– Проверка была, – кивает Юсупов, внимательно глядя на меня. – То есть вы ограничились фирмой Владана и дальше не полезли, – иронично констатирую в ответ, заставив его нахмуриться. – Тогда, при всём уважении, это ваш просчёт, а Шумерскому просто повезло. Короткая пауза и борьба взглядов. – Дальше. – О, вот и командный тон вылез. – Дальше господин Лагиненко, как заказчик определённого склада характера и запросов… – Про чёрный список сказать или они и так в курсе? —…мог встретиться с Владаном лично, а не поручать это вам, раз уж тот строил дом, в котором жить предстояло непосредственно ему. Уверена, Марат Ильясович моментально раскусил бы Владана по одному только придурковатому выражению лица и выбрал другого специалиста, но… – Другими словами, мы накосячили, а ваш приятель – агнец божий? – с нехорошим прищуром интересуется Юсупов. – Владан Шумерсский – скотина, которая ради денег и связей готова на всё, – с той же милой улыбкой отвечаю я ему, глядя, как раздражённое выражение глаз становится удивлённым. – Это гад меня обманул, предал и использовал, и вряд ли один раз, но я знаю ему цену и знаю, чего от него ожидать. Я простой среднестатический дизайнер в какой-то захудалой фирме. В то время как вся ваша наверняка высокооплачиваемая… работа оказалась бесполезной. И стала одной из причин трагедии. Высказавшись, я совершенно спокойно беру свой капучино, чтобы сделать несколько глотков, пока Юсупов сверлит меня нечитаемым взглядом, задумчиво барабаня пальцами по столу. – Предлагаете понять и простить? – криво усмехается он. – Предлагаю найти и разобраться без моего участия. – И новая милая улыбка. – Мне Владан не враг, но и особой любви у меня к нему нет. А, значит, ни прикрывать, ни сдавать его я не стану – мне плевать. На вас, на Лагиненко и на Шумерского. Дел, знаете ли, вагон и без ваших разборок, поэтому всё, что мне надо… – А как же ваш защитник? – прищуривается Юсупов. – Как раз он проявил при прошлой нашей встрече знатную заинтересованность и инициативность. – У Кирилла свои причины, о которых вы можете узнать у него. – Ага, так он вам их и сказал. – А своё мнение по указанному вопросу я высказала. На этом всё? – И даже не скажете, где сейчас прячется ваш приятель? – Ринат Альбертович, – тяжело вздохнув, я подаюсь вперёд, поставив локти на стол и соединив пальцы в замок, – вы невнимательно меня слушаете… – Очень даже внимательно, – перебивает тот, – но ваша неприязнь к Владану Карловичу не значит, что вы не в курсе его местонахождения. Туше. Хотя это с какой стороны посмотреть. – Волгодонская, 25, квартира 10. – По месту прописки Владан Карлович не живёт больше пяти лет, – не скрываясь, скалится Юсупов. – Ещё варианты? – Разливная, 50/2, квартира 134, – с ослепительной улыбкой парирую я. – Продана больше двух лет назад. – Сочувствую. – Вообще ни разу. – И ничем не могу больше помочь. Не знаю, сколько мы обмениваемся дружелюбными усмешками, подозреваю, что немало, учитывая, как это начинает надоедать. И я только открываю рот, чтобы этим поделиться, но меня прерывает телефонный звонок. – Прошу прощения, – бросаю Юсупову. – Да? – Поехали обедать? – без лишних слов, устало предлагает Кирилл. – Я задолбался, хочу тебя увидеть. – Я занята. Глупая сердечная мышца трепыхается в конвульсиях, в то время как я так ничего и не решила. И да, даже мой возможный будущий отказ не отменяет того, что чувствовать себя нужной чертовски приятно. – Это ответ на вчерашний разговор? – ровно отзывается он. – Это ответ на твой вопрос, – покачав головой. – У меня сейчас встреча. – Важная? Потрясающий у него самоконтроль. Ни вздоха, ни изменения в интонации, словно его ничего не пробивает, хотя я знаю, что это не так. Теперь точно знаю. – Очень, – отвечаю с откровенным сарказмом, глядя Юсупову в глаза. И всё – Кирилл молчит, я молчу, Юсупов молчит. Полное взаимопонимание. – Олесь, давай я приеду? – Наконец, вздыхает Кирилл. – Так и знала, что обед – это отговорка, и кормить меня по-настоящему никто не планирует, – весело фыркаю я, чтобы сразу после стать серьёзной. – Приезжай вечером, и мы поговорим. – Хорошо, я заеду за тобой в пять. – Пока. Телефон возвращается на стол, а желание играть в беседу испаряется окончательно. – То есть вы не знаете, где может скрываться Владан Карлович? – как бы резюмирует, но как бы и спрашивает Юсупов. – Мы с Владаном не общались больше трёх лет, – устало потерев переносицу, честно сообщаю ему. – Всё, что знала, я вам сказала, в качестве бонуса выдвинув свои версии и озвучив причины. И вы не услышите от меня ничего нового, даже если будете ежедневно приглашать на обед. – Тогда зачем он приходил к вам на прошлой неделе? – Надеетесь поймать меня на лжи? – усмехаюсь я под испытующий взгляд Юсупова. – Владан извинялся и просил помочь. О произошедшем с Маратом Ильясовичем он тоже рассказал в тот день, но был послан самым дальним лесом, потому что виноват сам. – Я поднимаюсь с кресла, и Юсупов делает то же самое. – Надеюсь на этом всё и больше мы с вами, Ринат Альбертович, не увидимся. Юсупов долго сверлит меня взглядом, настолько, что я успеваю одеться и взять сумку. – Хорошо, возможно, я был не прав. – Возможно? – подняв бровь, хмыкаю я, держа в руке телефон. – Возможно, – вполне себе по-человечески улыбается Юсупов и мгновенно надевает короткое чёрное пальто. – Допускаю, что я зря к вам прицепился и в качестве извинений готов проводить вас обратно в офис. – Как-нибудь обойдусь. – Качаю я головой, и мы вместе идём к выходу. – Что же, тогда всего хорошего, Олеся Сергеевна, – открыв передо мной дверь, прощается, наконец, Юсупов. – И вам, Ринат Альбертович. Ищите там, где есть что искать, а меня оставьте в покое. Глава 40. Кирилл Может, цветы и банально, но их Олеся хотя бы примет, поэтому букет из чего-то разного, нежных розовых и голубых оттенков лежит сзади, занимая едва ли не половину сиденья. До пяти остаётся каких-то несколько минут, а пальцы уже нервно барабанят по рулю. Что она решит? К чему мы придём? Очень простые вопросы для меня и слишком сложные для неё. На самом деле всё легко – я не хочу её терять, не хочу возвращаться в жизнь тремя неделями раньше и не хочу, чтобы ей было плохо. Противоречивые желания, учитывая, что подарком меня не назвать, но я справлюсь и с этим. Ради неё – справлюсь. Без двух минут пять. Забавно, как может распорядиться судьба. Одна ночь изменила всю её жизнь, один контракт – всю мою. Вот только что было бы, если бы я не поехал тогда на подписание сам? Хмыкнув, я перевожу взгляд на стеклянные двери. Без одной минуты. Подводит и слух, и зрение – мне слышится звук её шагов и видится сама Олеся, но нет. Из дверей выпархивает кто-то другой, заинтересованным взглядом мазнув по моей машине и направившись куда-то влево. Походкой от бедра. В то время как Олесина за последнюю неделю изменилась – стала спокойнее, аккуратнее, бережнее, что ли, но я не враг самому себе, чтобы говорить об этом женщине, даже если она… Весело хмыкнув, встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале заднего вида. А право-то у тебя есть, называть её именно так? Никакого, но настроение не портится даже от этого. Плевать на всё, я разберусь, и с её страхами, проблемами и тараканами тоже. Со всем разберусь, если только Олеся позволит. 17:00 ровно. Самое время, и с улыбкой я набираю её номер, почти слыша привычное резковатое «Да!». Вот только абонент оказывается не абонент. И это в рабочее время, когда ей только ленивый не звонит? Нахмурившись, я набираю номер ещё раз. И ещё, перед этим отключив телефон от машины. Что на этот раз? Разрядился? Сломался? Потеряла? Варианты лезут один на другой, но все их разрывает в клочья беспокойство. Пока лёгкое, наносное, но точно знающее, что дело не в телефоне. Хлопнув дверью машины, я взбегаю по каменным ступеням. У лифта стоит целая компания, а мне некогда ждать. Первый этаж, второй, третий, к восьмому сердце долбит об рёбра так, что я чувствую пульсацию крови в венах, но совсем не от физнагрузки. – Кирилл Александрович? Добрый вечер! – щебечет внезапно вставшая поперёк коридора фигуристая брюнетка. Кажется, секретарша Ляшенко. – Вы к Павлу Петровичу? – Нет.