Но, в некотором роде, всё это также исцеляли её. Это был ещё не конец для Шарлотты. Всё это было очень похоже на начало. И, чего бы это ни стоило, я буду там на каждом шагу. Минут через пятнадцать Шарлотта опустилась на землю. Я сел рядом и притянул её к себе, где она продолжала плакать, казалось, целую вечность. Я беспомощно держал её, в то время как безусловная любовь и чувство вины уничтожало её. И всё это время я смотрел на реку и позволял ей уничтожать и меня тоже. Мы просидели там больше часа. Держась друг за друга. Печальное прошлое мы не могли изменить. То же самое прошлое, которое свело нас вместе. И, в конечном счёте, то же самое прошлое, которое разлучит нас. Глава двадцать шестая Том — Не может такого быть, — прорычал Том Стаффорд, его рука дрожала, когда он смотрел на результаты ДНК неопознанного ребёнка Джонни Доу. — Это должно быть какая-то ошибка. Чарли Буше неловко покачнулся на носках. — Без сомнения. Теперь, прежде чем ты сорвёшься, я обнаружил несколько вещей, которые, я думаю, ты сможешь найти интересными. Том вскинул голову и нахмурился. — Ладно, ладно, — пробормотал Чарли. — Они сняли с тела три разных ДНК. Первый с одежды. Определённо Лукас Бойд. Второй — с тела. Определённо не Лукас Бойд. И один из подкладки сумки, в которой он был обнаружен. Женский. И он не принадлежал Шарлотте Миллс. У нас нет совпадений в базе данных по нему. Однако первый образец, который я нашёл интересным, похоже, что неопознанный ребенок связан с неопознанной женщиной. То есть… она была его матерью. Том моргнул, колесики в его голове начали вращаться. — Причина смерти? — Это старое тело, Том, — предупредил он. — Мы знали больше с гораздо старыми телами, — парировал Том. Чарли покачал головой. — Пока нет ясной причины — по крайней мере, физической. Они отправили несколько образцов, но это займёт некоторое время, чтобы получить патологоанатомические и токсикологические результаты. Чёрт. Он знал по опыту, что это дерьмо может длиться вечно. Том ущипнул себя за переносицу и бросил папку на стол. Его внутренности скрутило ещё сильнее, когда он попытался понять, как, чёрт возьми, он собирается объяснить всё это Шарлотте. Разбить ей сердце снова. Чёрт. Почему, чёрт возьми, он сказал ей, прежде чем был полностью уверен? А, точно. Потому что он так чертовски надеялся, что для всех них вё, наконец, закончилось. Включая его самого. Том знал, что он хороший полицейский. Но он был слишком близок к этому расследованию. Ему следовало бы отказаться от него много лет назад, когда они с Шарлоттой начали сближаться, но он не доверял никому, кто не запишет его как нераскрытое дело. Он поклялся себе, что сможет оставаться объективным. Смотреть на факты и не позволять своим эмоциям управлять его решениями. Очевидно, он потерпел неудачу. — У тебя есть что-нибудь ещё для меня? — спросил Том сквозь отчаяние. — Вообще-то я только начал, — весело ответил Чарли. Том ответил ему таким же взглядом и снова нахмурился. — Кем бы ни был этот маленький мальчик, дантист предполагает, что ему было от двенадцати до шестнадцати месяцев, когда он скончался. Но, для того чтобы это было интересно, я должен был начать с того, что мы получили набор отпечатков. Женских. — Он покачал головой из стороны в сторону. — Если бы я был азартным человеком, я бы поспорил, что ДНК принадлежит ей. Наконец, хорошие новости. Чертовски хорошие новости, подумал Том, тяжело вздохнув и усевшись за компьютер, рявкнул. — Кому? — Эй, эй, эй… успокойся. Позволь мне объяснить, почему это интересно. — Не надо, чёрт возьми… — Она мертва. — Чарли заговорил над ним. — Покончила с собой несколько лет назад. Сама съехала в реку с детьми в машине, — он помолчал. — Её сын. Её единственный сын остался жив. Всё тело Тома заперто. — Итак, если мы отправили её единственного сына в морг, то кто, чёрт возьми, был тем ребёнком в машине? Чарли наклонился вперёд, упершись локтями в колени. Он взял папку, открыл её и прошептал: — Я голосую за то, чтобы нанести небольшой визит отцу ребенка, — он пробежал пальцем по странице и снова поднял глаза. — Портеру Ризу. И с этими двумя простыми словами Том вскочил со стула. Глава двадцать седьмая Шарлотта У меня болели глаза. У меня болело лицо. У меня болели лёгкие. У меня болело тело. У меня болел мозг. Но моё сердце… оно продолжало биться в моей груди. Лукас был мёртв. И я должна была продолжать жить. Откинув голову назад, я поймала взгляд голубых глаз Портера и прошептала: — Думаю, всё кончено. В ответ он низко наклонился и поцеловал меня, печально и медленно. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, отстраняясь. — Как дерьмо. — Будет плохо, если я скажу «хорошо»? Я отрицательно покачала головой. — Наверное, у меня действительно был нервный срыв. — Я думаю, что ты имела на это полное право. Я кивнула и посмотрела на реку. — Я рада, что тебя не съел аллигатор во время твоего нервного срыва. Портер усмехнулся и притянул меня к себе, чтобы поцеловать в висок.