Карина, 2017 С работой мне страшно повезло. Массажный салон открывался только в десять, и утром я почти всегда могла спокойно выспаться. Еще один плюс — ходила я туда пешком: салон был в конце моей улицы. И сама улица мне нравилась — магазин матрасов, кафе-мороженое, маникюрный салон, старомодная кондитерская. Я накопила денег и в двадцать лет обзавелась жильем. Не папиным. Моим собственным. Дорога занимала минут пять, главная забота — не попасть под машину. На узкой улочке могли разминуться один пешеход и один автомобиль. С небольшой машинкой проблем бы не было, но местные жители, как нарочно, предпочитали здоровенные, чуть ли не грузовики, вот и приходилось то и дело жаться к деревьям, чтобы их пропустить. Иногда по дороге я сочиняла разные забавные сюжетики, просто чтобы развлечься. В тот день получилась история про бородача Брэдли, владельца магазина матрасов. Этот типичный славный парень одевался стереотипно: рубашка в клетку и штаны хаки. У него был белый, кажется, «Aорд», а работал он еще больше меня. Когда я утром шла мимо, Брэдли уже вовсю трудился. Жил он, похоже, один. Нельзя сказать, что несимпатичный, однако я его никогда ни с кем не видела. Имей он жену или детей, то за полгода, которые я здесь прожила, хоть раз бы их встретила, утром или вечером. Хотя вовсю светило солнце, не чирикала ни одна птичка. Не гремели мусоровозы, не гудели автомобили. Царила зловещая тишина. Наверное, поэтому Брэдли выглядел мрачнее, чем обычно. Я увидела его как-то по-новому: интересно, почему он зачесывает свои белесые волосы на прямой пробор, почему думает, что нужно выставлять напоказ светлую полоску кожи на голове? И вообще, куда, например, он отправился со скатанным ковром в кузове фургончика? Может, я и насмотрелась детективных сериалов, но все же знают, что это проверенный способ избавиться от трупа: закатать в старый ковер и выбросить где-нибудь за городом. Пока мое воображение мастерило из Брэдли серийного убийцу, он дружески мне махал и улыбался. Причем искренне. Или просто научился ловко делать вид, а на самом деле… Я чуть не обмочилась, когда он меня окликнул. — Привет, Карина! Воды нет во всем квартале. Он сжал губы в тонкую полоску и еще руками потряс, чтобы показать, до чего возмущен. Я остановилась, прикрыла ладонью глаза от яркого солнца. Оно жарило вовсю, даже воздух казался колючим. Обычное для Джорджии пекло. За год можно бы и привыкнуть, но не тут-то было. Я тосковала по прохладным ночам Северной Калифорнии. — Хотел вызвать кого-нибудь из водопроводной компании — без толку. — Он пожал плечами и, словно в подтверждение, помахал телефоном. — Неужели? Какое невезение! — Я пыталась говорить ему в тон, хотя, если честно, надеялась, что Мали закроет салон. Ночью я почти не спала, а теперь, возможно, подремлю часок — а то и полдня. — Позвоню еще, — продолжал Брэдли, заткнув большие пальцы за ковбойский ремень. Он уже начал потеть, а когда потащил из кузова ковер, мне даже стало его жалко. — Спасибо, — кивнула я. — Пойду обрадую Мали. Глава 4 Дверь была заперта, свет не горел даже в коридорчике, где мы обычно его не выключаем, и внутри держалась прохлада. Я включила нагреватели для масел и полотенец, зажгла ароматические свечи. Первого клиента я ждала лишь в половине одиннадцатого, а Элоди — в половине двенадцатого. Это означает, что, когда я выходила, она еще дрыхла, в десять минут двенадцатого выскочит из дому, а потом будет извиняться — с милой улыбкой и приятным французским акцентом. Так у нее начинался день. Элоди одна из немногих, ради кого я готова на все. Особенно теперь, когда она ждала ребенка. О своей беременности Элоди узнала через два дня после того, как ее муж ступил на пыльную землю Афганистана. У нас такое происходит сплошь и рядом. Так было у моих родителей, у Элоди… здесь всякий допускает такую возможность. И не просто возможность, скорее, неизбежность — если ты замужем за военным. Я отогнала ненужные мысли. Хорошо бы включить музыку. Тишина меня раздражала. Недавно я убедила Мали, что во время работы лучше включать более подходящую музыку. Я уже не могла часами слушать все эти «релаксационные» мелодии. Ничто мне так не мешало, как усыпляющее журчание водопада или шелест волн. Да еще и дремоту нагоняло. Песня на айпаде развеяла мою сонную задумчивость, и я включила компьютер на стойке в приемной. Минуты через две вошла Мали, с трудом удерживая в крошечных ручках два огромных пакета. — Что случилось? — спросила она, когда я стала забирать пакеты. — Ничего? Ну, в смысле — привет, Карина, как дела? Я рассмеялась и пошла в заднюю комнату. Еда в пакетах пахла очень вкусно. Ни у кого я не пробовала такой вкусной тайской еды, как у Мали; она готовила и для нас с Элоди. Баловала пять дней в неделю. Авокадик — так Элоди называла того, кто вырастал у нее в животе, — желал исключительно острой пряной лапши. Ему хотелось базилика. С самого начала беременности Элоди вытаскивала его из лапши и жадно поедала. Дети порой заставляют делать странные вещи. — Карина, — с улыбкой сказала Мали, — как у тебя дела? Ты грустная. Вот такая была Мали. «В чем дело?» или «Ты грустная» — что думала, то и говорила. — Да нет, я в порядке. Не накрасилась сегодня. Я закатила глаза, а она ткнула меня пальцем в щеку. — Не только, — возразила она. Да, не только. Но я не грустила. Просто мне не нравилось, что моя маска оказалась для Мали слишком прозрачной. Совсем не нравилось. Глава 5 Первый клиент пришел ровно в половине одиннадцатого. Я привыкла к его пунктуальности, не говоря уж о гладкой коже. Наверняка после душа он пользовался смягчающим маслом, и это упрощало мою работу. Мышцы у него всегда были одеревенелые, особенно плечи; очевидно, он целый день работал за столом. Не военный, судя по довольно длинным, кудрявившимся на концах волосам. В тот день он был так напряжен, что у меня даже пальцы слегка заболели. Он часто покряхтывал от удовольствия — и многие так делают, — когда под моими руками расслаблялись его твердые как камень мышцы. Час прошел быстро. В конце мне пришлось похлопать его по спине, чтобы разбудить. Звали его Тоби, но мне больше нравилось называть его «десять-тридцать». Он давал хорошие чаевые и проблем не создавал. Правда, один раз пригласил меня на свидание. Элоди прямо взорвалась, когда узнала. Советовала пожаловаться Мали, но я не захотела раздувать из мухи слона. К тому же Тоби принял мой отказ благодушно — мужчины редко так реагируют, ну, я и не стала беспокоиться. Без пятнадцати двенадцать Элоди еще не было. Обычно она посылала эсэмэску, если опаздывала больше чем на пятнадцать минут. Ожидавший в приемной клиент, наверное, пришел впервые, потому что раньше я его не видела, а я никогда людей не забываю. Он сидел спокойно. В отличие от Мали, уже собиравшейся звонить Элоди. — Если она через пять минут не придет, могу его взять, — предложила я, — а свою клиентку передвинуть, у меня Тина. Мали помнила всех постоянных посетителей; память на имена у нее была такая же, как у меня на лица. — Ладно-ладно. Вечно твоя подружка опаздывает! — проворчала она. Вообще Мали — славная женщина, хотя по характеру — чистый огонь. — Она же беременная, — заступилась я. Мали закатила глаза. — У меня пятеро детей, но я успеваю. — Туше. Сдерживая смех, я отправила Тине эсэмэску — не согласится ли она прийти на час позже? Она, как я и ожидала, сразу ответила, что да. — Сэр, — обратилась я к ожидавшему в приемной, — вашего мастера еще нет, но, если хотите, я вас возьму. Или можете дождаться Элоди. Кто его знает — хочет он попасть непременно к ней или ему безразлично. Многие стали записываться к нам сами, по интернету, и непонятно, нужен ли им именно этот мастер или годится любой. Он встал и, не говоря ни слова, двинулся к стойке. — Так вы согласны? Он чуть помедлил и кивнул. Ну и ладно. — Хорошо. — Я заглянула в расписание. Каэл. Необычное имя. — Идемте со мной. Кабинки в расписании не указываются. Я себе облюбовала вторую слева и слегка обустроила по своему вкусу, и в основном там и работала. Другие мастера ею пользовались, только если везде было занято. Я поставила здесь свой шкафчик, слегка облагородила интерьер и уже пыталась уговорить Мали на покраску стен. Все что угодно, лишь бы не этот темно-фиолетовый. Он ничуть не помогал расслабиться, а навевал тоску и вообще старил помещение лет на двадцать. — Одежду можете повесить на вешалку или оставить на стуле. Раздевайтесь — так, чтобы вам было удобно, и ложитесь лицом вниз. Я сейчас вернусь. Клиент, ничего не говоря, уже стаскивал через голову серую футболку. Уж он-то наверняка военный. Крепкого сложения, голова почти бритая — никаких сомнений. Я росла среди военных и ошибиться не могла. Он свернул майку, положил на стул и взялся за штаны. Я вышла. Глава 6 Вынув из кармана телефон, я прочла первую строчку сообщения от папы: «Не забудь про сегодня, Эстелла готовит фирменное блюдо». Что угодно предпочла бы я этой трапезе, но мы трое, а раньше — четверо, собирались каждый вторник. С тех пор, как я съехала, только один семейный ужин пропустила — когда папа повез Эстеллу к дальним родственникам отмечать чье-то возвращение из учебного военного лагеря. Значит, строго говоря, это не я пропустила. Отвечать папе я не стала, он и так знал, что в семь я буду у них. Моя «новая мама» как раз начнет укладывать волосы, ужина придется ждать, но я-то приду вовремя. Как всегда. Выждав минуты три, я вернулась в кабинку и задернула занавеску. Горел приглушенный свет, пахло лемонграссом. Клиент расположился на столе, укрывшись ниже пояса простыней. Я потерла руки — слишком холодные, чтобы касаться чужой кожи. Нужно было их погреть, и я, шагнув к раковине, повернула кран. Ничего. Я успела забыть, что воды нет, и с предыдущим клиентом пришлось обходиться без нее. Я опять потерла руки и прислонила их к нагревателю. Масло было уже теплое — может, клиент ничего и не заметит. Оставалось надеяться, что вчерашняя смена оставила в нагревателе чистые полотенца. — У вас есть пожелания насчет зон, где следует приложить бо€льшие усилия? Тишина. Уснул он, что ли?