– Думаю, все дело в том, что у меня напрочь отсутствуют какие-либо зачаточные знания, – пожал плечами о боже. – Вероятно, потому, что я не был зачат. – Ну, в общем, примерно так обстоят дела, – подвела она итог долгому рассказу. – Как видишь, физические характеристики я не унаследовала… Просто смотрю на мир несколько по-другому, и все. – Как? – Для меня многих барьеров не существует. Например, вот таких. Сьюзен закрыла глаза. Она всегда чувствовала себя лучше, если не видела, что делает. В противном случае часть ее разума продолжала бы настаивать на том, что подобное невозможно. Она ощутила лишь холодок и легкое покалывание. – Ну, что я только что сделала? – спросила она, не открывая глаз. – Э… ты провела рукой сквозь стол, – ответил о боже. – Вот видишь? – Гм… полагаю, большинство людей на это не способны? – Конечно! – Кричать вовсе не обязательно. У меня очень мало опыта общения с людьми. Как правило, мое общение с ними начиналось вскоре после того, как в их комнаты заглядывало утреннее солнце. И по большей части они желали одного: чтобы земля немедленно разверзлась и поглотила их. Люди желали, разумеется, а не комнаты. Сьюзен откинулась на спинку стула. Крохотная часть мозга сейчас тихонько твердила ей: «Стул есть, он настоящий, на нем можно сидеть…» – И это еще не все. Я могу помнить то, чего еще не было. – А разве это так плохо? – Конечно! Потому что я не знаю… Послушай, я как будто подглядываю за будущим сквозь замочную скважину. И вижу только отдельные кусочки, но что они означают, не понимаю. Эти самые кусочки начинают складываться, только когда я прибываю, так сказать, непосредственно на место. – Да, тут возможны некоторые проблемы, – вежливо заметил о боже. – Ха, уж поверь мне! Самое мучительное – это ждать. Ждать и видеть: вот один кусочек ушел в прошлое, вот другой… То есть я не помню о будущем ничего полезного – только туманные намеки, которые не имеют смысла, пока не становится слишком поздно. Слушай, ты уверен, что не знаешь, почему и как оказался в замке Санта-Хрякуса? – Уверен. Я только помню… знаешь такой термин: «бестелесный разум»? – Конечно. – Хорошо. Ну а теперь попытайся представить бестелесную головную боль. И вдруг – бац! – я лежу на спине и вижу вокруг много-много какого-то белого порошка, которого не видел никогда прежде. Полагаю, объяснение тут простое. Тебе нужно возникнуть – и ты возникаешь. Где-то. Где угодно. – Не совсем… И возникаешь ты именно там, где нет того, кто, по идее, должен был там существовать… – пробормотала себе под нос Сьюзен. – Что-что, прости? – Ты возник в отсутствие Санта-Хрякуса, – пояснила Сьюзен. – Да, разумеется, сейчас страшдество, Санта-Хрякус должен разносить подарки, дома его в это время не застанешь, но его не было там вовсе не потому, что он был где-то в другом месте, а потому, что его больше нигде не было. Даже его замок начал исчезать. – Эти воплощения-перевоплощения такая запутанная штука, – вздохнул о боже. – Но я постараюсь разобраться, обещаю. – Большинство людей… – начала было Сьюзен и вдруг вздрогнула. – О нет. Что он делает? ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?! – НУ ЧТО Ж, ПОЛАГАЮ, РАБОТА ВЫПОЛНЕНА НА ОТЛИЧНО. Сани с грохотом мчались по небу над заледенелыми полями. – Гм-м, – произнес Альберт и шмыгнул носом. – ТАКОЕ ТЕПЛОЕ ЧУВСТВО ВНУТРИ… КАК ОНО НАЗЫВАЕТСЯ? – Изжога! – Я УЛОВИЛ В ТВОЕМ ГОЛОСЕ НОТКИ НЕУМЕСТНОЙ СВАРЛИВОСТИ ИЛИ МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ? – спросил Смерть. – ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ ОЧЕНЬ ПЛОХО, АЛЬБЕРТ, И Я ЛИШАЮ ТЕБЯ ЗАСАХАРЕННОГО ПОРОСЯЧЬЕГО ХВОСТИКА. – Мне не нужны подарки, хозяин, – произнес Альберт и тяжело вздохнул. – За исключением одного. Очнуться и увидеть, что все идет как прежде. Ты же знаешь, стоит тебе начать что-то менять, как случается такое… – НО САНТА-ХРЯКУС МОЖЕТ ИЗМЕНЯТЬ. МОЖЕТ ДАРИТЬ ЛЮДЯМ ЧУДЕСА И РАДОСТЬ. И ВЕСЕЛО СМЕЯТЬСЯ. ХО. ХО. ХО. САНТА-ХРЯКУС, АЛЬБЕРТ, УЧИТ ЛЮДЕЙ СМЫСЛУ СТРАШДЕСТВА. – То есть тому, как забивать весь скот, чтобы хватило еды на зиму? – Я ГОВОРЮ ОБ ИСТИННОМ СМЫСЛЕ… – А, понял. Тому бедняге, что нашел в своей похлебке странный боб, рубим голову и тем самым возвращаем лето? – НЕ СОВСЕМ, НО… – Тому, как загонять зверя, приносить потом его внутренности в жертву, стрелять из луков по яблоням и тем самым разгонять злые тени? – В ЭТОМ ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ СМЫСЛ, НО… – Или разводить огромный костер, чтобы намекнуть солнцу: мол, хватит прятаться за горизонтом, пора вставать и приступать к работе? Пока кабаны перелетали через горный хребет, Смерть молчал. – ТЫ ГОВОРИШЬ СОВСЕМ НЕ О ТОМ, АЛЬБЕРТ, – наконец сказал он. – Но я не знаю, в чем еще может состоять настоящий смысл страшдества. – ДУМАЮ, ТЫ МОЖЕШЬ ПОМОЧЬ МНЕ НАЙТИ ЕГО. – Тут все вертится вокруг солнца, хозяин. Белого снега, красной крови и яркого солнца. – НУ ХОРОШО. САНТА-ХРЯКУС МОЖЕТ НАУЧИТЬ ЛЮДЕЙ НЕНАСТОЯЩЕМУ СМЫСЛУ СТРАШДЕСТВА. Альберт презрительно сплюнул: – Ха! «Как было бы приятно, если бы все были приятны», да? – ЕСТЬ И БОЛЕЕ НЕЛЕПЫЕ БОЕВЫЕ КЛИЧИ. – О боги, о боги, о боги? – ИЗВИНИ… Смерть достал из-под плаща жизнеизмеритель. – АЛЬБЕРТ, РАЗВОРАЧИВАЙ САНИ. ДОЛГ ЗОВЕТ. – Который? – СЕЙЧАС БЫЛО ВЫ УМЕСТНЕЕ ПОЗИТИВНОЕ ОТНОШЕНИЕ. БОЛЬШОЕ СПАСИБО. – Поразительно, – пробормотал Чудакулли. – У кого-нибудь есть еще карандаш? – Эта тварь и так уже сожрала целых четыре штуки, – сказал профессор современного руносложения. – И щепочки не оставила. Ты же знаешь, мы покупаем карандаши на свои деньги. Тема была болезненной. Как и любой другой человек, ничего не смыслящий в экономике, Наверн Чудакулли приравнял «надлежащий финансовый контроль» к подсчету канцелярских скрепок. Даже старшие волшебники должны были представить огрызок карандаша, чтобы получить новый из запертого ящика под столом аркканцлера. Разумеется, огрызки карандашей вечно куда-то деваются: их выбрасывают, теряют или они бесследно пропадают – поэтому волшебники были вынуждены тайком убегать из Университета и покупать новые карандаши на собственные деньги. Однако истинная причина нехватки карандашных огрызков сидела сейчас перед ними. С сочным хрустом дожевав карандаш, она плюнулась резинкой в казначея. Думминг Тупс торопливо делал какие-то записи. – Думаю, все происходит следующим образом, – сказал он. – Мы имеем дело с персонификацией сил, как и говорил Гекс. Но срабатывает это только в том случае, если сила… логична. – Он судорожно сглотнул. Думминг свято верил в логику и в существующих обстоятельствах с крайней неохотой использовал данный термин. – Я не имею в виду, что существование пожирателя носков логично, но… в какой-то мере оно оправдано… Такова рабочая гипотеза. – Немного смахивает на легенды о Санта-Хрякусе, – заметил Чудакулли. – Для детей лучшего объяснения и не придумаешь, верно? – А что такого нелогичного в существовании гоблина, который приносит мне огромные мешки с деньгами? – с мрачным видом спросил декан. Чудакулли скормил похитителю карандашей очередной карандаш. – Ну… во-первых, ты никогда не получал словно бы из ниоткуда большие суммы денег, а тут нужна правдоподобная, объясняющая это явление гипотеза. И во-вторых, все равно тебе никто не поверит. – Ха!