Не сделав и двух шагов, я понимаю – что-то изменилось. Непроизвольно сжав волка, словно родом из моего детства, когда отец ещё помнил о дочери и обязанностях, я разворачиваюсь. Сердце противно замирает, дыхание прерывается, а мне уже как-то не смешно. –…Кира? Эта та самая, которая бывшая жена и т. д. и т. п.? Впечатлившись Кириллом, который, кажется, напрочь забыл о моём существовании, я иронично изгибаю бровь. Женщина, стоящая спиной ко мне и держащая за руку маленькую девочку, меньше всего похожа на укротительницу сердец. Хотя хрен его знает, что и как она в своё время укротила именно у Самсонова. – Привет, ты как тут? – в её голосе улыбка, а девочке скучно. Ещё бы, она в двух шагах от детского рая, а противные взрослые только задерживают. У Киры светлые ботинки на плоской массивной подошве, модные джинсы мом и белоснежная короткая дутая куртка – прямо современная декретница на выезде. Едва достающие до плеч светлые волосы уложены, но так, чтобы быстро и без особых заморочек, хотя и это её не портит. А для мягкого, какого-то рассеянного взгляда Самсонова испортить её в принципе ничем нельзя. Не та весовая категория. Прикидывая, уже пора уйти или подождать ещё немного, я бросаю последний взгляд на парочку. – Привет, да так, был недалеко. – Удивительно, но и мне находится место в этом спектакле. Кирилл шагает ко мне, берёт за безвольную ладонь. – Кира, познакомься, это Олеся. Олеся, это Кира, моя… – Бывшая жена. – В отличие от Самсонова, у неё нет проблем с собственной идентификацией. Кира улыбается располагающей улыбкой женщины, у которой всё хорошо. Действительно, красивая, с резко очерченным контуром губ и миловидными чертами лица. – Приятно познакомиться. – И мне. Закономерная пауза заполняется тихим: «Ну, ма-ам!» – Извините, нам пора, – улыбается Кира и собирается продолжить путь, но… – Может, выпьем кофе? – Без напряга, ровно и вполне себе вежливо предлагает Самсонов. Предложил бы, если бы не этот его невидящий взгляд. Невидящий никого, кроме одной-единственной женщины в целом мире, и это неожиданно бросает меня попеременно в кипяток и обдаёт ледяной волной. Хуже того, длинная игла паники с разбега ввинчивается куда-то в район солнечного сплетения, мешая адекватно соображать. Чёртов Самсонов! Несмотря на все мои границы и фырканье, ему удалось пролезть глубже, чем я планировала его пустить. Удалось заставить меня поверить, что он отличается от череды моих бывших любовников. Секс? Нет, не он – Самсоновская настойчивость, искренность и то, что он из принципа не видит препятствий – всё это вместе убедило не в любви, нет. Всего лишь в возможности, но… – Не сегодня, извини. – Кира переводит взгляд с бывшего мужа на меня. Открыто, не утаивая испытываемых к нему родственных чувств, вот только лучше бы этой встречи не случалось. Потому что из меня разом вышибает дух от одного простого озарения. – Всего доброго, Олеся. Вместо ответа – слабая улыбка на грани вежливости. Не может быть, этого просто не может быть. Потому что если может, то… – Идём? – И Самсонов снова Кирилл, но в каждом жесте, каждом взгляде я ищу подтверждение своей догадки. – Да. В одной руке сумка, во второй волк, так что он не замечает, насколько я не хочу его касаться. Или делает вид, что не замечает. Недолго, потому что, стоит нам вступить на траволатор, Кирилл шагает ближе. – Ревнуешь? Увы, нет. Это чувство называется по-другому. – К женщине, которую ты всё никак не забудешь? – усмехаюсь ему в лицо. – Нет, даже не думала. – Тогда что не так? – Он даже не думает отрицать. Разворачивается, выходит с траволатора и подаёт мне руку, но у меня сумка и волк. И обида, и дрожь внутри, и предательское «сама дура виновата». К счастью, его машина припаркована почти у входа в торговый центр, прямо под знаком «Парковка запрещена». – Павел Петрович готовит встречу по GreenTeam, сильно надеюсь, что тебя там не будет. Открывший было передо мной дверь машины, Кирилл резко захлопывает её и поворачивается ко мне. – Олесь, между нами с Кирой ничего нет и не будет. – Он не злится, не нервничает, но вряд ли его радует необходимость что-то кому-то доказывать. Что мне, собственно, и даром не сдалось. – Почему ты… – Если ты приедешь, мы так ничего и не обсудим, – вздохнув, я обхожу его, и сама открываю себе дверь. – А время идёт. Всё правильно, всё как надо. – То есть это всё, что ты хочешь мне сказать? – Молчание длится ровно столько времени, сколько ему нужно, чтобы занять водительское кресло. Неопределённо пожав плечами, я отворачиваюсь к окну. Понять можно многое. Любовь, ревность, чувство собственничества, эгоизм – всё это имеет причины и следствия, пусть неприятные, пусть бьющие под дых, но относительно понятные. Понять сволочизм – выше моих сил. Вот только беда, воспоминания, одно за другим подкидывают ситуации, в которых вот этот конкретный, неизвестный до сегодняшнего дня, кусочек даёт, наконец, сложить целую картинку. Небезопасную, такую, что лучше бы не видеть, но… – Спасибо. – У офиса мы оказываемся очень быстро. Руки леденеют, но это нормально, так всегда, когда начинают сдавать нервы и, взявшись за ручку, я собираюсь открыть дверь. – Не уходи так. – Его ладонь обжигающим контрастом сжимает мои пальцы. – Олесь, я не знаю, что тебя задело, но готов обсудить, впечатлиться и больше так не делать. Желание перевести всё в шутку? Похвально, вот только я уже дошутилась. – Пока, Кирилл. Хлопок двери отсекает от меня последние два часа жизни. Мне нужно подумать. И нужно решить. Глава 35. Олеся Меня морозит. При этом температура в норме, давление в норме, всё в норме. Всё, кроме нервов и, закутанная в плед, я продолжаю работать только для того, чтобы отвлечься. Жаль не помогает. Да и что может помочь, если для мужчины, которому удалось впечатлить, ты всего лишь замена. Подделка, устраивающая лишь потому, что с оригиналом не срослось. В груди противно тянет и, потерев ноющее место, я подтягиваю плед повыше. Хорошо быть дурой – не замечать, не видеть, не понимать, но не по мне такое счастье. А моя личная суперспособность, делать правильные выводы на основании минимального количества данных, только добивает и так нерадостное озарение. Кириллу не нужен ребёнок. Кириллу не нужна я. Захлопнув ноут, я со стоном тру лицо руками. Нет, нет и нет, всё ложь, от первого и до последнего слова. И тем хреновее вспоминать те три дня в глухой деревне. Больнее, потому что он был там не со мной, он был со своей Кирой, недостижимой как хренов идеал. Его личный идеал. И пойти бы спать, завтра трудный день, но вместо этого я иду в кухню, наливаю себе крепкий чай и достаю с верхней полки шоколад. Ревновать к женщине можно, ревновать к чужим представлениям об идеальной жизни гораздо сложнее. Тем более, когда у объекта представлений своя маленькая вселенная, свой личный рай, которому нет дела ни до моих ожиданий, ни до его мечтаний. И, забудь Кирилл про свою бывшую, всё могло бы получиться, но… Замерев за мгновение до дверного звонка, я уже точно знаю, кто ждёт за дверью. Лучше ведь поздно, чем никогда, даже если это поздно – одиннадцатый час вечера. – Проходи. – Всё так же с пледом на плечах, я иду вглубь квартиры. – Помешал? – ровно интересуется Кирилл. – Не больше чем обычно. – Оставив его в прихожей, возвращаюсь в кухню. Во рту тает нежнейший шоколад, крупинки соли то и дело попадают на язык, но и этот способ в пролёте. Увы, у моего сегодняшнего настроения отчётливый приступ горечи, такой, что не перешибёшь. – Кофе? – А дашь? – Он останавливается в дверях, скрестив руки на груди и оперевшись плечом о косяк. – Жестоко не поделиться, если ты ехал за ним на другой конец города. Легко пожав плечами, я иду к подвесному шкафу, где лежит кофе, тянусь, привстав на цыпочки, и чувствую, как его ладони скользят по талии. Всего на мгновение прикрываю глаза, понимая, что попалась в собственную ловушку. Хотела сильного мужчину, который не будет разбрасываться словами? Получите-распишитесь. Вот только его чувства к бывшей жене оказались сильнее всех нас вместе взятых. Кирилл шумно вздыхает мне в макушку и крепко прижимает к своей груди. – Вообще, не оригинален. – Как-то, знаешь, не до этого, – ехидно отзывается он. Язвит, значит, жить будет. – Меня планирует бросить девушка. – Зачем тебе девушка, Самсонов, если у тебя есть жена? – я разворачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом. Руки на моей талии напрягаются, а мне почти весело. – Олесь, это…