозначила личное влияние на всех возможных поверхностях: сброшенная одежда валялась на кровати, вещи на вешалках висели на распахнутой дверце шкафа. На комоде лежала косметика, возле раковины — термобигуди и щипцы для завивки, а на туалетном сиденье — мокрое полотенце. Раскрытый чемодан обнародовал пенистый беспорядок шифонового белья. Пара колготок была заброшена на один из стульев, и разлеглась там, с раздвинутыми ногами и хлопковой ромбовидной ластовицей, похожей на стрелу, указывающую вверх. Диц сразу прошел к двери в соседнюю комнату, чтобы убедиться, что она заперта. Потом задернул шторы. Вера подошла к кофейному столику. Там стояла бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом и четыре бокала на подносе. Она взяла бутылку за горлышко и начала снимать фольгу. — Садитесь. Мы можем выпить. — Спасибо, я не буду. Я на работе, — сказал Диц. И обратился ко мне. — Держи дверь запертой. Если телефон зазвонит, можешь ответить, но себя не называй. Если это кто-то знакомый, долго не разговаривай. Не сообщай никому никакую информацию. Если кто-то ошибется номером, скажешь мне. Возможно, это проверка, есть ли кто-нибудь в комнате. Он взглянул на часы. — Вернусь ровно в семь, чтобы проводить вас в банкетный зал. Когда Диц вышел из комнаты, Вера подняла руки и потрясла ими. — Давай приступим! Она сняла с бутылки проволоку и обмотала горлышко полотенцем, трудясь туда-сюда над пробкой обоими большими пальцами, пока она не выскочила. Она наполнила два бокала и протянула один мне. — Я уже сделала макияж. Почему бы тебе не заскочить быстренько в душ, пока я одеваюсь. Потом займемся твоими волосами и лицом. — Я уже приняла душ. Все, что мне нужно, это надеть комбинезон, и я готова. Вера одарила меня взглядом, чтобы дать понять, насколько я ошибаюсь. Под ее критическим наблюдением я вылезла из джинсов и влезла в комбинезон. Она только слегка поморщилась при виде моих синяков. В то время как мое выражение лица, наверное, напоминало больную собаку, которую ведут к ветеринару. Бр-р. Макияж. Я надела костюм и попыталась подтянуть брюки на талии. Вера хлопнула меня по руке. — Не делай этого. Она встала на колени, подвернула мои штанины до нужной длины и закрепила специальной лентой, которую принесла с собой. — Ты подумала обо всем. — Будь готов — мое второе имя, зайка. Затем она принялась за остальную часть меня. Я сидела на крышке унитаза с полотенцем вокруг шеи, верино тело размещалось между мной и большим зеркалом во всю стену. — Что ты собираешься делать с моими синяками на лице? — Доверься мне, детка. У нее были бутылочки и пудреницы, лосьоны, кремы и какая-то клейкая масса в баночках, щеточки, аппликаторы, губки, ватные палочки. Она трудилась, придвинув лицо очень близко к моему, изрекая инструкции. — Закрой глаза. Теперь посмотри вверх… Господи, перестань моргать! Ты все портишь.