– Это точно он? Не двойник? – У него нет двойника, – ответил Макс, дрожащими руками поднес ко рту чашку с кофе и снова оглядел ресторан. Просмотрев снимки, Пол хотел вернуть их Максу, чтобы тот уничтожил фото, когда доберется домой, но бедняга слишком нервничал. Шуман не исключал, что в панике Макс оставит их в трамвае или метро. Лучше положить папку в портфель, рядом с книгой Гитлера, и ликвидировать потом. – Теперь расскажи мне о нем, – потребовал Шуман, подавшись вперед. – Все, что тебе известно. Макс рассказал. Рейнхард Эрнст сохранил военные дух и дисциплину, хотя давно уволился со службы. Встает рано, работает допоздна, и так по шесть-семь дней в неделю. Он регулярно делает зарядку и отлично стреляет. С собой часто носит автоматический пистолет. Работает в рейхсканцелярии на Вильгельмштрассе, куда ежедневно ездит один, лишь изредка с охраной. Водит «мерседес-кабриолет». Пол обдумал услышанное. – Он каждый день в этой канцелярии? – Как правило, да. Хотя порой ездит на судостроительные верфи, а в последнее время и на заводы Круппа. – Кто такой Крупп? – На заводах его семьи производят оружие и бронетехнику. – Когда мой знакомый ездит в канцелярию, где он ставит машину? – Не знаю, я там не бывал. – Можешь выяснить, где он будет в ближайшие несколько дней? Когда на работу поедет? – Постараюсь… – Макс замолчал. – Не знаю, стоит ли… – И снова осекся. – Что? – вскинулся Пол. – Мне и о личной жизни полковника кое-что известно. Про его жену, невестку, внука. Об этом вам рассказывать? Или лучше не надо? Касание льда… – Надо, – ответил Пол. – Расскажи мне все. Не жалея мотора маленькой «ДКВ», сотрудники крипо мчались к ресторану «Летний сад» на Розенталерштрассе. – Герр инспектор, можно вопрос? – спросил Конрад Янссен. – Какой? – Инспектор Краусс надеется, что убийца – иностранец, а у нас есть доказательство, что наш подозреваемый – иностранец. Почему вы не сказали ему об этом? – Прежде всего, наше доказательство лишь предполагает, что подозреваемый может быть иностранцем. Без особой убедительности. Мы просто выяснили, что тот человек говорил с акцентом и свистел, подзывая такси. – Да, герр инспектор, но не стоило ли об этом рассказать? Возможности гестапо нам пригодились бы. На жаре грузный Коль тяжело дышал и обливался потом. Он любил лето за шанс отдохнуть с семьей в Тиргартене или луна-парке, за пикники на озере Ванзее и на реке Хафель, но погода ему больше подходила осенняя. Инспектор вытер пот со лба и ответил: – Нет, Янссен, нам не следовало ни упоминать подозреваемого, ни просить помощи гестапо. Почему? Во-первых, потому, что с тех пор, как месяц назад их объединили, СС и гестапо из кожи вон лезут, чтобы лишить крипо независимости. Нам ее нужно сохранить во что бы то ни стало, а это значит, вести расследования самостоятельно. Во-вторых и в главных, «возможности» гестапо – это зачастую аресты всех, на кого падает хоть малейшее подозрение. Зачастую это аресты совершенно невинных, просто потому, что так удобно. В штаб-квартире крипо было шестьсот камер. Изначально в них, как и в камерах любого полицейского участка, арестованных держали до суда или освобождения. Сейчас же в камерах, набитых до отказа, сидели обвиненные в непонятных политических преступлениях. Караулили их штурмовики, свирепые молодчики в коричневой форме с белыми нарукавниками. Те камеры считались перевалочным пунктом на пути в концлагерь или штаб-квартиру гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Или на кладбище. – Нет, Янссен, мы – виртуозы высокого полицейского искусства, а не саксонские крестьяне, серпами вырезающие десятки горожан ради поисков одного виновного. – Верно, майн герр. – Помните об этом! – покачал головой инспектор. – Ах, насколько труднее нам работать в этой моральной трясине! Подогнав «ДКВ» к обочине, Коль глянул на помощника: – За то, что я сейчас наговорил, вы могли бы арестовать меня и отправить на год в Ораниенбург. – Я никому не расскажу, герр инспектор. Вилли Коль выключил зажигание. Они вылезли из машины и по широкому тротуару зашагали к «Летнему саду». Когда приблизились, инспектор уловил аромат хорошо промаринованного жаркого, которым славился ресторан. У него аж в животе заурчало. Янссен нес с собой номер «Народного обозревателя», нацистской газеты, на первой странице которой красовался фотопортрет Геринга в стильной шляпе необычного для Берлина фасона. Подумав о шляпах, Коль глянул на помощника. Под июльским солнцем лицо светлокожего Янссена покраснело. Неужели молодежь не понимает, что головные уборы носят не просто так? У ресторана Коль знаком велел Янссену сбавить шаг. Они остановились у фонарного столба и стали рассматривать «Летний сад». В этот час посетителей оказалось немного. Два эсэсовца расплачивались, готовясь уйти, что было только к лучшему, ведь по изложенным Янссену причинам Коль не желал распространяться о расследовании. Кроме эсэсовцев, в ресторане сидели только мужчина средних лет в ледерхозене и пенсионер. Коль отметил плотные шторы, защищавшие их от взглядов изнутри. По его знаку они с Янссеном вошли на террасу. Каждого посетителя инспектор спросил, не видел ли тот в ресторане крупного мужчину в коричневой шляпе. – Крупного мужчину? – переспросил пенсионер и кивнул. – Да, детектив. Я к нему не присматривался, но, думаю, внутрь он вошел минут двадцать назад. – Он еще там? – Я не заметил, чтобы он выходил. Янссен замер, как почуявшая след гончая. – Герр инспектор, не стоит ли вызвать орпо? Служащие орпо, или полиции порядка, носили форму, жили в казармах и, как свидетельствует название, поддерживали порядок ружьями, автоматическими карабинами и дубинками. Коль представил, какой переполох поднимут они своим появлением, особенно если подозреваемый вооружен, а в ресторане много посетителей. – Думаю, не стоит, Янссен. У нас ловчее получится. Идите к черному ходу ресторана и ждите у двери. Если кто выйдет, хоть в шляпе, хоть без, задержите. Помните, наш подозреваемый вооружен. Действуйте скрытно. – Есть, герр инспектор. Молодой человек остановился и, отнюдь не скрытно махнув рукой, исчез за углом. Коль как ни в чем не бывало зашагал дальше, потом замер, якобы изучая вывешенное меню. Сделал еще несколько шагов, остро чувствуя, как револьвер оттягивает карман. До прихода к власти национал-социалистов редкие детективы крипо носили оружие. Но пару лет назад министр внутренних дел Геринг расширил многочисленные силы правопорядка, приказав каждому полицейскому носить оружие и, к огромному изумлению Коля и его коллег по крипо, применять его без ограничений. Он даже издал указ, согласно которому не выстрелившему в подозреваемого объявляли выговор, а застрелившему невиновного – не объявляли. Вилли Коль не использовал огнестрельное оружие с тысяча девятьсот восемнадцатого года. Однако, вспомнив пробитый череп погибшего в Дрезденском проулке, Коль обрадовался, что оружие при нем. Он поправил пиджак, убедился, что, если потребуется, мгновенно вытащит пистолет, сделал глубокий вдох и толкнул дверь в обеденный зал. Коль вошел и замер в панике: в «Летнем саду» царил полумрак и он, привыкший к яркому свету, на миг ослеп. «Вот дурак! – беззвучно отругал себя Коль. – Почему не подумал об этом?» На лбу, можно сказать, написано «крипо», сейчас он идеальная мишень для вооруженного подозреваемого. Инспектор шагнул вглубь зала и закрыл за собой дверь. Посетителей и персонал ресторана он видел, как сквозь вату. Кто-то стоял. Кто-то приближался к нему. Встревоженный Коль отступил к двери, рука поползла к карману с револьвером. – Вам столик, майн герр? Выбирайте любой. Коль прищурился. Зрение понемногу возвращалось. – Майн герр! – снова позвал официант. – Нет, спасибо, я ищу кое-кого. Наконец зрение инспектора пришло в норму. В обеденном зале сидело не больше дюжины посетителей. Крупного мужчину в светлом костюме и коричневой шляпе Коль не заметил и отправился на кухню. – Майн герр, вам нельзя… Коль показал официанту удостоверение. – Можно, майн герр, – пролепетал тот. Через одурманивающе жаркую кухню Коль прошел к двери черного хода и распахнул ее. – Янссен! – Герр инспектор, отсюда никто не выходил. Вместе с помощником Коль вернулся в обеденный зал и подозвал официанта: – Как вас зовут?