Чуть выждав, я спросила снова. Каэл качнул бритой головой. — Правую ногу не трогайте. Чуть спохватившись, добавил: — Пожалуйста. Люди часто просили не трогать то или другое место. Причина — заболевание или что иное — меня не касалась. Мое дело принести клиенту облегчение. А просьбы такие были непременно, если я забывала им дать анкету. Мали меня за это ругала. — Хорошо. Вам легкий, средний или глубокий массаж? — спросила я, беря бутылочку с маслом. Снаружи она была горячая, значит, внутри — самое то. Опять тишина. Может, у него слух не в порядке. В армии у многих такие проблемы. — Каэл? Он резко вздернул голову, словно я его сильно напугала. Я сама чуть не подскочила. — Простите, мне нужно знать: какой интенсивности вы хотите массаж? — А что? — Очевидно, он не понимал, о чем речь. Наверное, в первый раз пришел. — Ну ладно. Если будет слишком сильно или слишком слабо, скажете мне. Рука у меня тяжеловата, что большинству моих клиентов нравилось, а этому — кто знает? И придет ли он еще? После первого раза снова приходили человека четыре из десяти, и только один-два продолжали ходить всегда. — Это мятное масло. — Я капнула себе на указательный палец. — Вотру вам в виски, и вы… Он опять поднял голову, отрицательно покрутил. — Нет. Прозвучало не то чтобы грубо, но вполне однозначно: мятного масла он не желает. Ладно. — Хорошо. Я завинтила флакон и отвинтила кран. Проклятье! Воды-то нет. Открыла нагреватель для полотенец. Пусто. Ну конечно. — Секундочку. Второпях я громко хлопнула крышкой нагревателя. Надеюсь, музыка заглушила хлопок. Не слишком удачно начинался сеанс… Глава 7 В коридоре, куда я выскочила в поисках полотенец, я наткнулась на Мали. — Мне нужно воды! Или полотенце. Она приложила палец к губам. — Тс-с. Воды нет. Полотенце дам. А кто забыл положить? Я пожала плечами. Мне было не до того, срочно требовалось полотенце. — Клиент на столе уже пять минут, а я никак не начну. Мали заторопилась, ушла в комнату напротив и тут же вышла, неся горячие полотенца. Я их выхватила и стала перебрасывать с ладони на ладонь, чтобы остудить. У себя в кабинете я в последний раз встряхнула полотенце и приложила к ступням клиента. Кожа у него была такая горячая, что я убрала полотенце и потрогала его ногу тыльной стороной ладони, — нет ли у него температуры? Не хватало мне еще заболеть. У отца как раз кончалась семейная страховка, а на собственную у меня не хватало денег. Да, кожа у него была горячая. Я чуть подняла простыню — он лежал в штанах. Странно. И как мне массировать ему левую ногу? — Ноги выше ступней вообще не трогать? — осторожно спросила я. Он покивал. Я принялась протирать ему правую ступню. Нужно сначала стереть пыль и пот. О чистоплотности у клиентов… скажем так, очень разные понятия. Один может проходить весь день в сандалиях — и так прийти. Каэл не такой; он, похоже, недавно принял душ. Подобные вещи я умела ценить, как любая массажистка. Я начала с подушечек пальцев и постепенно поднялась до свода стопы. Здесь на коже оказалась выпуклая полоса; в полумраке я шрама не разглядела, но когда провела по нему рукой, Каэл чуть дернулся. Я привыкла четко распределять время сеанса, в частности, по пять минут на ногу, и теперь лишние минуты решила потратить на плечевой пояс. Мышцы — хорошо развитые, хотя и не слишком выпуклые. Его молодое тело словно долго несло на себе какую-то тяжелую ношу, например рюкзак. А может, просто жизнь. Пока он не настолько передо мной раскрылся, чтобы сочинять про него истории, как я сочиняла про Брэдли и других малознакомых людей. Было в этом парне нечто, мешавшее разыграться воображению. Голову я оставила напоследок. Люди порой постанывают от удовольствия или кряхтят, а Каэл не издал ни звука. Вообще не пикнул. Я думала, что он уснул. Такое бывает, и мне это нравится. Значит, я работаю правильно. Время вышло, а мне казалось, будто я только начала. Обычно у меня в голове крутятся всякие мысли — про отца, брата, про работу и дом. Сегодня ни о чем не думалось. — Спасибо за терпение. Все хорошо? — Клиент постоянно молчал, и я не знала, понравился ли ему массаж. Он так и не поднял головы, и я едва услышала: «Да». — Хорошо, тогда я выйду, а вы одевайтесь. Буду ждать вас в приемной. Не торопитесь. Он кивнул, и я вышла, уверенная, что чаевых не будет. Глава 8 В приемной Элоди говорила что-то распекавшей ее за опоздание Мали. — Я отработала твоего клиента, он одевается, — сообщила я подруге. И Мали не помешает знать, что все утряслось. Элоди улыбалась, склонив голову набок. Была у нее такая фишка — помогала ей выйти сухой из воды. — Извини, Карина. — Она расцеловала меня в обе щеки. К этому я привыкла уже в первую неделю знакомства. Хотя мне не по душе всякие нежности, Элоди не из тех, кого захочешь отпихнуть. — Я всю ночь не спала. Авокадик начал пинаться. — Элоди улыбнулась еще шире, но я видела, что ей не по себе. Мали приложила ладонь к ее животу и заговорила с ребенком. Я бы не удивилась, спроси она у него: «В чем дело, почему ты не улыбаешься?» Впрочем, Мали всегда проявляла деликатность к детям, даже если они еще не родились. Меня слегка смущало, что она вот так трогает живот Элоди, но, подумав о том, как пинается ребенок, я улыбнулась. Я радовалась за подругу. Правда, меня тревожило, что она здесь одна, а все родные и большинство друзей — по ту сторону Атлантики. Элоди совсем еще юная. Успела ли она написать Филипу о том, что малыш зашевелился, и сможет ли Филип сегодня проверить почту? Из-за разницы часовых поясов Элоди не могла часто говорить с мужем, однако она несла свой крест легко, как и все, что делала. А я страшно за нее боялась, ведь через несколько месяцев ей предстояло родить. Взгляд Элоди метнулся к занавеске у меня за спиной, и она, сияя, как новогодняя елка, бросилась к вышедшему из кабинета клиенту. Я не расслышала, как она его назвала, но на «Каэл» было не похоже. Элоди расцеловала его и обняла. — Ты здесь! Поверить не могу! Как ты узнал? Мали кивком указала мне на дверь, в которую уже входила моя следующая клиентка. — Принимайся за работу. Глава 9 Тина относилась к числу моих любимых клиенток. Она работала — удаленно — семейным психотерапевтом, и не однажды сеанс массажа превращался в сеанс моей психотерапии. Я человек довольно закрытый, но Тине было некому выдавать мои секреты. Я ей сочувствовала, думая, как одиноко жить в большом пустом доме. Иногда я представляла, как она, совсем одна, сидит и ест перед телевизором. С другой стороны, я и сама так жила… и будущее меня могло ждать такое же. Сегодняшний сеанс казался бесконечным. Я посмотрела на часы, — оставалось десять минут. — Как дела у брата? — спросила Тина. Я отвела в сторону ее волосы и взялась за напряженные мышцы шеи. Тина недавно постриглась, как она говорила, «полукоротко», но разочаровалась и немедленно стала носить шляпы. На «хвостик» ее темных волос еще не хватало. Рассказывать об Остине я не хотела — зачем портить настроение? — Все так же. С тех пор как он живет у дяди, новостей никаких. И кто знает, когда он вернется.