Он был нетерпелив, человек действия, более заинтересованный в Марке Мессинджере, чем в Агнес Грей. Он наклонился, подобрал комок земли и запустил вниз, наблюдая за ним, как будто он мог скользить по траве, как галька — по поверхности воды. Засунул руки в карманы. — Я жду тебя в машине, — сказал он коротко и зашагал вниз. Я наблюдала за ним какое-то время. Потом пробормотала «О, черт» и последовала за ним. Я чувствовала себя, как подросток, без собственной машины. Диц настаивал, чтобы я была с ним почти все время, поэтому мне приходилось таскаться за ним, упрашивать подвезти меня куда-то, застревать в местах, где мне не хотелось находиться, и не иметь возможности разрабатывать версии, которые меня интересовали. Я убыстрила шаги, догнав его у дороги. — Эй, Диц! Можешь отвезти меня домой? Я одолжу машину у Генри, а с Рошель ты поговоришь сам. Он впустил меня в машину. — Нет. Я уставилась на него с яростью. — Нет? — Мне пришлось подождать, пока он обойдет машину. — Что это значит — нет? — Я не допущу, чтобы ты где-то болталась одна. Это небезопасно. — Брось. У меня есть дела. Он не ответил. Как будто я вообще не сказала ни слова. Он выехал с кладбища и свернул на бульвар Кабана, направляясь к ряду мотелей, стоявших вдоль берега. Я смотрела в окно, мрачно размышляя о побеге. — И не делай глупостей, — добавил он. Я не высказала того, что пришло мне в голову, но это было кратким и в точку. Оушен Вью был одним из неопределенного вида одноэтажных мотелей, в квартале от широкого бульвара, который идет параллельно пляжу. Туристический сезон пока не наступил, и цены все еще были низкими, красные неоновые табло, сообщающие о свободных местах, горели по всей улице. В Оушен Вью на самом деле не было вью (вида) ни на что, кроме задней части мотеля через дорогу. Базовая шлакоблочная конструкция была замаскирована под стареющий оштукатуренный дом, но форма и цвет красной черепицы на крыше говорили о новоделе. Диц остановил машину перед офисом, и, не выключая мотор, зашел внутрь. Я сидела, уставившись на оставленные в зажигании ключи. Была ли это проверка моего характера, который, как всем известно, является плохим? Диц приглашал меня угнать «порше»? Меня интересовала конкретная дата смерти Энн Бронфен, и мне не терпелось это проверить. Мне нужна машина. Это машина. Значит… Я посмотрела на дверь офиса и увидела выходящего из нее Дица. Он сел, захлопнул дверцу, и дал задний ход. — Номер шестнадцать, в конце. Он улыбнулся. — Удивляюсь, что ты не уехала. Я оставил тебе ключи. Я решила не отвечать. Удачные ответы всегда приходят мне в голову слишком поздно. Мы припарковались перед комнатой 18, единственное свободное место в ряду. Диц постучал. Машинально, я почувствовала пистолет в своей сумке, успокоенная его весом. Дверь открылась. Диц загораживал Рошель, и достоинство не позволяло мне подпрыгнуть или встать на цыпочки, чтобы ее увидеть. — Рошель? Я Роберт Диц. Это Кинси Миллоун. — Здравствуйте. Заходите. Я получила возможность взглянуть на Рошель Мессинджер, когда мы вошли в комнату мотеля. — Спасибо, что приехали так быстро, — говорил Диц. Не знаю, чего я ожидала. Признаюсь, я подвержена стереотипам, как любой человек. Мое представление о дамах, работающих в массажном салоне, сводится к определению неуклюжие, неопрятные и даже вульгарные. Татуировки меня бы не удивили… тяжелый зад, упакованный в джинсы, шпильки, неухоженные темные волосы, схваченые аптечной резинкой. Рошель Мессинджер была моего роста, очень тоненькая. У нее были легкие светлые волосы, небрежная копна, которая, наверное, стоила ей 125 долларов. Ее лицо было идеальным овалом, с картин художников Возрождения. Безупречный цвет лица и светлые серо-зеленые глаза. Длинные пальцы унизаны серебряными кольцами, дорогими на вид. Она была одета в светло-голубую шелковую блузку, подходящий по цвету шелковый блейзер и светло-голубые слаксы, подчеркивающие ее тонкую талию и узкие бедра. От нее пахло нежной смесью жасмина и ландышей. В ее присутствии я чувствовала себя настолько же утонченной и женственной, как говяжий бок. Открыв рот, я боялась замычать. Вместо этого, я выпалила: — Господи, как вас угораздило связаться с таким куском дерьма, как Марк Мессинджер? Она не ответила, но Диц повернулся и послал мне суровый взгляд. — Но я правда хочу знать, — сказала я ему, защищаясь. Рошель вступилась: — Это ничего. Я понимаю ваше любопытство. Я встретила его на вечеринке в Палм Спрингз. В то время он работал телохранителем у одного известного артиста, и мне показалось, что у него есть класс. Как выяснилось, я ошибалась, но мы уже провели вместе выходные, и я была беременна… — Эрик, — сказала я. Она кивнула, почти незаметно. — Это было шесть лет назад. Мне говорили, что я не могу иметь детей, так что, для меня это было чудом. Марк настаивал на женитьбе, но я не хотела становиться жертвой своей первоначальной ошибки. Когда Эрик родился, я даже не хотела, чтобы он увидел сына. Тогда я уже знала, что это за тип. Он нанял авторитетного адвоката и вызвал меня в суд. Суд разрешил ему навещать ребенка. Потом, это был только вопрос времени. Я знала, что он постарается забрать Эрика, но ничего не могла сделать. Пока что, она оставила больше вопросов, чем дала ответов, но я решила, что пора отступить и дать возможность действовать Дицу. По молчаливому соглашению, это было его представление, в то время, как разговор с Бронфеном был моим. Диц пришел в рабочее состояние, его энергия возросла. Он начал щелкать пальцами правой руки по левой ладони. — Когда вы с ним в последний раз разговаривали? — спросил он. — С Марком? Восемь месяцев назад. В октябре он забрал Эрика из детского сада и повез его в Колорадо, предположительно, на неделю. Вскоре он позвонил и сказал, что не вернет его. Он разрешает мальчику звонить мне время от времени, но обычно из телефонов-автоматов, и контакт слишком короткий, чтобы его можно было вычислить. Это первый раз, когда я знаю, где он. Я хочу вернуть своего ребенка. Диц сказал, — Я уважаю ваше желание. Мы знаем, что у Марка есть здесь родственники. Они могут знать, где он? Она презрительно усмехнулась. — Это вряд ли. Отец отказался от него много лет назад, а мать умерла. Еще есть сестра, но мне не верится, что они общаются. Она сдала его полиции прошлый раз, когда он с ней связался. — Других родственников нет? Друзей, к которым он мог обратиться? Она покачала головой. — Он всегда один. Не доверяет ни единой душе. — Вы можете посоветовать, как на него выйти? — Просто. Обзвоните большие отели. Полицейские меня допрашивали после того, как он ограбил ювелирный магазин. У него есть деньги, и поверьте мне, это человек, который умеет получать удовольствия от жизни. Он поселится в самой первоклассной гостинице в городе. Диц спросил: — У вас есть телефонная книга? Рошель подошла к тумбочке и открыла ящик. Диц уселся на край кровати и начал перелистывать страницы. Я могла сказать, что он умирает от желания закурить. Вообще, если бы я курила, то хотела бы закурить сама. Это была та самая кровать, где я застукала своего бывшего мужа с любовницей, во время рождественских праздников. Веселенькие получились праздники… Диц посмотрел на меня. — Сколько здесь больших отелей? Я немного подумала. — Только три или четыре, которые ему бы понравились. Потом спросила Рошель: — Он бы зарегистрировался под своим именем? — Сомневаюсь. Обычно он использует псевдонимы. Его любимые Марк Дариан или Дариан Дэвидсон, если только не придумал другое, в этом случае я не знаю. Диц листал страницы со списком отелей и мотелей. — Эй, Диц? Он посмотрел на меня. — Я бы попробовала сначала Эйджуотер. Может, его вчерашне появление на банкете было просто идиотской случайностью. Он помолчал немного, пока до него дошло. Потом рассмеялся.