– Но почему это происходит именно сейчас? – спросил Чудакулли. – Смотрите-ка, эта пташка сидит у меня на пальце! У кого-нибудь есть еще карандаш? – Эти… силы существовали всегда, – продолжил Думминг. – Я имею в виду, носки и карандаши исчезали всегда. И весьма таинственным образом. Но почему пожиратель носков и похититель карандашей вдруг персонифицировались? Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос. – Значит, его нужно найти, – твердо произнес Чудакулли. – Мы не можем допустить, чтобы так продолжалось и дальше. Слабоумные антибоги, и всевозможные твари возникают только потому, что люди о них думают? Так можно насоздавать кого угодно. А если какой-нибудь идиот вдруг подумает, что должен существовать бог несварения желудка? «Динь-динь-динь» – Э… кажется, он уже подумал, сэр, – сказал Думминг. – В чем дело? В чем дело? – взволнованно спрашивал о боже, схватив Сьюзен за плечи. Они показались ему чересчур костлявыми. – ПРОКЛЯТЬЕ, – выругалась Сьюзен. Она оттолкнула о боже и схватилась руками за стол, пытаясь скрыть лицо. Наконец, благодаря самообладанию, которое она воспитала за последние несколько лет, ей удалось вернуть нормальный голос. – Он выходит из роли, – пробормотала она в окружающее пространство. – Я чувствую это. И на его место затягивает меня. Зачем он все это делает? – Понятия не имею, – ответил о боже, поспешно отступая. – Э… знаешь, перед тем как ты отвернулась, мне вдруг показалось, что у тебя глаза накрашены очень темными тенями… Только они не были накрашены… – Послушай, все очень просто, – пожала плечами Сьюзен, поворачиваясь к нему лицом. Она почувствовала, что ее прическа, реагируя на волнение, начала изменяться. – Знаешь, что такое наследственность? Голубые глаза, торчащие зубы и так далее. Так вот, в моей семье эта наследственность – Смерть. – Как и в любой другой… – неуверенно произнес о боже. – Просто заткнись и не мели чушь, – перебила его Сьюзен. – Я не имею в виду смерть. Я имею в виду Смерть с большой буквы. Я помню то, что еще не произошло, я МОГУ ВОТ ТАК ГОВОРИТЬ, могу вот так вышагивать, и… если он отвлекается на что-то, я выполняю его обязанности. А он периодически отвлекается. Не знаю, что именно случилось с настоящим Санта-Хрякусом, и не понимаю, почему дедушка исполняет его обязанности, но мой дедушка… Он мыслит очень своеобразно, и у него… нет умственной защиты, как у нас. Он не умеет забывать, не может игнорировать. Он воспринимает все буквально и логически и честно не понимает, почему данный подход не всегда срабатывает… О боже был явно ошеломлен. – Послушай, к примеру, вот как бы ты поступил, если бы нужно было всех накормить? – спросила она. – Я? Ну… – О боже на мгновение задумался. – Думаю, прежде всего нужно было бы построить эффективную политическую систему, продумать надлежащее распределение и возделывание пахотных земель, а потом… – Да, да. А он бы просто взял и дал людям еду. Всем до единого. – О, понятно. Очень нецелесообразно. Ха, это так же нелепо, как поговорка, будто бы голых можно одеть, дав им одежду. – Да! То есть нет! Конечно нет. Я имею в виду, что нужно… ну, ты сам понимаешь, что я имею в виду! – Да, конечно. – А он – нет. Что-то с грохотом упало рядом с ними. Из пылающих обломков кареты всегда выкатывается одинокое горящее колесо. Перед комедийным актером, участвующим в нелепой погоне, всегда появляются два человека, несущие огромное стекло. Некоторые условности настолько сильны, что эквивалентные им события происходят даже на тех планетах, на которых в жаркий полдень камни начинают плавиться и закипать. Когда уставленный посудой стол рушится, из его обломков выкатывается одна-единственная таинственным образом уцелевшая тарелка и крутится на месте до полной остановки. Сьюзен и о боже дождались, когда тарелка закончит крутиться, а потом перевели взгляды на огромную фигуру, лежавшую среди останков составной фруктовой вазы. – Он… появился ниоткуда, – прошептал о боже. – Правда? Ну не стой же как истукан, лучше помоги его поднять. Сьюзен попыталась откатить в сторону гигантскую дыню. – Эта гроздь винограда у него за ухом… – Ну и что? – Я даже думать не могу о винограде… – Кончай, а! Вместе им удалось поднять незнакомца на ноги. – Тога, сандалии… он очень похож на тебя, – задумчиво произнесла Сьюзен, глядя на пошатывающуюся жертву фруктового падения. – У меня тоже было такое зеленое лицо? – Почти. – Здесь… где-нибудь есть уборная? – спросила фигура, едва шевеля губами. – Кажется, нужно пройти под вон ту арку, – ответила Сьюзен. – Но я слышала, там не слишком чисто. – Это не слух, это прогноз, – мрачно ответил толстяк и поспешил прочь. – Прошу вас, приготовьте мне стакан воды и отыщите где-нибудь желудочный уголь. Они проводили незнакомца взглядами. – Твой друг? – поинтересовалась Сьюзен. – Кажется, бог несварения желудка. Послушай… по-моему, я кое-что вспомнил. Из жизни до моего нынешнего воплощения. Конечно, это может прозвучать глупо… – Говори. – Зубы, – сказал о боже. Сьюзен задумалась. – Ты помнишь какую-то нападающую на тебя очень зубастую тварь? – наконец предположила она. – Нет, просто… ощущение зубастости. Вероятно, это ничего не значит. Я, как о боже похмелья, видел куда более страшные вещи. – Просто зубы… – вдруг произнесла Сьюзен. – Много зубов, но не страшных. Просто очень много маленьких зубов. Почти… печальное зрелище. – Да! Но как ты догадалась? – Возможно, я вспомнила, что в будущем ты будешь рассказывать мне об этом. Не знаю. А большой светящийся желтый шар? О боже нахмурился. – Нет, – сказал он. – Боюсь, тут я помочь не смогу. Просто зубы. Ряды и ряды маленьких зубов. – Ряды я не помню, – призналась Сьюзен. – Просто я почувствовала… что зубы имеют очень важное значение. – Ха, вы еще не знаете, на что способен клюв! – воскликнул ворон, успевший уже осмотреть уцелевшую и уставленную яствами часть стола и содрать с одной из банок крышку. – Что там у тебя? – устало спросила Сьюзен. – Глазные яблоки, – похвастался ворон. – О да, волшебники знают толк в еде. Тут всего хватает, можешь мне поверить. – Это оливки, – хмыкнула Сьюзен. – На сливки совсем не похоже, – возразил ворон. – Тебе меня не одурачить. – Это такие фрукты! Или овощи! Ну, или вроде того… – Уверена? – Ворон смотрел одним глазом на банку, а другим подозрительно уставился на Сьюзен. – Да! Ворон снова закрутил глазами. – Вдруг стала знатоком глазных яблок? – Да ты сам посмотри, тупая птица, они же зеленые! – Ну, может, это очень старые глазные яблоки, – возразил ворон. – Иногда они становятся такими… – ПИСК, – сказал Смерть Крыс, доедая кусок сыра. – И совсем я не тупой, – продолжил ворон. – Вороны обладают исключительным разумом, а некоторые лесные виды так умело используют подручные средства! – А ты, значит, заделался знатоком воронов? – огрызнулась Сьюзен. – Мадам, я сам…