– Я согласен на все твои условия, если ты пустишь меня к ребёнку. Глава 15. Олеся Эмоциональные качели рвут все тросы и улетают на фиг вместе с моим пониманием ситуации. – Что? – Всё просто, – он впервые за сегодня смотрит мне в глаза, – ты озвучиваешь свои требования, а я их выполняю. Взамен ты даёшь ребёнку мою фамилию и разрешаешь мне с ним видеться. То чувство, когда впервые в жизни я стою и молча хлопаю ресницами, чувствуя себя слепоглухонемой. Что такого вчера случилось со злющим Самсоновым, если сегодня он предлагает мне это? Шагнув к нему, я касаюсь оголённого участка шеи над воротом рубашки. Самсонов заболел и умирает? Другого объяснения у меня нет, а пальцы не чувствуют ничего, кроме шероховатой изнанки перчатки. Чертыхнувшись, резко стягиваю её и возвращаю ладонь. Удивительно, как он не мёрзнет в уверенный минус, но шея тёплая, только кадык дёргается как-то нервно. В любом случае на умирающего Самсонов не похож, а температура тела у него явно ниже той, при которой едет крыша. – Надеюсь, это требование? – Хмык знаменует возвращение привычного Самсоновского амплуа, и мне сразу становится легче. – Размечтался. – Выдернув руку из-под его ладони, я отхожу. – Может, ещё контракт предложишь? – Если ты хочешь, – ни разу не шутит он, а меня накрывает ощущением, что я оказалась в старых добрых «50 оттенках». Вот только не моя это тема, совсем не моя. – Сможешь каждый раз ссылаться на конкретные пункты и даже взыскивать неустойку за неисполнение. Где ты, моя размеренная и спокойная жизнь? Вернись, я всё прощу. Всё что угодно, только бы вернуться на три дня назад и просто не выходить на работу, разминувшись с Самсоновым на одну маленькую жизнь. – Ты своими… – неопределённо взмахнув рукой, я не нахожу слов, – убиваешь меня даже больше, чем Шумерский, а это надо ещё постараться. – Наверное, стоит что-то решить, но в голове вакуум. – Я не знаю, что тебе сказать. С одной стороны, радует, что ты не совсем безнадёжный, с другой… я не уверена, что готова тебя терпеть, со всеми твоими тараканами. – У тебя есть время подумать, – Самсоновская улыбка настолько человеческая, что невозможно не улыбнуться в ответ, но мне удаётся. – Девять месяцев? – Неделя, – оправдывает ожидания он. – И я довезу тебя до офиса. – Сама доеду. – Перчатка возвращается на положенное ей место. – Лесь, – тянется ко мне Самсонов и напарывается на саркастичный взгляд, – предлагаешь звать тебя по имени-отчеству? – Предлагаю не звать вообще. – Тебя перестало тошнить в такси? – Снова засунув руки в карманы, переводит тему он. – Или ты думаешь, что в автобусе не пахнет? – Хмыкнув в ответ на мой взгляд, Самсонов поясняет: – Ты в перчатках, а телефон в кармане вместо руки, да и вряд ли ты успела вызвать такси до моего появления. – Какой ты наблюдательный, – кривлюсь я, но предательская мысль, что он прав, вылезает на передний план. И арка выхода из двора видится уже не такой многообещающей. – Идём, – качает головой Самсонов и стоящий неподалёку, слишком знакомый седан приветственно моргает фарами. – А Роза Багировна? – осеняет меня, когда он открывает передо мной дверь машины. – Скажу, что увлёкся красивой девушкой, – Самсонову весело, – ей не привыкать. – Что же ты за человек, Самсонов, раз даже не думаешь скрывать кобелиную натуру? – Увлекающийся. – Перегнувшись, он достаёт с заднего сиденья бутылку и кладёт мне на колени. Вчерашний компот. – Пристегнись. – Лесь, я тебя уже два часа жду! – Поднимается Шумерский с диванчика в коридоре, стоит мне появиться на этаже. – А это?.. – затыкается он, когда следом появляется Самсонов. – А это Кирилл Александрович, – не дойдя до кабинета пары шагов, я разворачиваюсь и напоминаю с нажимом: – Кирилл Александрович, который собирался к Павлу Петровичу. – У меня достаточно времени, чтобы для начала обсудить вносимые правки с вами. Это он Шумерскому? Потому что смотрит Самсонов именно на него. Нехорошо так смотрит, сверлит тяжёлым взглядом. – У меня недостаточно, поэтому идите уже… к Павлу Петровичу. Довёз с комфортом, спасибо-молодец, но на этот концерт мы не договаривались. Откровенно говоря, мы вообще ещё ни о чём не договорились, и не факт, что станем. – Я зайду после, – Самсонов, наконец, переводит взгляд на меня, – надеюсь, вы будете свободны. – Надейся, – раздражаюсь в ответ, разворачиваюсь и открываю дверь, затылком чувствуя недовольное сопение Шумерского. – Заходи. – У тебя уютно, ремонт сделала? – Оглядывается Владан то время, которое мне нужно, чтобы повесить пальто в шкаф и сесть за стол. – Да, сразу после нашего последнего разговора, – оскал возникает на лице с полного моего согласия. – Стресс снимала, потому что так меня ещё не кидали. – Лесь, сам не знаю, как так получилось, – виновато разводит он руками, устраиваясь в кресле. – Чёрт попутал. – Я даже знаю, как того чёрта зовут, – доверительно сообщаю ему. – Это же Ольшанский тебя надоумил? Предложил поболтать со своей роднёй из состава жюри, в то время, пока ты тырил мой проект? Да, рычу, имею право. Потому что полгода не спать это одно, но понять, что тот, кого ты считала кем-то вроде старшего брата, разменял тебя на более выгодное предложение – вот это удар. – Леся, – тяжело вздыхает Шумерский, – кто старое помянет… – Подставляй. – Что подставлять? – опешивает он. – Глаз подставляй, который я буду тебе выбивать за то самое старое, – положив локти на стол, мило улыбаюсь ему. – Это ты от дружка нахваталась? – кривится Шумерский. – Не замечал в тебе такой агрессии. – Так ты просто меня не видел в тот момент, когда на предварительном оглашении твоё имя оказалось в списке участников рядом с названием моего проекта. Вспомнив, что у меня снова есть компот, я тянусь к сумке и достаю бутылку. – Да хватит уже об этом! – С ощутимой ноткой истерики всплёскивает он руками. И начинает ходить по кабинету взад-вперёд. – Какая-то дурацкая награда тебе важнее наших отношений! Компот встаёт поперёк горла, и глоток удаётся сделать с большим трудом. – Отношений? – сиплю в ответ. – Да ты совсем охренел, Шумерский? Те несколько обжиманий и два несчастных поцелуя нельзя считать отношениями, это раз. А то, что ты всё ещё не понял, почему я бешусь, означает, что ума у тебя не прибавилось. Это два. Соответственно, помогать я тебе не стану, так что можешь выметаться. Поставив точку, я забываю про Шумерского и включаю компьютер, делая ещё один глоток. Классная вещь – и тошноту снимает, и нервы успокаивает, и запустить ей можно, если что. В того же самого Шумерского, который наклоняется над моим столом, опираясь о него руками, и обречённо заявляет: – Они меня убьют, Лесь. Пристрелят как собаку, если ты мне не поможешь. Глава 16. Кирилл – Кому ты сдался, Шумерский? То, как она устала от этого клоуна, слышно даже здесь, рядом с наполовину открытой дверью. И вышвырнуть бы полудурка, но нет. Точно не сейчас, когда появился хоть какой-то шанс на то, что мы сможем наладить отношения. Невнятное бурчание не разобрать, тем более, с такого расстояния. Вдобавок он низко опускает голову, чуть ли не касаясь носом стола. – Скажи, что ты шутишь! – В Олесином голосе ещё не страх, но вполне себе натуральная опаска, и все нервы в моём теле напрягаются, чувствуя, что ничем хорошим эта их затея не закончится. И снова невнятное бурчание. Придурка что, в детстве к логопеду не водили? Или не помогло? – Ну ты же не совсем дурак, Шумерский, это слишком даже для тебя. – Да не знал я, для кого они строят этот дом! Сначала не знал. – Резко выпрямляется полудурок. Разговор с Ляшенко оказался отличным предлогом, а то, что его не оказалось на месте и вовсе праздником, так что вернуться получилось очень вовремя. – А когда узнал, что это Лагиненко, отказываться было уже поздно. Если это тот, о ком я думаю, то дело дрянь. От желания войти и ткнуть идиота носом в массивный стол дёргается кулак, но рано. Сама она мне не расскажет, предпочтёт влезть в какую-нибудь задницу, а так я хотя бы узнаю в какую именно. – Ты кретин, Шумерский! – с протяжным стоном Олеся прячет лицо в ладонях. – Как был кретином, так им и остался. Ты головой, вообще, думаешь? Хоть иногда? Хотя бы самую малость? Или считаешь, что чёрный список заказчиков Лагиненко возглавляет просто так? – Я тебя умоляю, – неожиданно высокомерно отмахивается полудурок, разом обесценив себя как профессионала, – да в том списке половина находится только потому, что слишком придирчивые. Или требуют индивидуального подхода.