• • Теперь медленно, говорит солдат. Он свою смешную голову кепкой прикрыл, черной. Идем так: Солдат, я, Пресный, Блютуз, Кнопка с Кротом, Ленка, только медленно. Еле ноги переставляет, а под ногами камень, бетонное крошево, пучки ар-ма-туры, рыжей, ржавой. Рж. Рж. Что такое, не могу вспомнить. Рыж, рж, ржд. Да, РЖД – надписи проносились, когда в Город, в интернат нас везли. Были надписи на станции, над серыми лавочками. Интересно, проезжали мы этот мост? Нет, не могли. Он не же-лез-но-дорожный, он просто дорожный, чтобы по нему ходить таким нам. А когда у меня будет дискотека? Когда у меня будет дискотека? Вдруг доносится сзади крик Ленки, и все останавливаются. Солдат передо мной поворачивается, делает жест ладонью – мол, сделай шаг в сторону, я не могу – совсем на краю стою, и если шагну, голова закружится еще больше. И так кажется, что из-под ног камешки и белая каменная крупа, из которой сделан мост, летит вниз, в темную почти невидимую воду. Вода поблескивает. – Когда у меня будет дискотека? – орет Ленка. Вода поблескивает. – Гошик, отодвинься на полсантиметра. Мне надо к ней. – Я не могу, – показываю глазами на ноги. – Пожалуйста. Ты не упадешь, обещаю. Давай руку. Он протягивает ладонь, но я-то знаю, что хочет сделать – уйти назад, к спятившей Ленке, и тогда мне придется первым идти, а я не смогу. – Ты должен слушаться. По-другому не выйдет, мы не пройдем дальше, пока она верещит. Я должен успокоить. – Блютуз к ней идет, его зовут Блютуз, – выдыхаю, а мерзкие капли проступают в глазах, теряются в темноте, – скажи ему, чтобы успокоил. Не ходи сам. – Блютуз не сможет. Он думает, что я боюсь свалиться в воду, но мне только страшно идти. Даю ему руку. Тогда он разворачивает меня назад, чтобы не смотрел на воду, – так и вправду получается легче, зато вижу глупую морду Пресного, что тоже не больно что-то делает, а стоит, по-дурацки приоткрыв рот. Но почему-то даже его не так противно видеть. Невдалеке стоит Ленка в белой футболке, покрытой бусинками, в обтягивающих джинсовых шортах, хотя Ник сказал надеть удобное, спортивное. На физру, например, в джинсах не пускают, потому что не спортивное, не тянется, стесняет движения. А она пошла. Она дурочка. Она как Пресный. Или как Степашка, только у того всегда было, а у Ленки началось. Стоит в балетках, поднимается на цыпочки, а Солдат хочет пройти мимо – мне и всего-то шажок в сторону остается сделать, и уже не так страшно, потому что нет под ногами камня и воды, они отдалились, спрятались. И даже нет рж, ржд, ржавчина несколько метров назад была, а сейчас – ровный асфальт, без дыр, без сколов. Ленка смеется, поднимает руки – кажется, она включила какую-то музыку на телефоне, но не слышно, звук сносит ветер. Да, ветер. Почему-то никто не сказал, что на мосту будет ветер. И тогда Солдат забывает о тишине, кричит ей – все, хватит, перестань, выключи! – но Ленка смеется и вдруг делает неловкое случайное движение руками. Не вижу всего, а только движение. Вообще-то мне плохо видно было, и когда потом Солдат спросил, что видел, то я честно ответил, что почти ничего. Итак, ничего. Ленка взмахивает руками – точно шла по бордюру, ради прикола шла, конечно, просто пыталась держать равновесие. А потом пропадает. Рука Солдата делается мокрой. Держать ее неприятно, но отпускать нельзя. Музыка Ленки тоже смолкает, остается только ветер. – Это что же, – бестолково спрашивает Пресный, – это она упала, что ли? – Поворачивайся, если можешь, – просит меня Солдат, – не плачь. Те, что сзади, наверняка заревели, особенно Кнопка с Кротом. Они же подружки были, вечно в столовке вместе садились, а потом, когда Ленка с Ником по углам зажиматься стали – рассорились, разъехались, а в их пустую комнату, насквозь пропахшую всяким девчачьим барахлом, заселился Крот, да еще крысу из подвала притащил. А Ленка с Ником поселилась, вот так. И глупая мысль, с кем он теперь жить будет, раз Ленки нет? Я не злой мальчик, а просто так. Мне никто никогда не говорил, что я злой мальчик. • • А у Крота и сейчас с собой крыса, только тсс. Нельзя было брать животных, и Малыша. Нельзя, чтобы Солдат узнал, иначе он скинет крысу в реку. • • А я не упаду? Я не упаду? Не упадешь. Тут за руки держаться нельзя, опасно. Пойдем, как шли. Медленно. Наступай только туда, куда я наступал, ну, как в военном кино, понял? Когда минное поле. Говорит – и сам в лице меняется, потом трясет головой, будто что-то отгоняет. Какую-то мысль. Мы идем, и я не падаю. • •