— Это хорошо. Мне нравится. Он нашел номер и набрал его, его внимание сосредоточилось на человеке, который взял трубку. — Могу я поговорить с Чарльзом Эбботом, из охраны? Да, спасибо. Я подожду. Диц прикрыл ладонью трубку и использовал паузу, чтобы посвятить Рошель в события вчерашнего вечера. Он прервал свой рассказ. — Мистер Эббот? Роберт Диц. Мы разговаривали с вами вчера, по поводу охраны банкета…. Правильно. Извините, что беспокою вас снова, но хочу попросить об одолжении. Вы можете проверить, нет ли у вас постояльца по имени Марк Дариан или Дариан Дэвидсон… возможны вариации. Тот же человек. Мы думаем, что с ним маленький мальчик. Конечно… Видимо, Диц теперь ждал, пока Чарльз Эббот сверится с книгой регистрации постояльцев. Он повернулся к Рошель и продолжил рассказ с того места, где остановился. Казалось, у нее не было никаких проблем следовать за ним. Наблюдая за Рошель, я начинала понимать, насколько она была взвинчена, несмотря на уравновешенный фасад. Это была женщина, которая, наверное, ничего не ела под воздействием стресса, которая жила на постоянной диете из кофе и транквилизаторов. Я встречала таких матерей, как она, обычно, ходивших туда-сюда в клетках зоопарка. Никакие признаки приручения не перевесят свирепости и ярости. Лично я была счастлива, что никогда не дотрагивалась до ее детеныша. Когда Диц закончил, выражение ее лица было мрачным. — Вы понятия не имеете, насколько он жесток. Марк очень, очень умен и у него сверхъестественная интуиция психопата. Вам приходилось сталкиваться с такими? Это почти чтение мыслей… Диц собирался ответить, когда вернулся Чарльз Эббот. — Да. Правильно, мальчику пять. Он немного послушал. — Большое спасибо. Конечно. Он положил трубку с преувеличенной осторожностью. — Он там, с мальчиком. Они в одном из коттеджей. Видимо, только что отправились в бассейн поплавать. Я сказал мистеру Эбботу, что неприятностей не будет. Рошель ответила, — Конечно, нет. — Вы хотите позвонить в полицию? — Нет, а вы? По взгляду, которым они обменялись, было ясно, что они полностью поняли друг друга. Она взяла с кровати сумочку и вынула маленький никелированный деррингер. Два выстрела. Я ухмыльнулась, но выражение Дица было нейтральным. Боже, он критиковал мой пистолет. — Что вы собираетесь делать, если мы заберем Эрика? Вам нельзя возвращаться домой. — Я взяла напрокат машину, которую оставлю в аэропорту. Мой брат — пилот, и он заберет нас на площадке, которая называется Нептун Эйр. Мы с Марком однажды ею пользовались. Диц повернулся ко мне. — Ты знаешь это место? — Более-менее. Это часть аэродрома на Рокрид роуд. Он обратился к Рошель. — Во сколько он прилетит? — В девять, что дает нам достаточно времени, правда? — Да. А что потом? — У меня есть место, где мы можем прятаться столько, сколько захотим. Диц кивнул. — Ладно. Это звучит хорошо. Давайте так и сделаем. Я помахала рукой, чтобы привлечь внимание Дица, и кивнула на дверь. — Можно тебя на пару слов? Он взглянул на меня, но не пошевелился, так что мне пришлось продолжать. — Мне нужно кое-что проверить, и мне понадобятся колеса. Давайте, я возьму машину из проката, а вы возьмете «порше». Вы знаете, где Мессинджер, и что вам делать. Я там буду не нужна. Последовало молчание. Я сдерживала себя, чтобы не завести бессмысленный диалог. Я слишком стара, чтобы умолять и хныкать. Я просто не могла представить нас, двигающихся в виде процессии через город, чтобы похитить мальчика или завязать перестрелку с Марком Мессинджером. Мое присутствие было излишним. У меня была другая рыбка для поджаривания. Рошель заряжала свой пистолет — оба патронника. Странно, но что-то в этом заставило меня ощутить тяжесть в желудке. Я видела, что Диц колеблется, как ответить на мою просьбу. Шестым чувством я чуяла, что ему было бы легче, если б я была с ним. Не глядя мне в глаза, он достал ключи от машины. — Возьми мою. Есть шанс, что Мессинджер может заметить нас на стоянке. Мы возьмем машину из проката. Помни, о чем я говорил. Никаких глупостей. — И тебе того же желаю, — ответила я, может быть, резче, чем хотела. — Встретимся на аэродроме. — Будь осторожна. — Ты тоже. 26 Было 4.42, когда я подъехала ко входу на Маунт Калвари, второй раз за день. Длинная линия эвкалиптовых деревьев отбрасывала тонкие тени на дорогу. Я проехала через них, как через серию ворот, поднимаясь по холму. Свернула налево, на стоянку возле офиса и припарковалась у фонтана. Ярко-оранжевые золотые рыбки стремительно проносились между темно-зелеными нитями водорослей. Я заперла машину. Высокие резные двери в часовню были открыты. Я прошла мимо двойного ряда с образцами надгробных плит. Трудно сказать, что бы я предпочла с первого взгляда. Дошла до офиса и вошла через стеклянную дверь. Там никого не было, за стойкой было пусто, если не считать аккуратной стопки открыток с изображением крематория. Интересно, кому можно послать такую? Я обнаружила скромное объявление с предложением нажать на кнопку, присоединенное к прибору размером с электрический открыватель для писем. Я нажала. Как по волшебству, из-за угла появилась женщина. Я не была знакома с правилами кладбищенской этики, поэтому, конечно, солгала. — Здравствуйте. Не могли бы вы мне помочь? Судя по выражению лица женщины, она хотела попросить меня о том же. Ей было за сорок, одета в аккуратную офисную одежду: серое шерстяное платье с белым воротничком. Я щеголяла в своих обычных джинсах и теннисках. — Я надеюсь, — ответила она. Она придерживала свое осуждение, в надежде, что я богата и имею кучу умерших родственников, которые нуждаются в роскошных похоронах. — Здесь похоронена моя тетушка, и я хочу узнать дату ее смерти. Моя мама находится в доме престарелых, и она переживает, потому что не может вспомнить. Вы не могли бы проверить? — Если вы назовете мне имя. — Имя Энн. Фамилия Бронфен. — Минутку. Она исчезла. Трудно было представить, как она найдет информацию. Может, все занесено в компьютер? Или в папках в шкафу? Если дата и место смерти не совпадет с тем, что рассказал Бронфен, я собиралась копать глубже и попробовать раздобыть свидетельство о смерти. Возможно, придется звонить в Аризону, в Тусон, но я чувствовала, что знаю, что на самом деле случилось с Энн. Она вернулась очень быстро, с белой карточкой, которую вручила мне. Там было написано немного, но все по существу. Я впитывала напечатанную информацию. Фамилия Чапман. Имя Энн. Девичья фамилия Бронфен. Возраст сорок лет. Дата рождения 5 января 1900. Пол женский. Цвет кожи белый. Место рождения Санта-Тереза, Калифорния. Место смерти Тусон, Аризона. Ах. Дата смерти 8 января 1940 года. Это уже интересно. Дата погребения 12 января 1940. Место, выделенное для распорядителя похорон, было оставлено пустым, но номер участка и номер делянки были заполнены. — Что это значит? — спросила я, показывая на нижнюю строчку, где от руки, черными чернилами было вписано слово «кенотафий». — Это памятная плита для кого-то, кто фактически здесь не похоронен. — Не похоронена? Где же она?