— Добрый вечер, — произнес он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать. — Вам придется объясниться, — холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито. — Я могу нанести визит завтра? Перед тем, как вы отправитесь на службу? — Безусловно, — склонила голову целительница. — В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера. И она удалилась. Хлопок — и он перенес Ирину в свое поместье у моря. — Я что-то сделала не так? — напряженно спросила девушка. Она высвободилась из его объятий, подошла к огромному, во всю стену окну и уставилась в кромешную темень, пытаясь разглядеть за ней море и небо. — Наталья Николаевна гневалась. — На меня, как я понял, — улыбнулся он, подходя и обнимая. И почему он не принял решения жениться раньше? Мучился почти месяц? Придумывал себе глупости всякие… — Вы что-то сделали не так? — продолжила между тем выспрашивать Ира. — Княгиня Снегова переживает за вас. — Он легонько поцеловал волосы любимой. — И хочет узнать мои намерения. — Ваши намерения… Она обернулась, посмотрела на него, оглядела огромную гостиную его дома. Распахнула глаза, словно просыпаясь. И князь словно прочел ее мысли, которые понеслись вскачь, словно подковами по брусчатке мостовой: неприлично, недостойно, недопустимо… Он понял: ей стало стыдно. Она с такой легкостью, даже не задумываясь, откинула все нормы поведения, приличия, не раздумывая, оставалась с ним наедине. И ей было так хорошо, так спокойно, что она даже… позволила себе мечтать. Он был уверен в этом. Ирина решительно высвободилась из его объятий. — Андрей Николаевич, перенесите меня домой, — голос не дрожит, она могла себя хоть с этим поздравить… — Я бы не хотел оставлять вас одну в таком состоянии. — Мне надо это пережить — вот и все, — холодно сказала она. — Как мне объяснили сегодня, винить мне себя не в чем. Он тяжело вздохнул. — Но не обязательно же переживать это в одиночку… Ирина подняла на него безжизненный взгляд: — Мне не привыкать. — Ира, не надо… — Я хочу остаться одна. Пожалуйста. — Нет. Вам надо поесть. Я бы рекомендовал выпить коньяку. Потом выйти к морю и покричать. Лучше всего поплакать. И к утру смириться с тем, что вы не всесильны. Это очень больно, по себе знаю. Но одной это пережить… Можно. Но, безусловно, не нужно… — Да что вы обо всем этом знаете? — прошипела она злобно. — Может быть, больше, чем мне бы хотелось. — Князь отошел от нее, открыл шкафчик, достал пузатую бутылку, снял со стойки два бокала, наполнил их. — Я лишился родителей, когда мне было восемнадцать лет. Акция бомбистов. Экипаж так нашпиговали ледовыми бомбами, что хоронить было уже практически некого… — Я знаю, как действуют подобные бомбы, — бесцветным голосом проговорила она, сцепив пальцы. — Радиус поражения до десяти метров, разлетевшиеся осколки прошивают тела попавших под удар, как бумагу… Сфера из переплавленных осколков черного хрусталя… Внутри — зачарованный лед. На уроках в Академии нам рассказывали… И показывали. Андрей Николаевич решительно сунул ей в руки бокал, выпил свой — и уставился на огонь камина, повернувшись к ней спиной. — Простите. — Она подошла и положила руку ему на плечо. — Я не знала. — Выпейте коньяк, Ирина. К сожалению, других успокоительных в доме нет. Да я их и не знаю. — Настойка ледяного мха, — улыбнулась она сквозь слезы. — По капле на год жизни… — Могу слуг отправить… Вам будет легче, если вы выпьете лекарство? Он по-прежнему не поворачивался. Она обошла его — и обняла сама. — Ирочка, — шептал он, осыпая ее короткими и нежными поцелуями-узнаваниями, поцелуями-вопросами, подглядывая за выражением ее лица из-под длинных ресниц… А руки уже сами тянулись к ее волосам, которые, как и полагается, были уложены в строгую гладкую прическу. Почему ему всегда казалось, что от такой укладки у нее болит голова? Она вздохнула — и прижалась к нему. Положила руки ему на плечи. И легкость поцелуев исчезла, ее сменило неистовство… Князь ее целовал — страстно, жадно, уже не думая ни о чем, — и потихоньку отбрасывал шпильку за шпилькой, пока не высвободил косу. Он гладил ее распущенные волосы. И не мог остановиться. Не мог насытиться. Смог только чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на нее… Какая серьезная мордашка! Он не мог не улыбнуться. Она почувствовала эту улыбку на своих губах — и очнулась. Мучительно покраснела. Он погладил ее по щеке. «К Небесам все! За два-три дня я организую нам свадьбу, порву всех, кто хоть косо взглянет, императрица не рискнет со мной связываться — и на нее найдется управа». И он прижал девушку к себе еще крепче. И князю стало так легко, как не было с тех самых восемнадцати лет, когда привычный мир вдруг рухнул. Он опять потянулся к ее губам, но остановился, потому что вспомнил: — Ты не ужинала! Улыбнулся ее недоуменному взгляду, потому что она чуть было не сказала вслух: «Какой ужин?» Поэтому спросил уже недовольно: — Ты хоть обедала нормально? Ирина, лукаво улыбаясь, отрицательно покачала головой. — Охрану приставлю! — грозно заявил он. Потом вспомнил, что охрана уже приставлена, — и огорчился. А как подумал, что ему еще и объясняться с Ирой… — Ужинать! — возвестил вслух, а про себя подумал, что и это решаемо… После еды она стала дремать, сидя прямо за столом, с открытыми глазами, да еще и умудряясь ему что-то отвечать. Получалось, правда, не очень внятно. Поэтому Андрей Николаевич сделал над собой героическое усилие и преодолел искушение оставить ночевать ее в своем доме. — Я отнесу тебя домой, — подошел к ней и подхватил на руки. — Сумка и жакет. — Все-таки Ирина была прагматична. — И на вешалке мое пальто. Подождал, пока она соберется. И с печальным вздохом доставил домой, прямиком в гостиную. — Только пообещай, что сразу ляжешь спать. Наверняка сумасшедший день будет… — прошептал, уже прощаясь. И поцеловал. Снова. — Хорошо, Андрей Николаевич, — с интонацией первой ученицы ответила она. — Называть мужчину, с которым целуешься, на «вы» и по имени-отчеству… — раздосадованно протянул он. — Это… — Неприлично? — улыбнулась она. — Практически. Я встречу тебя завтра с работы — и мы поговорим. Пока тренируйся. * * * В семь пятнадцать утра он был у княгини Снеговой. — Я искренне благодарен вам, ваше сиятельство, за то, что вчера вы сохранили мою тайну и не стали раскрывать мое инкогнито, — после всех необходимых ритуалов приветствия, поклонов и целования ручек, заявил он. Княгиня не садилась, демонстрируя свое недовольство, поэтому и он остался стоять. — Я так понимаю, — аккуратно подбирая слова, начала она, — что моя сотрудница понятия не имеет, кто тот «молодой человек», с которым у нее роман? — Вы совершенно правильно все понимаете, — не стал спорить с очевидным он. — Ваше сиятельство, вы понимаете, насколько это выглядит дурно со стороны? — Отчего же? — вдруг разозлился князь. — Я что — подлец? Или насильник? Не человек? У меня не может быть искренней привязанности?