— Шарлотта… Её тон стал болезненно напряжённым. — А что, если тот, кто его похитил, жестоко обращается с ним? В этом мире есть ужасные люди, Портер. Что, если он голодает? Отвезут ли его к врачу, если он заболеет, или просто оставят страдать? Всё это были серьёзные проблемы, которые я не мог решить. Но темнота предназначалась не для того, чтобы исправить друг друга. Дело было только в том, что мы были не одни. — А что, если бы я вместо того, чтобы бороться с ней, вытолкнул её на поверхность? — спросил я. — А что, если бы до этого дня я понял, что она склонна к самоубийству? Должно быть, я что-то упустил. Я ударил её, Шарлотта. Теми же руками, которыми я держал своих детей, я ударил их мать, а потом оставил умирать, — мой голос сорвался, когда я закрыл глаза. Её руки обхватили моё лицо, в то же время, когда губы вернулись. Мы оба благоговейно вдохнули, разделяя воздух, как будто он мог приблизить нас. Наш аналогичный разговор продолжился, когда Шарлотта пробормотала: — В течение многих лет я мечтала найти его. Я, должно быть, создала миллион различных сценариев, где полиция приводила его ко мне. — Её и без того тихий голос стал ещё мягче. — Теперь мне снится, как они говорят мне, что он умер, и я, наконец, могу отпустить его. Её слова поразили меня, как удар в живот, моё дыхание овеяло её кожу, вылетая из моих лёгких. У меня не было времени осознать боль, потому что она ждала моего следующего признания. И оно было, вероятно, самое тёмное из всех, чем мне приходилось когда-либо делиться. — Последние две недели я скучал по тебе больше, чем по ней. Шарлотта ахнула, а затем печально прошептала. — Портер. — Я понимаю, почему мы не можем быть вместе, Шарлотта. Клянусь Богом, понимаю. Но я никогда в жизни не был в состоянии говорить с кем-то подобным. Я не двигаюсь дальше без тебя. В течение одного грёбанного дня я не был беспомощен или зол. Но самое приятное было то, что ты знаешь, каково это, так что это не имело бы значения, — обхватив её подбородок, я наклонил её голову, чтобы прикоснуться своим лбом к её. — Я знаю кто ты, Шарлотта. И я знаю, что это не похоже на темноту, когда мы вместе. — Скользнув рукой от её подбородка к шее, я наклонился в сторону и опустил её обратно на диван. — Скажи, что ты тоже это чувствуешь. Ее дыхание стало прерывистым. — Я чувствую это. Пьяняще сочетание облегчения и возбуждения пронзило меня. Она ахнула, когда я устремился к ней и прижался губами к шее. — О, Боже, — выдохнула она, запустив пальцы в мои волосы. Я дразнил пальцами пояс её джинсов и провёл губами по ключице. — Ещё признаний, Шарлотта? — спросил я, задирая рубашку чуть ниже лифчика, моя рука скользнула вверх по мягкой коже её живота. Я молча проклинал отсутствие света; она ощущалась чертовски красивой. — Больше никаких признаний, — простонала она. Я нашел её покрытую атласом грудь, провёл большим пальцем по соску и произнёс: — Хорошо. Тогда мы закончили разговор. Вскочив, я впился в её губы отчаянным поцелуем. Губы Шардотты раскрылись, приглашая меня, и наши языки переплелись с жадностью. Рычание вырвалось из моего горла, когда она выгнулась, её мягкие изгибы окружили мои твёрдости. Не разрывая поцелуя, я поставил колено между её ног на диване, а она скользнула вниз так, что жар ё тела прижался к моему бедру. — Черт, — простонал я ей в рот, когда она обвила своими бёдрами. — Пожалуйста, Портер, — произнесла она хриплым голосом. Я ощутил каждую гласную и согласную её мольбы глубоко в своей душе. Ей не нужно было упрашивать. Ни сейчас. Ни когда-либо. Если она чего-то хочет, я дам ей это. Балансируя на руке на подлокотнике рядом с головой женщины, я скользнул другой рукой ей за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Её губы прижались к моей шее, а её руки не переставали ласкать мою грудь и спину, даже когда она приподнялась на дюйм, чтобы дать мне больше пространства. После трёх неудачных попыток расстегнуть лифчик, я сдался. Торопливыми движениями я просунул руки под бёдра и усадил её. Потом взялся за края мокрой рубашки и стянул ту через голову. Лифчик исчез аналогичным образом. Я выругался, вслепую ощупывая тело Шарлотты в поисках пуговицы на джинсах. Мне потребовалось примерно десять секунд — а десять секунд это слишком долго — чтобы снять их. Её трусики упали на пол прямо рядом с ними. А потом настала моя очередь. Схватив рубашку сзади за горловину, я стянул вещь через голову, а Шарлотта принялась лихорадочно расстёгивать мои штаны. Я замер, пока она изо всех сил пыталась стянуть их вниз по моим бёдрам; громкий стон вырвался из груди, когда её руки целенаправленно направились к моему члену. — Чёрт, детка, — пробормотал я, перекатывая её сосок между пальцами, снимая туфли и стягивая джинсы. — Отклонись назад. Всё ещё удерживая руку на её груди, я почувствовал, что она послушалась. Я наклонился, следуя за ней, и провел пальцами по её сердцевине. Чтоб меня. Она уже была готова. — Портер, — выдохнула Шарлотта, широко расставив ноги, её нежные руки легли на мой пресс, когда она покачнулась на краю диванной подушки. Этот крошечный диван не предназначался для того, что я хотел с ней сделать. Поклявшись на следующий же день оснастить свой кабинет грёбанным раскладным диваном, я обхватил её за талию и поднял с дивана. Шарлотта пискнула, когда я повернулся и мысленно окинул взглядом горизонтальные поверхности моего кабинета. — Чёрт, — прорычал я. — Детка, — промурлыкала она, обнимая меня за шею, пока её ноги свисали над паркетом. — У меня на выбор есть пол или стол, — объявил я. Я почувствовал улыбку на её губах, когда она поцеловала меня, долго и мокро. — Что это будет? — отрезал я, ставя её на ноги и не отпуская. Мой твёрдый член дёрнулся между нами, и она скользнула нежной рукой вниз по моему животу, пока не коснулась чувствительной головки. — Садись, Портер. — Шарл… — Садись, — приказала она. Я недоверчиво выгнул бровь на её требование, прежде чем понял, что она не может этого видеть. После этого… я сел. Она забралась ко мне на колени, оказавшись в том же положении, в котором мы были, когда всё это началось, только теперь мы были обнажены, и моя длина скользила по её щели, даже не входя в неё. Я откинул голову на спинку дивана, когда Шарлотта начала мучительно медленно двигаться надо мной. Я схватил её за задницу, массируя, и заставил опуститься. Проведя языком по моему уху, она пососала мочку. Потом Шарлотта прошептала: — Я тоже скучала по тебе, — её дыхание прервалось, прежде чем она добавила: — Так сильно. Я резко втянул воздух, а мои руки напряглись вокруг неё. Крепко обняв, я прижал женщину к своей груди, а затем она приподняла бедра, давая мне доступ, который я так отчаянно искал. Я вошёл в неё медленным толчком. — Да, — прошипела Шарлотта, её тело растянулось вокруг меня и обхватило мой член чертовски сильно. Наши тела раскачаются вместе, пока она седлает меня медленно и глубоко, её ногти впиваются в мою шею, а наши вздохи и стоны эхом разносятся по комнате. Она сжала зубы. Мой язык успокоился. Её руки исследовали каждый изгиб моего торса, в то время как мои руки запоминали её груди и клитор. — Портер, — простонала Шарлотта мне в рот. А потом против моей шеи. А затем она тяжело задышала, когда её мышцы сжали мой член, пока я резко и глубоко толкнулся в неё, заставляя переступить через край. Пока она пульсировала вокруг меня, её голова была откинута назад, её волосы касались моей руки, лежащей на спине, я мог честно сказать, что это была самая красивая вещь, которую я когда-либо видел — а я даже не мог этого видеть. Нескончаемый рёв в моих ушах внезапно затих, когда Шарлотта прогнулась напротив меня, отдавая своё насытившееся тело и воспламеняя меня так, как я никогда не знал, что это возможно. Она вцепилась в мою шею, когда я входил в неё, с каждым разом всё сильнее. — Шарлотта, — прохрипел я, зарываясь лицом в её шею, когда моё освобождение настигло меня. За исключением нашего затрудненного дыхания и учащённого сердцебиения, в комнате воцарилась тишина. Я обещал ей довольно специфический поцелуй. И к тому времени, как мы закончили, я точно знал, что её губы распухли и были в синяках, а я запечатлел её вкус в каждой клеточке своего серого вещества. Я также знал, что не было ни одной чёртовой вещи, которую бы я не сделал, чтобы удержать её. Глава шестнадцатая