* * * Команда Он писал свои сериалы, по мере того как их выпускали в эфир; я заметил, что на каждую серию у него уходило всего в два раза больше времени, чем на ее показ, — то есть час. — Гинеколог, — сказал он, — сейчас принимает тройню у своей племянницы. Один из этих головастиков застрял. Можете подождать меня пять минут? Сделаю малышке кесарево, и выпьем с вами вербены с мятой. Марио Варгас Льоса. «Тетушка Хулия и писака» Литература — роскошь. Вымысел — необходимость. Г. К. Честертон Луи Она лежала на паркете — окровавленный лоб, левая рука за шторой. — Ваши ноги в кадре, — сказал тип из отдела опознания. Старший инспектор отступил на шаг. Тот сделал несколько общих планов тела. — Когда это произошло? — Можно тут кофе сварить? — Сосед услышал шум часов около семи утра. — Тело забрать можно? — Убийца не ожидал, что она дома. Это застало его врасплох. Второй инспектор, помоложе, сунул нос в свой блокнот, бросил взгляд на коллегу и поспешил высказать гипотезу, пока ее не украли: — Похоже на работу взломщика. Орудует, видимо, только во время отпусков и делает в штаны, если что не так. — Во всяком случае, ключи от квартиры у него были. Какое-то время он тут копался, переворошил все, что мог, и это разбудило жертву. Она встала, пошла взглянуть, что происходит, и оказалась в гостиной. Странный балет вокруг тела Лизы достиг кульминации, со всех сторон летели обрывки фраз, изредка натыкаясь друг на друга. — Он запаниковал, схватил пепельницу с каминной полки и ударил ее по голове два раза. — Чтобы так врезать, надо чертовски сдрейфить. — Выяснили, что он украл? Молодой сыщик показал на инкрустированную перламутром шкатулку. — То, что здесь было, наверняка драгоценности. Больше вроде ничего. — А семья? — Детей нет. Жила с мужем, он сейчас в Барселоне, вечером вернется. — Тело забрать можно? — У консьержки и прислуги есть дубликаты ключей. — Вызовите их ко мне. И соседа тоже. Носилки вынесли в коридор. Едва тело убрали, комната, как это обычно бывает, почти сразу же опустела. Старший инспектор застегнул молнию своей куртки, его коллега в последний раз выглянул в окно. В комнате наконец воцарилась тишина. Было уже около одиннадцати, и оба обменялись парой слов насчет обеда и нынешнего августа, похожего на октябрь. Им надо было сначала заглянуть в комиссариат, и тот, что помоложе, Дидье, предложил ехать не по Большим бульварам, а по улице Прованс. — Никто бы не хотел такого конца, как вы описали… Оба сыщика, уже в коридоре, одновременно обернулись. — Никто бы не хотел такого конца, как вы описали. В комнате, которую они едва успели покинуть, между забитым доверху книжным шкафом и дверью в соседний кабинет сидел на стуле Луи. Благодаря странной неподвижности и костюму того же оттенка, что и старая хозяйская мебель, ему, как хамелеону, удалось совершенно слиться с обстановкой. Он не счел нужным встать и остался невозмутим, как умел делать в решающие моменты. Дидье почувствовал досаду, что проморгал в комнате постороннего. — Давно вы тут? — Добрых полчаса. Зашел по случаю, меня никто тут не заметил. Я редко привлекаю внимание. — Что вы тут делаете? — Я почти родственник. Был женат на ней еще два года назад. Она со мной развелась, чтобы выйти за известного актера. Сам-то я никогда бы не смог поселить ее в таком месте. — Как вас зовут? — Луи Станик. Не сводя с Луи глаз, старший инспектор в раздражении снял свою куртку. — Так вы зашли «по случаю»? — У меня была деловая встреча в двух шагах отсюда. Я знал, что ее мужа дома нет: прочитал в газете, что он сейчас в Испании. А поскольку я оказался тут по случаю, она, быть может, меня бы впустила. Старший инспектор никак не мог решить, что его больше всего выводит из себя: невероятная естественность Луи или его способность не обращать внимания на всю странность ситуации. — У вас есть ключи? — Нет. Но зато есть алиби на сегодняшнее утро. — Мы не в американском телефильме. Луи недавно стукнуло пятьдесят. Прямые усы и густые брови придавали ему серьезный вид, которому с лукавым удовольствием противоречили светлые глаза. Он встал, разом распрямив свое длинное, узловатое тело, и хрустнул пальцами. В его хорошо поставленном голосе таилось что-то печальное — где-то в самой глубине горла. — В американском телефильме я бы уже давно рыдал. Предпочитаю пока с этим подождать. — В самом деле… — сказал Дидье. — Похоже, вы восприняли это довольно… довольно спокойно. Инспектор взглядом дал понять своему коллеге, что от подобных замечаний тот мог бы и воздержаться. Дидье и сам удивился тому, что ляпнул. — Ошибаетесь. Мне вовсе не легко было видеть двери нараспашку и толпу посторонних вокруг ее тела. Но что сейчас меня удручает больше всего, так это ваша версия событий. Инспектор набрал в грудь побольше воздуха, чтобы унять раздражение. В разговоре с Луи можно было только импровизировать, рискуя увязнуть по уши. — И чем же вас не устраивает наша версия? — Она правдоподобна, но не слишком реалистична. Допустима, но ей не хватает чуточку реализма. Нет, никто бы не захотел такого конца. — Если хотите нам что-нибудь сообщить, сейчас самое время. — Кто бы захотел умереть от удара пепельницей по голове, наткнувшись на жулика, который смоется с украденными драгоценностями?