— Охотничий клуб «Волчья стая». — Где его штаб-квартира? Он снова недобро прищурился. — Нигде. Мы просто встречаемся для охоты. У нас есть онлайн-группа, и мы общаемся по электронной почте. А в чем дело? — Кто состоит в клубе? Он уперся в нее тяжелым взглядом. — Некоторые люди оберегают свою личную жизнь. Я не вправе говорить об этом. — Но должен быть главный контактный адрес. — Можешь поискать. А теперь прошу прощения. — Бак снова посмотрел на часы. — Мне скоро нужно проводить презентацию для городского совета. — Сегодня твоего автомобиля нет на стоянке, — заметила она, выходя из кабинета. — Потому что я приехал на работу на патрульной машине. Бекка… Она остановилась и повернулась к нему. — Тебе нужно кое-что запомнить. Рикки Саймон набит дерьмом. Он неисправимый лгун. Более того, — и я это чую, — он до сих пор что-то утаивает от меня или от нас. Либо ты не вполне откровенна со мной. — Бак удержал ее взгляд. — Поберегись. — Кого? Бак не ответил и захлопнул дверь у нее перед носом. * * * Эш и Рикки ждали в автомобиле, большом темно-сером «GM» с поисковыми прожекторами над кабиной. Ребекка подумала, что Бак прав: почти все мужчины в городе ездят на больших автомобилях темного цвета. Но на автомобиле Эша не было наклейки с волком. Она забралась на пассажирское место. Рикки сидел сзади. Двигатель работал, и внутри было тепло. — Что там было? — поинтересовался Эш, включая передачу. — Я спросила Бака насчет его автомобиля. Думаю, там есть такая же наклейка, какую видела Тори, и он черного цвета. С прожекторами. — В этот момент зазвонил ее телефон. — Это Берт Спайкер, — сказала Ребекка, посмотрев на экран. — Я просила его в ускоренном порядке провести токсикологическую экспертизу. Она приняла вызов и поднесла телефон к уху, когда Эш вырулил с автостоянки. — Берт? Что-то уже готово? — Как вы и просили, я провел тесты в ускоренном порядке. — Спайкер немного помолчал. — Вы оказались правы. Ее сердце билось как сумасшедшее, пока она слушала объяснения Берта. Эш с любопытством взглянул на Ребекку, прежде чем сосредоточиться на дороге. Ребекка отключилась и некоторое время сидела в молчании, стараясь успокоиться. — Что он сказал? — поинтересовался Эш, когда свернул с главной дороги. — Кетамин, — тихо ответила Ребекка. Ее мозг вертел и переставлял фрагменты головоломки, как при сборке кубика Рубика. — Анализ выявил высокий уровень кетамина в образцах из бедренной артерии и аорты моего отца. Концентрация в аорте была более высокой. Он сказал, что разная концентрация согласуется с неполным распределением вещества в организме. Так происходит, когда препарат вводят внутривенно или внутримышечно. Она повернулась к Эшу: — Берт добавил, что инъекция кетамина, в отличие от перорального употребления, оказывает действие в течение нескольких секунд. — Ребекка посмотрела на него. — Выстрел, убивший моего отца, произошел вскоре после инъекции, отсюда и неравномерное распределение. У кетамина короткий период полувывода из организма. Это значит, что он действует очень быстро, а затем выводится, так что следов почти или вовсе не остается. Но в данном случае кетамин остался в его крови, потому что сердце перестало биться, а образцы были взяты достаточно быстро и должным образом законсервированы. — Это совпадает с рассказом Рикки, — сказал Эш, когда они остановились перед светофором. — Убийца был подготовлен и действовал быстро, когда проник в дом Ноя. — Возможно, мой отец знал этого человека и не ожидал, что ему сделают инъекцию. При совмещении с алкоголем наркотик должен был обездвижить его. Тот, кто сделал укол, без труда мог усадить его в позу самоубийцы и нажать на спусковой крючок. — Это не Тора? — тихо спросил Эш. Ребекка откинулась на спинку сиденья. — Как медсестра, Тора могла иметь доступ к препаратам вроде кетамина. Но я не думаю, что она приехала туда на снегоходе. Ее нельзя назвать физически подготовленной и проворной женщиной, которая могла бы двигаться так быстро, как рассказывал Рикки. — Ребекка перебрала варианты. — Убийца должен был знать о ружье в его сейфе, а еще он понимал, что все остальные легко поверят в его самоубийство. Эш остановился у мотеля «Карибу-Лодж». — Что теперь? — спросил он. — Теперь ты будешь держаться подальше от этого, пока я навещу тетушку Уны Феррис в Кэш-Крик и обращусь к местной полиции за подробностями той аварии. Потом я позвоню детективу из отдела расследования убийств. Кстати, каков вердикт насчет отцовского «сильверадо»? — По словам Уэса, тебе нужен новый автомобиль. Он полагает, что эта старая колымага останется ненадежной после любого ремонта. Бекка, если ты собираешься ехать в Кэш-Крик на «приусе» из проката, то лучше я отвезу тебя. На дорогах по-прежнему много наледей… — Нет. Ты должен отступить, Эш. Сейчас мне не нужно твое участие. — Но покрышки не… — Они всесезонные, а дорога обработана реагентами. Не беспокойся, на этот раз я не собираюсь ездить по проселкам. Их взгляды встретились. Эш беспокоился за нее. Она помнила его руку у себя на плече сегодня утром, помнила его слова. «Все, что я знаю, Бекка, единственная истина, единственная постоянная величина в моей жизни — это моя любовь к тебе». Где-то, когда-то они пересекли черту. Ребекка облизнула губы, обуреваемая новым беспокойством. Как бы она ни старалась оттолкнуть Эша, его слова и прикосновения взломали ее защитный панцирь. Чувства просочились наружу. Возникли невысказанные возможности. Она не могла этого допустить. Но она не могла и запихнуть все обратно в трещины своей брони. Ребекка боялась, что Эш может совершить нечто ужасное, потому что он до сих пор скрывал от нее нечто темное и глубокое. Она с трудом сглотнула. — Спасибо, — просто сказала она и вышла из автомобиля. Глава 42 Рикки сидел сзади и смотрел, как сержант Ребекка Норд поднимается по ступеням ко входу в «Карибу-Лодж». Она ему нравилась, хотя и работала в полиции. Рикки никогда не встречал блюстителей порядка, похожих на нее. Он полагал, что все они более или менее похожи на Бака, а следовательно, являются врагами. Она была красивой, крутой и вроде как неприкасаемой. Не то что некоторые женщины, среди которых он вырос, женщины, которые притворялись двадцатилетними девушками, хотя на самом деле были алкоголичками и наркоманками и валялись в беспамятстве, пока их дети играли с проводами за телевизором. Как в тот раз, когда Патти едва не изжарилась заживо. Ребекка говорила ласково; у нее были добрые золотистые глаза и густые волосы цвета темного шоколада. В ее присутствии Рикки чувствовал себя важной персоной, как будто он на самом деле что-то значил. Возможно, Ребекка даже уважала его. Это вообще казалось нереальным. Никто еще не относился к Рикки с уважением. — Хочешь сесть впереди, приятель? — спросил Эш. Рикки перебрался на переднее сиденье рядом с Эшем и пристегнул ремень безопасности. Какое-то время они просто сидели и смотрели, как она уходит. Тяжелая двустворчатая дверь захлопнулась за ее спиной. — Она хорошая, — пробормотал Рикки. — Да, хорошая, — согласился Эш. — Она ваша подруга? — Была, давным-давно. — Но не теперь? — Никаких шансов, приятель. — Он тронулся с места. — Что случилось? Эш посмотрел на Рикки. Глаза Хогена иногда были похожи на глетчерный лед, примерно такой, какой можно видеть, когда смотришь через снежную дыру в ледяную трещину. Иногда они были угрожающими. Его взгляд врезался в тебя, словно он обладал какой-то сверхъестественной способностью. — Я все просрал, — ответил Эш. Рикки удержал взгляд собеседника, гадая о том, следует ли продолжать расспросы, но потом решил, что лучше не надо.