— Что же это такое? — Я к этому веду. Это статья «Кардиомиопатия в результате стресса», написанная парой докторов из Огайо. Вот, слушайте. «Миссис Н. страдала от характерного ущерба сердца — отмирания клеток под названием миофибриллярная дегенерация, по причине стресса, вызванного страхом.» — Можете перевести? — Конечно, это просто. Когда тело наполняется адреналином до непереносимого уровня, сердечные клетки умирают. Мертвые клетки мешают работе электрической цепи, которая регулирует сердце. Когда нервные волокна разрываются, сердце начинает биться беспорядочно, и это может привести к его остановке. — Ладно, — сказала я осторожно. У меня было ощущение, что это не все. — И в чем же тут дело? — Бедная старушка была буквально испугана до смерти. — Что? — Так оно и было. Что бы ни случилось с ней за часы ее отсутствия, она была так напугана, что это ее убило. — Вы говорите о том, что она потерялась, или о чем-то большем? — Я подозреваю что-то большее. Теория говорит о том, что, при определенных обстоятельствах, совокупный груз психологического стресса и боли может вызвать смертельную нагрузку в сердечных тканях. — Например? — Ну, возьмем маленькую девочку. Отец бьет ее ремнем, связывает и оставляет на ночь в пустой комнате. На следующее утро она мертва. Физические травмы недостаточны, чтобы вызвать смерть. Я не говорю об уровне стресса, который большинство из нас испытывает в обычной жизни. — Вы говорите, что это убийство. — В сущности, да. Вряд ли Долан согласится, но я так думаю. Я посидела секунду, пока информация просочилась. — Мне это не нравится. — Я и не думала, что вам понравится. И если вы еще не выяснили, где она была, возможно, вам захочется попробовать еще раз. — Да. — Я чувствовала тяжесть в груди, какой-то древний страх, пробужденный близостью к убийству. Я хорошо выполнила свою работу. Я разыскала женщину. Я помогла осуществить план по переселению ее в Санта-Терезу, несмотря на ее страхи и мольбы. Теперь она мертва. Была ли я неумышленно виновата в этом тоже? Повесив трубку, я сидела неподвижно так долго, что Диц озадаченно уставился на меня. Я теребила коробку, отдирая слой от картонной крышки. Я пыталась представить последний день Агнес Грей. Может быть, ее похитили? Но зачем? Это не могло быть требованием денег. Насколько мне известно, никто не вступал в контакт. У кого была причина убивать ее? Единственными, кого она знала в этом городе, были Айрин и Клайд. Тоже возможно, подумала я. Большинство убийств носят личный характер — жертвы убиваются близкими родственниками, друзьями и знакомыми… вот почему я ограничиваю их количество для себя. Машинально я посмотрела вниз. Газета, в которую я завернула разбитую чашку, развернулась. Половинки чашки лежали на куске газетной страницы, пожелтевшей от времени. Я поморгала, фокусируясь на названии газеты, частично сохранившимся сверху. Наклонила голову, чтобы прочесть. Это был раздел бизнеса из Санта-Тереза Морнинг Пресс, предшественницы нынешней Санта-Тереза Диспатч. Озадаченная, я вытащила газету из коробки и разгладила на коленях. 8 января 1940. Я обследовала коробку снаружи, но не нашла ни марок, ни почтовых штампов. Интересно. Бывала ли Агнес в Санта-Терезе? Могу поклясться, Айрин мне говорила, что ее мать никогда не была здесь. Я подняла глаза. Диц стоял прямо передо мной, упершись в колени, лицо на уровне моего. — Ты в порядке? — Посмотри сюда. — Я дала ему газету. Он повертел ее в руках, изучая с обеих сторон. Обратил внимание на дату, и его рот опустился в задумчивости. Он повертел головой туда-сюда. — Что ты об этом думаешь? — спросила я. — Наверное, то же, что и ты. Похоже, что коробку паковали в Санта-Терезе в январе 1940. — Восьмого января, — поправила я. — Не обязательно. Многие люди хранят газеты, по разным причинам. Эта могла лежать где-то. Ты знаешь, как это бывает. Нужно что-то завернуть, и ты берешь несколько из стопки. — Да, правда. Думаешь, это сделала Агнес? Была ли она в городе в это время? Это был вопрос, на который мы не могли ответить, но мне все равно хотелось его задать. — Ты уверена, что это ее коробка? Она могла хранить ее для кого-то другого. — Айрин узнала чашку. Я могла это видеть по ее лицу, за полсекунды до того, как она начала кричать. — Давай посмотрим, что там есть, — сказал Диц. — Может, найдем что-нибудь еще. Мы провели несколько минут, осторожно распаковывая коробку. Все фарфоровые предметы — чашки, блюдца, молочник, сахарница, чайник, все пятнадцать предметов были завернуты в листы одной и той же газеты. В коробке не оказалось ничего особенного. Я сказала, — Думаю, нужно вытащить Айрин из постели и выяснить, что происходит. Диц взял ключи от машины, и мы вышли. Мы позвонили в дверь Гершей, нетерпеливо ожидая, пока Джермайн подошла к двери и впустила нас. Я думала, что за наше отсутствие она приведет комнату в порядок, но гостиная выглядела точно так же, как мы оставили ее немного больше часа назад. Диванные подушки перекошены, свидетельство о рождении, свидетельство о смерти и папка с «Важными документами» разбросаны по кофейному столику. Я поймала запах засохшей мочи. Характерная тишина воцарилась опять, как будто сама жизнь была здесь приглушенной и неясной. Когда я выразила желание увидеть Клайда или Айрин, темное лицо Джермайн стало каменным. Она скрестила руки, жест, перекликающийся с ее манерой, которая явно была негостеприимной. Она заявила, что миссис Герш спит, и отказалась ее будить. Мистер Герш «ненадолго прилег», и она не захотела беспокоить его тоже. — Это очень важно, — сказала я. — Мне нужно всего пять минут. Ее лицо было упрямым. — Нет, мэм. Я не буду беспокоить их, бедняжек. Оставьте их в покое. Я взглянула на Дица. Было видно, что он мысленно пожимает плечами. Я повернулась к Джермайн и кивком указала на кофейный столик. — Могу я забрать бумаги, которые оставила здесь раньше? — Какие бумаги? Я ничего не знаю. — Сейчас мне нужны только формы, над которыми мы с Айрин работали. Я могу зайти позже, чтобы с ней поговорить. Ее взгляд пронзил меня с подозрением. — Ладно. Если это все, что вам нужно. — Спасибо. Я спокойно подошла к столику и забрала свидетельство о рождении и всю папку с документами. Через тридцать секунд мы были на крыльце. — Для чего ты это сделала? — спросил Диц, спускаясь с крыльца. — Мне показалось это хорошей идеей. 22 Я попросила Дица свернуть за угол и остановиться в аллее. Мы сидели в пестрой тени дуба, пока я изучала содержимое папки «Важные документы». Ничего не выглядело таким уж важным для меня. Там была копия завещания, которую я передала Дицу. — Посмотри, нет ли тут чего-нибудь удивительного. Он взял бумаги и потянулся к карману рубашки. Я подумала, что он ищет сигареты, но это оказалось парой очков для чтения. Он надел их и взглянул на меня. — Что? — спросил он. Я одобрительно кивнула. — Очки, это хорошо. Делают тебя похожим на серьезного взрослого. — Думаешь? Он наклонился, чтобы видеть себя в зеркало. Скосил глаза и высунул язык, чтобы показать, как по-взрослому он может выглядеть. Диц начал перелистывать завещание, пока я просматривала страховые полисы, документ на владение домом, информацию о машине, которой они владели, страховой полис на полеты Американ Экспресс. — Боже, как скучно, — пожаловалась я.