В ресторан вошел Реджинальд Морган. Как ни в чем не бывало он огляделся по сторонам, заметил Пола и направился к нему. – Дружище, как я рад видеть тебя снова! – воскликнул Морган по-немецки, пожал Полу руку, уселся напротив и вытер вспотевшее лицо носовым платком; в глазах плескалась тревога. – Едва успел. Только закончил, и шупо подъехали. – Тебя кто-нибудь видел? – Вряд ли. Из проулка я вышел с другой стороны. – Здесь безопасно? – спросил Пол, оглядываясь. – Не стоит ли перебраться в другое место? – Нет. В это время суток неестественно убегать из ресторана, не поев. Мы же не в Нью-Йорке! Берлинцы к еде относятся трепетно. Здесь даже конторы на два часа закрываются, чтобы люди обедали без спешки. Завтракают они дважды! – Морган похлопал себя по животу. – Теперь ясно, почему я так радовался, что меня сюда отправили? Вон, – он протянул Полу толстую книгу, – видишь, я не забыл, что вернуть должен. На обложке было написано «Mein Kampf», и Шуман перевел название как «Моя борьба». Автором значился Гитлер. «Неужели он правда написал книгу?» – удивился Пол. – Спасибо! Ты мог не торопиться. Пол затушил сигарету в пепельнице, но едва она остыла, спрятал в карман, чтобы не оставлять следов, которые укажут на него. Морган подался вперед, словно шепча сальную шутку: – В книге сто марок. Еще адрес пансиона, в котором ты остановишься. Он к югу от Тиргартена, на Лютцовплац. Как добраться, я тоже написал. – Комнаты на первом этаже? – Твои комнаты? Не знаю, не спрашивал. Думаешь об отходном пути? Если конкретно, то Пол думал о притоне Малоуна с заблокированными окнами и дверями и о торжественном знакомстве с вооруженными моряками. – Ну, глянешь на пансион. Возникнут проблемы – подыщем другой. Хозяйка, кажется, ничего. Зовут Кэт Рихтер. – Она нацистка? – Не употребляй здесь это слово, – тихо посоветовал Морган. – Оно тебя выдаст. «Наци» – жаргонное баварское слово, означает «простак». Нужно говорить «нацо», но и это слово здесь почти не услышишь. Некоторые используют аббревиатуру НСДАП[20], некоторые говорят «партия». В таком случае слово произносится с почтением. Что касается фрейлейн Рихтер, у нее, видимо, политических пристрастий нет. Морган кивнул на стакан с пивом и спросил: – Не нравится? – Моча молодого поросенка. – Это пшеничное пиво, – засмеялся Морган, – его дети пьют. Зачем ты его заказал? – У них тысяча сортов! Я ни одного не знаю. – Я возьму для нас обоих, – пообещал Морган и сказал подоспевшему официанту: – Нам два пшоррских эля. Еще, пожалуйста, сосиски и хлеб. К ним капусту, маринованные огурчики и масло, если оно сегодня есть. – Да, майн герр, – отозвался официант и унес стакан Пола. – Кроме того, в книге советский паспорт с твоей фотографией и рубли, их примерно на тысячу долларов. В крайнем случае пробирайся к швейцарской границе. Немцы будут рады спровадить очередного русского и тебя выпустят. Рубли они не заберут, так как потом не смогут их обменять. А вот швейцарцев не смутит, что ты большевик. Они с удовольствием впустят тебя в страну: только деньги потрать! От границы поезжай в Цюрих и отправь сообщение в американское посольство. Гордон тебя вызволит. После случая в Дрезденском проулке нужно удвоить бдительность. Говорю, в городе творится странное. Патрулей на улице куда больше обычного. Штурмовикам я не очень удивляюсь: они только и делают, что маршируют и патрулируют. А вот СС и гестапо настораживают. – СС? Кто они? – Видел во дворике «Бирхауса» двоих в черной форме? – Да. – Создавали их для охраны Гитлера, а теперь это очередная личная армия. Большинство членов СС носят черное, хотя у некоторых серая форма. Гестапо – тайная полиция, ее служащие в штатском. Гестаповцев немного, но они весьма опасны и занимаются в основном политическими преступлениями. Хотя в Германии сейчас любое преступление политическое. Плюнешь на улице – ты оскорбил честь фюрера. Отправляйся в Моабитскую тюрьму или в концлагерь. Принесли еду и пшоррский эль. Пол залпом выпил полстакана. Пиво оказалось густым, с насыщенным вкусом. – Вот это я понимаю! – Нравится? Когда приехал сюда, я понял, что американского пива могу больше не попробовать. Пивоварение – целая наука, ее годами постигают. Мастерство пивовара ценится, как университетский диплом. Пивоваренная столица Европы – Берлин, но самое лучшее пиво в баварском Мюнхене. Пол ел жадно, хотя мысли занимали не пиво и не еда. – Нужно торопиться! – шепнул он, зная, что для киллера каждый час, проведенный рядом с местом устранения, увеличивает риск поимки. – Мне необходимы оружие и информация. – Мой товарищ появится с минуты на минуту, – кивнув, отозвался Морган. – Ему кое-что известно о человеке… в гости к которому ты приехал. Потом мы отправимся к ростовщику. У него есть хорошая винтовка. – Винтовка? – нахмурился Пол. – Ты не умеешь стрелять из винтовки? – Умею, я в пехоте служил. Но работать предпочитаю на близком расстоянии. – На близком? Тебе так проще? – Дело не в простоте, а в эффективности. – Поверь, Пол, подобраться к объекту вплотную и застрелить из пистолета если и возможно, то очень непросто. Вокруг столько коричневорубашечников, эсэсовцев и гестаповцев, что тебя наверняка поймают. Смерть твоя будет долгой и мучительной, гарантирую. Есть еще один повод использовать винтовку – объект нужно устранить прилюдно. – Почему? – спросил Пол. – По словам сенатора, в немецком правительстве каждому известно, сколь важную роль играет Эрнст в перевооружении. Его потенциальный преемник должен понимать: идти той же дорогой опасно для жизни. Если Эрнст погибнет незаметно, Гитлер выставит его жертвой несчастного случая или болезни. – Тогда выполню заказ прилюдно и из винтовки. Но к ней нужно пристреляться и привыкнуть. Еще нужно выбрать подходящее место, заранее осмотреть его, разобраться с ветром, освещением, подъездными и отходными путями. – Да, конечно. Ты же профессионал. Сделаешь все, что сочтешь нужным. – После случившегося в Дрезденском проулке мне лучше спрятаться – забрать вещи из Олимпийской деревни и скорее перебраться в пансион. Комнаты уже готовы? Морган заверил, что да. Пол хлебнул пива, положил книгу Гитлера себе на колени, нашел в ней паспорт, деньги и адрес. Листок с информацией о пансионе вытащил, а книгу убрал в портфель. Выучив написанное наизусть, он «небрежно» уронил листок в лужицу пива на столе и смял в комок, который бросил в карман, где уже лежали окурки. Мусор выбросит потом. Морган поднял брови. «Мне говорили, что ты хорош». Пол кивнул на книгу и шепотом спросил: – «Моя борьба», книга Гитлера, о чем она? – Кто-то назвал ее собранием ста шестидесяти тысяч грамматических ошибок. По идее, это философия Гитлера, на деле – непроходимая чушь. Но книгу лучше не выбрасывай, – с улыбкой посоветовал Морган. – Берлин – город дефицита, туалетной бумаги не достать. Пол хохотнул и спросил: – Этот твой информатор… Почему стоит ему доверять? – В Германии доверие – штука любопытная. Риск настолько велик и вездесущ, что нельзя доверять человеку лишь потому, что он твой единомышленник. Брат моего информатора организовал политическую ячейку и был убит штурмовиками, отсюда единомыслие. Только на одно единомыслие я не полагаюсь, поэтому щедро плачу Максу. Как говорится, чей хлеб ешь, того и обычай тешь. Так вот, Макс съел немало моего хлеба. Тем более он в непростом положении, так как уже продал мне полезный, компрометирующий себя материал. Пожалуйста, яркий пример доверия по-немецки: либо подкупаешь, либо угрожаешь, а я предпочитаю то и другое вместе. Дверь распахнулась, и Морган прищурился, увидев знакомого: – Вот и он. В ресторан вошел худой мужчина в рабочем комбинезоне, с рюкзаком через плечо. Он огляделся по сторонам, щурясь, чтобы привыкнуть к полумраку. Морган помахал рукой, и мужчина подсел к ним. Он явно нервничал: то на Пола посмотрит, то на других посетителей, то на тени в коридорах, ведущих в уборную и на кухню, то снова на Пола. «Кто такие „они“?» – «В Германии это все». Сначала Макс сел за столик спиной к двери, потом пересел так, чтобы видеть остальную часть ресторана. – Добрый день! – проговорил Морган. – Хайль Гитлер! – Хайль! – отозвался Пол. – Мой друг просит звать его Максом, – представил ему товарища Морган. – Он, так сказать, работает на человека, в гости к которому ты приехал. В доме у него работает. Доставляет туда товар, знаком с экономкой и садовником. Макс и живет в том же городе, что и он, в Шарлоттенбурге, это к западу отсюда. От еды и пива Макс отказался, но взял кофе, в который насыпал сахар, оставивший на поверхности серую пену, и принялся перемешивать свой напиток. – Мне нужно знать все, что ты можешь о нем рассказать, – шепнул Пол. – Да-да, я расскажу вам, – пообещал информатор, но затих и огляделся по сторонам. Подозрительность его бросалась в глаза не меньше, чем бриолин, которым он пригладил редеющие волосы. Такое беспокойство казалось Полу неприятным и опасным. Макс вынул из рюкзака темно-зеленую папку и протянул ему. Пол откинулся на спинку стула, чтобы никто не разглядел содержимое папки, раскрыл ее и увидел с полдюжины мятых фотографий. С них смотрел мужчина в пиджачной паре, сшитой на заказ, – так одеваются добросовестные педанты. Круглая голова, короткие седые волосы – мужчине было за пятьдесят. Он носил очки в проволочной оправе.