— Да, время от времени. У меня туговато с деньгами. Я вышла на пенсию, но это сущие крохи. Пришлось вернуться на работу в соцслужбу. У меня есть несколько клиентов, но денег все равно не хватает. — Тора глубоко вздохнула. — Это маленький городок. — Клиентов вроде Додда? Она тихо фыркнула: — Да, вроде Клайва Додда. Я встретилась с твоим отцом или, вернее, познакомилась с ним через Клайва. — Мой отец обсуждал с вами подробности своего недавнего расследования? В ее взгляде мелькнуло подозрение. — А в чем дело? Думаешь, он умер при странных обстоятельствах? — Я просто хочу точно знать, что произошло, Тора. Иначе мне не будет покоя. Понимаете, что я имею в виду? Она кивнула: — Я понимаю. И если ты хочешь спросить, обсуждал ли он со мной исчезновение Уитни и Тревора, то да, он говорил со мной об этом. Ребекку охватило острое предчувствие, и она подалась вперед. — Тора, вам известно, что рано утром в день своей смерти он поехал в Кэш-Крик, чтобы встретиться с человеком, имевшим отношение к его расследованию? — Я знала, что он собирался туда. В тот день мы не встречались. Как я сказала, мы собирались поужинать вместе, и я предполагала остаться у него, но потом отменила встречу. — Вы знаете, что тот человек, к которому он поехал в Кэш-Крик, накануне погиб в автомобильной аварии? Тора побледнела, черты ее лица неуловимо исказились. — Ты серьезно? — тихо спросила она. — С кем он собирался встретиться? Тора потерла лоб и сглотнула, не поднимая головы. Потом посмотрела на Ребекку. — Он собирался поговорить с женщиной, которая видела, как Уитни Ганьон и Тревор Бьючемп сели в белый автомобиль с орегонскими номерами у автобусной остановки Renegade Lines двадцать седьмого сентября, больше двадцати лет назад. По телу Ребекки пробежала дрожь нервного возбуждения. Она припоминала, что в то время появилась какая-то свидетельница, но не знала, кто это был. — Как ее звали? — Я не помню и не уверена, что он называл имя, — ответила Тора. — Но оно сохранилось в документах того времени. Ной установил, где она живет, и связался с ней по телефону. — Она сделала паузу и серьезно добавила: — Эта женщина сказала Ною, что солгала ему двадцать лет назад. Ребекка заморгала. — Что? — Она не видела, как их забрали. — Что это значит? — Эта свидетельница никогда не видела, как Уитни Ганьон и Тревор Бьючемп садились в автомобиль с орегонскими номерами. Ребекка ошеломленно уставилась на Тору. — Она солгала? — Похоже на то. — Она сказала Ною, почему сделала это? — Потому что кто-то попросил ее. Она заключила какую-то сделку, думаю, за деньги. Или за наркотики. Она призналась, что в то время была наркоманкой. Еще она сказала, что была готова на все, лишь бы сравнять счет. — Кто предложил ей солгать? Кто ей заплатил? — Не знаю. Ной хотел, чтобы она уточнила подробности под запись. — Но почему сейчас? — пробормотала Ребекка, не в силах собраться с мыслями. — Зачем вдруг признаваться сейчас? — Потому что Ной нашел ее и связался с ней. Он говорил, что так иногда случается с нераскрытыми делами. Люди и обстоятельства меняются, и если раньше они молчали, то в конце концов могут дать показания. Она сказала ему, что повернула свою жизнь в другую сторону. Начала с чистого листа. Обрела веру. Это вроде искупления грехов или программы «Двенадцать шагов» для алкоголиков и наркоманов. И часть этой программы заключалась в возмещении ущерба для тех, кто пострадал из-за нее. У Ребекки гулко забилось сердце. — Кто еще знал об этом? — очень тихо спросила она. — Баку рассказали? Тора вертела ножку своего бокала. — Нет, не думаю. — Тора посмотрела на Ребекку с настоящей болью в глазах. — Ной думал, что он напал на важный след, поэтому внезапно перестал рассказывать обо всем Баку и даже мне. Он держал карты при себе. — Тора испустила дрожащий вздох. — Я списывала это на его теории заговоров, на его паранойю, на его желание восстановить свое достоинство, раскрыв старое преступление после того, как все давно уже списали его со счетов. Я… он как будто хотел заполнить огромную черную дыру у себя в груди, стараясь что-то исправить в прошлом. Тора ненадолго замолчала. В баре заиграла бодрая ковбойская песня в западном стиле. — Старая медсестра, которая живет во мне, полагала, что это какая-то подсознательная психологическая игра, но вполне безобидная. — Тора встретила взгляд Ребекки. — Думаешь, там было что-то более важное? — Тора выглядела обеспокоенной. — Думаешь, он действительно что-то обнаружил? — Повторяю, мне просто хочется уложить все это у себя в голове, — ответила Ребекка, но ее сердце бешено стучало в груди. Это все меняло. — Тора, — тихо продолжала она. — Мой отец говорил что-нибудь еще об этой свидетельнице из Кэш-Крик, которая отказалась от своих показаний? Тора поджала губы и задумалась. — Может быть, Ренни Прайс из «Клинтонского часового» что-то знает? У Ренни, в его так называемом «морге», хранятся подшивки «Часового» за последние тридцать лет. Твой отец узнал имя свидетельницы из этих газет, поскольку старые архивы с данными о пропавших людях давно отправлены в утиль. Я хочу сказать, что, когда эта парочка уехала из города, это даже не считалось преступлением! Уитни оставила записку для матери и рассказала своей подруге, что собирается сесть на автобус. А Тревор сообщил о своем отъезде друзьям, насколько я понимаю. — А вы кому-нибудь рассказывали, что эта свидетельница солгала? Тора быстро отвернулась, и Ребекка поняла, что знает ответ. — Я… должно быть, я упоминала об этом в баре. — Когда? — Кажется, за день до того, как Ной уехал отсюда. — Кто был в баре? — Обычная публика. Я сидела на том же месте, рядом с Доном и Джерри. Вокруг было полно народу. Наверное, каждый мог это услышать и рассказать кому-нибудь еще. Ребекка напряглась. — Ведь это ваш муж, Джейк, видел, как Эш в тот день отвез Уитни на автобусную остановку? Тора кивнула: — Это с самого начала привлекло внимание Ноя. Мы пили, веселились и болтали всякую ерунду. Я рассказывала ему о лесозаготовках, где работал Джейк, и как он подолгу уезжал на контрактные работы. А потом всплыла эта тема: наши старые соседи, Уитни и ее мать, которые жили напротив нас. — И Джейк видел, как Тревор и Эш подрались на автобусной остановке? — Да. Джейк заправлялся на «Петрогаз», когда увидел этих двух петушков у автобусной остановки, наискосок по дороге от бензоколонки. Тревор достал нож. Но к тому времени, когда Джейк заправил свой лесовоз, Эш уже уехал, а Тревор и Уитни выглядели нормально — просто стояли на остановке с сумками и чемоданами и ждали автобуса. Так что он поехал дальше. Кровь стучала в висках Ребекки. Напряжение возросло, когда она перенеслась в прошлое не только мысленно, но и всеми чувствами. Тора опустила голову и повертела свой бокал во влажном круге, оставшемся на столешнице. Ребекка чувствовала, что Тора собирается сказать что-то еще. — Что такое, Тора? О чем еще вы не сказали? — Я… я знаю, что не стоило говорить твоему отцу… — Она подняла голову и встретилась со взглядом Ребекки. — Но я была навеселе, и в контексте нашего разговора — Эш, Уитни, Тревор, драка на автобусной остановке — я упомянула о том, что работала тогда в центре здравоохранения. За несколько недель до этого Уитни пришла туда для ультразвукового обследования. Кровь отхлынула от головы Ребекки. Звуки в ушах приобрели жестяной оттенок. — Вы хотите сказать… — Уитни была беременна. К горлу подступила тошнота. — Как… как далеко это зашло? — прошептала она. — Точно не помню. Я лишь вспомнила, что Тревор до этого полгода проработал на нефтеносных песках, так что он не мог быть отцом ребенка. Разумеется, я не спрашивала Уитни, а она сама ничего не сказала. Но когда Эш подобрал ее с вещами на улице в то утро двадцать лет назад и я увидела их через окно на кухне, у меня появились подозрения… Чудовища среди нас