Мои губы растянулись в искренней улыбке, которую мог подарить только мой мальчик. — Я люблю тебя, Трэвис. — Это значит «да»? — спросил он, его голос был полон надежды. — Нет. Ложись в постель. Я слышал, что Майнкрайфтит входит в ремиссию, когда ты спишь. Попробуй, а я проверю тебя, когда вернусь домой, чтобы убедиться, что твои руки не превратились в кирки, а тело — в алмазные доспехи. Он застонал. — Ты отстой. — Я такой, полностью согласен. И не за что. А теперь иди спать. Я почти слышал, как он закатывает глаза. — Прекрасно. — Он помолчал. — Я люблю тебя, папа. Моё сердце сжалось и увеличилось одновременно. — Я тоже люблю тебя, Трэв. Больше, чем ты можешь представить. Мама снова взяла трубку. — Ладно, детка. Я пойду спать. Будь осторожен по дороге домой. — Хорошо, и я буду вести себя тихо, когда войду. Спасибо, мам. — Не проблема. Люблю тебя. — Люблю тебя тоже. Я повесил трубку и полез в открытый ящик, чтобы достать смятую коктейльную салфетку. Да. Я сохранил её. Да. Это сделало из меня ублюдка. Да. Мне было насрать. Несколько часов я просидел за этим столом, забыв обо всём на свете. Я слышал, как смеялась сломленная женщина, и как бы глупо это не звучало, это сотворило чудо, чтобы усмирить ненависть внутри меня. Я провёл пальцами по стрелкам, ведущим к выходу, жалея, что не взял её за руку, не вытащил её из ресторана и не исчез в ночи вместе с ней. В том мире, за этими дверями, Трэвис не был болен, Шарлотта не была разбита, и я смог погасить огонь внутри меня раз и навсегда. Другими словами, совершить невозможное. Закрыв глаза, я бросил салфетку обратно в ящик. Я поднялся на ноги, направляясь к двери, чтобы помочь персоналу закончить подготавливать ресторан к закрытию, чтобы мы все могли убраться оттуда, когда я услышал шум снаружи. — Я сказала, подождать снаружи! — крикнула Эмили, официантка, когда дверь моего кабинета распахнулась. Всё моё тело напряглось, когда внутрь влетела женщина. А потом моё сердце остановилось, я не был уверен, что она настоящая. Я моргнул. Потом снова моргнул. Это не было похоже на неё, но я бы узнал эти глаза где угодно. Она промокла насквозь от дождя, слёзы текли из её глаз, макияж стекал по призрачно-белому лицу, и всё её тело дрожало. — Шарлотта, — прохрипел я, обходя стол. Позади неё появилась Эмили. — Мне очень жаль, Портер. Я попросила её подождать снаружи. Я поднял руку, чтобы прервать её, не отрывая взгляда от женщины, которую каким-то образом желал увидеть воплоти. — Всё в порядке. Закрой за собой дверь. — Да. Ладно. Извини, — выпалила она, и тут я услышал, как щёлкнула дверь. Наедине. Моё сердце билось о рёбра и грохотало в ушах. Я сделал медленный шаг вперёд, осторожно, как будто это движение могло напугать её. Женщина молча смотрела на меня дикими глазами, её подбородок дрожал, рот открывался и закрывался, как будто она пыталась что-то сказать. Я поманил пальцем. — Иди сюда. Шарлотта не пошевелилась, поэтому я подошёл ближе и заговорил мягким голосом, мои руки ныли от желания дотянуться до неё. — Что случилось, милая? Она закрыла глаза и уронила подбородок на грудь, и с громким всхлипом, который я едва мог разобрать, она закричала. — Мне нужно что-то, чтобы остановиться. — Она снова подняла взгляд, пустота обжигала. — Мне нужно что-то, чтобы остановиться, Портер. Я не стал терять ни секунды. Мои ноги сократили расстояние между нами, пока наши тела не столкнулись, её рука сжала мою рубашку, когда Шарлотта уткнулась лицом мне в грудь. — Это не прекращается, — закричала она, и это было так глубоко, что пронзило меня. — Мне просто нужно, чтобы это прекратилось. Проведя рукой по её спине и волосам, я прижал её лицо к своей шее. — Шшш… Я остановлю тебя, Шарлотта. Я остановлю тебя. Она обвила руками мою шею и поднялась по моему телу, обхватив ногами мои бёдра. Шлёпнув рукой по стене, я выключил свет и погрузил комнату в темноту — нашу темноту. Потом я отнёс её к кожаному диванчику в углу и сел, крепко удерживая на коленях. Она зарылась в меня, её ноги были по обе стороны от моих бёдер, наши груди были так плотно прижаты друг к другу, что я мог чувствовать, как колотится её сердце. Сдавленные слова слетали с женских губ, большинство из которых я не мог разобрать. Но одну фразу она всё время повторяла. — Это должно прекратиться, Портер. Это должно прекратиться. Я смахнул с её плеча мокрые волосы и осыпал её висок целомудренными поцелуями, бормоча: — Я остановлю тебя. Сейчас мы с тобой в темноте. Тело Шарлотты содрогалось от рыданий, и она извивалась, как будто пыталась заползти на меня. Я шептал её имя снова и снова, только для того, чтобы напомнить ей, что я здесь. Не знаю, сколько мы так просидели, но с каждой секундой вероятность того, что она уйдёт, становилась всё меньше и меньше. Шарлотта находилась в полном эмоциональном смятении, но она была в моих объятиях, так что я дышал впервые за две недели. Через несколько минут её грудь перестала вздыматься, а крики стихли. А ещё через некоторое время её напряженное тело расслабилось напротив моего. — Вот и всё, — похвалил я, собирая её мокрые волосы одной рукой, чтобы убрать их с шеи. — Прошло десять лет. А становится всё хуже, — призналась она, уткнувшись своей мягкой щекой в мою щетину. — Никакого осуждения, — прошептал я. Она подняла голову и повернула её. Я ни хрена не видел, но мне казалось, я ощутил, как губы Шарлотты прошлись по моим, прежде чем она мягко уткнулась в другую часть моего лица. — В чём твой самый страшный секрет, Портер? Без малейшего колебания — не с ней — я признался. — Думаю, я убил свою жену. Её тело напряглось, а затем расслабилось, как будто она почувствовала облегчение. На этот раз я определённо почувствовал её губы, и моё тело ожило, когда она прижалась глубоким, извиняющимся поцелуем к моим губам. Я наклонил голову, но когда попытался коснуться её языка своим, её рот переместился к моему уху. — Я боюсь, что он жив, — прошептала она. Я резко втянул воздух и крепко обнял её.