Со вздохом Старлок произнёс: — Тогда садись. То было всего лишь дело об угоне для кредитной компании Бартлетта. Парень по имени Томас Рейнал пришёл к ним восемь месяцев назад с заявлением о предоставлении кредита на покупку машины. Нужно ему было всего три сотни баксов, а это значит, что машина стоила не более пяти сотен, пару сотен из которых он заплатил наличными (цифры они нам предоставили, но я их не помню точно). Выплачивал Томас Рейнал по четверному в месяц плюс проценты на остаток задолженности, и за год расплатился бы полностью. Платил он уже восемь месяцев, так что оставалась какая-то сотня да проценты. Но вот он сбегает на машине из города, и от Бартлетта приходят ко мне с просьбой отрядить для них сотрудника на один рабочий день, — посмотреть, сможем ли мы выйти на след. Для них это, в основном, дело принципа: не любят они, когда от них бегают. — У него могли быть и другие причины для бегства, — сказал я, — не обязательно ради машины: ведь тогда он исчез бы раньше. — Именно это и выяснил Эм. Дело заключалось в оставлении жены. Грубо говоря, парень просто сбежал из дому, а машина — она лишь подвернулась под руку. На ней он и дёрнул. — А банковский счёт? — Такового не оказалось, по словам Эма. Но накануне побега он назанимал у разных людей. И забрал с собой практически весь свой гардероб в двух чемоданах, — жена в это время была на работе. — Есть ли хоть какая-то возможность, — спросил я, — что это не просто случай оставления? — По словам Эма, это всего лишь оставление. На выяснение он потратил весь день — вплоть до четырёх пополудни. Сперва он поговорил с женой Рейнала, затем опросил массу его близких и знакомых; в результате объявил мне, что никаких закавык тут нет. — Его жена подала заявление? — Нет, она сочла, что это и лучше. Заявила, что и так хотела уже с ним разводиться, так что ну его. — С работы он уволился? — Эд, ничего на этом не возвести, — сказал мне Старлок. — Нет, ни с какой работы он не увольнялся. Вот уже месяц, как он вообще не работал. — А когда работал, то где? — Да не знаю. Полагаю, что Эм это выяснил и указал бы в своём отчёте, если бы имел время его написать, а мне он не говорил. К заданию он приступил в восемь-тридцать, а вернулся в четыре — ну, или за несколько минут до. Пришёл он, значит, в контору, и я его спросил: «Что-нибудь удалось?» А он ответил: «Нисколечко» — и рассказал мне всё то, что я пересказал сейчас тебе. После этого он прошёл в заднюю комнату, собираясь до пяти закончить свой отчёт. Но тут почти сразу позвонил этот Амброз Коллекционер, я вновь вызвал Эма, и он так и не приступил к отчёту. — Точно ли он даже не начинал? — Когда я вызвал его, желая отправить в «Грешам», я спросил, начал ли он свой отчёт, и он ответил отрицательно — дескать, его авторучка не писала, он трудился над тем, чтобы её заправить, и ничего написать не успел. — А каких-нибудь заметок не оставлял — чего-нибудь такого, на основании чего собирался писать отчёт? Бен покачал головой. — Если у него и были какие-либо заметки, то остались у него в кармане. — А вы разве не отчитывались потом перед компанией Бартлетта? — спросил я. — Они же не заплатят вам за рабочий день без детального отчёта. На это Старлок сказал: — Хорошо, что ты мне напомнил. Я, Эд, совершенно про то забыл, но ведь я могу позвонить им и пересказать всё услышанное от Эма. Расскажу, что у меня тут произошло, и не стану требовать платы за день труда, поскольку не смогу вручить им отчёт, написанный рукой моего сотрудника. Но, поддерживая дух добросовестного сотрудничества, я задаром изложу им всё выясненное. — А это срочно? — Не думаю. Вряд ли, из-за сотни-то баксов. — Тогда не звоните им пока что, Бен. Вы даже сможете истребовать эти деньги, поскольку я сам собираюсь проделать ту же работу завтра с утра. И пока у нас нет другой зацепки, я собираюсь начать в то же самое время, что и дядя Эм, и проделать всё в том же порядке: сперва поговорить с женой беглеца, выяснить, какие она назвала моему дяде имена и адреса, затем обойти их всех, как обошёл дядя Эм. Нужно лишь узнать, в каких местах он побывал и в котором часу. Старлок с минуту размышлял. — Что ж, терять нам всё равно нечего. Если только, как ты сам сказал, к утру не выяснится что-нибудь ещё. Вероятно, мне и самому следовало о таком подумать. Да я бы и подумал, не доложи мне Эм на словах, к тому же с уверением, что никакого другого криминала за беглецом не числится. Да неужели же задание найти человека, недоплатившего всего сотни баксов за машину, на которой он сбежал из города, вылилось в… в то, что произошло! — Да, в это трудно поверить, — признал и я. — Дело кажется простым, любителю под силу, всё так. Но предположим, что занимаясь им, дядя Эм столкнулся с чем-то, что было не в пример серьёзнее. Старлок взглянул на меня с сомнением. — В таком случает Эм рассказал бы мне об этом. Ведь пару минут мы же с ним разговаривали! Ну да ладно, Эд: если не будет новых зацепок, то завтра ты пойдёшь по следам этого Томаса Рейнала. Действуй, конечно, как сочтёшь нужным, но я бы рассказал тебе, как бы принялся за дело я. — Как? — Я бы не искал твоего дядюшку Эма, а просто занялся поисками Рейнала. Ты им скажи, — когда встретишься с его женой или прочими, с кем ещё там встречался Эм, — дескать, да, другой оперативник уже вас расспрашивал, но он бросил работу; ни отчёта не оставил, ни расчёта не потребовал, так что тебе приходится проделать всё заново. В случае, если они ещё помнят, что фамилия того сотрудника тоже была Хантер, назовись по-другому и притворись, что интересуешься одним лишь Томасом Рейналом. Именно так — если Эм в действительности на нечто натолкнулся — ты, скорее всего, и натолкнёшься на то же самое, а не бродя с расспросами, куда мог подеваться твой дядя. Звучало убедительно, и я согласился. Я спросил Бена о папке по Томасу Рейналу, чтобы переписать себе в блокнот все те сведенья, с которыми и дядя Эм начинал работу утром в среду. За ней Старлок отправил меня к Дейну Эвансу. С этой папкой я прошёл в заднюю комнату. За одним из двух столов Эмиль и Джо играли там в «пьяницу»; я уселся за второй стол и принялся переписывать из папки в записную книжку. Писать особо было нечего. В папке находился всего один лист писчей бумаги, из тех, что Бен держал на своём столе, чтобы делать пометки в ходе телефонных переговоров, происходивших в те минуты, когда рядом не было Джейн, которая бы их застенографировала. Пара строк рукою Бена, и значилось там вот что: «Бартлетт — Томас Рейнал, Бривик-стрит, 682, кв. 7 — посл. место раб. бар „Конура“, Кларк-стр. Трансп. ср-во шевроле 38, сер. номер 1987-В6729, гос. номер 341–294; стоим. 500 кред. 300. Долг 100 плюс проценты да пеня; обращаться к Джас. Дженнингсу, адрес тот же, кв. 2, шурин В-м Демминтон, повер-й в суде, Корвин-билднг. Уполномоч. на 1 день». Вот и всё; я списал слово в слово, все сокращения. Дядюшка Эм, скорее всего, поступил так же в среду утром. Я отнёс папку Дейну. Через дверь, ведущую в кабинет Старлока, я заметил, что тот сидит в своём кресле неподвижно, уставившись в потолок, а потому я вошёл в нему и сказал: — Переписал всё в точности. Больше ничего нигде не было? Что-нибудь такое, что вы не озаботились записать, а сообщили дяде Эму устно, когда давали ему эти заметки? — Да вроде бы нет; ты уже вернул папку? — Здесь у меня всё, что и в ней. Только что моей рукой записано, а не вашей. — И я предъявил Старлоку страничку своего блокнота; тот внимательно её просмотрел. — Пожалуй, единственное, что я не записал, так это что тот парень не внёс последнего платежа и они ему позвонили. Ответила его жена; она сказала, что он удрал из города, что она не знает, где он, и знать этого не хочет. Думаю, что рассказал об этом Эму; ничего другого сверх того, что значилось в тех заметках, Эм не имел. — Ясно, — сказал я и сунул блокнот в карман. — Полагаю, нет ничего такого, чем мне следовало бы заняться от сей минуты и до прихода Бассета? — Ничего, Эд, такого. И не докучай больше мне. Иди, сразись в картишки с Джо и Эмилем. Тон его был настойчив; вероятно, я и вправду чересчур засыпал его вопросами. Предложение перекинуться в картишки было ничуть не хуже любого другого, а потому я прошёл в служебное помещение и велел Джо с Эмилем сменить «пьяницу» на нечто для трёх игроков, чтобы и мне можно было к ним подсесть. Спустя несколько партий случилось так, что Эмиль, сдавая карты, взглянул на свои наручные часы. — Двадцать минут пятого, — проговорил он. — Подождите-ка, я должен нечто выяснить. Он бросил так и не сданную полностью колоду на стол и вышел из комнаты. Джо Стрейтор объяснил мне: — У Дейна есть приятель в газете; всегда можно позвонить и узнать. У тебя ведь билет на число четыре-двадцать, верно? Я кивнул. — Эмиль поставил один доллар, я присоединился с половинной долей. Ему пять сотен достанется, если выпадет, так что мне перепадёт двести пятьдесят. Самое интересное, что ни он, ни я не верим в астрологию. Я — так вообще не ожидаю выигрыша. Это просто… ну что такое пятьдесят центов, — жалко, что ли? А вот двести пятьдесят баксов в случае выигрыша… ведь чёртова уйма денег, а? — А тем более две с половиной тысячи. Джо присвистнул точь в точь как и Дейн Эванс давеча, когда я рассказал ему о своём пятидолларовом билете. — Ишь как ты размахнулся! Но если подумать, почему бы мне… — Но тут вернулся Эмиль и покачал головой. — Нет, ну если задуматься, — продолжал Джо, — то я даже рад, что не вышло. Близко мы подобрались, Эмиль? — Как бы не так. Девятьсот тридцать два. Промах всего лишь в… это… в пятьсот двенадцать. Но видит Бог, парни, сейчас я отыграю у вас мой доллар. Он вернулся за стол и завершил раздачу. Я не торопился подбирать свои карты со стола, поскольку меня вдруг посетила одна мысль и мне захотелось её обдумать. Все мы смотрели на четыреста двадцать как на некоторое число и подсознательно связывали его с числовой лотереей, поскольку она непрестанно присутствовала в наших рассуждениях о том, что могло случиться с дядей Эмом. Но ведь четыре-двадцать могло оказаться также и временем, наподобие «двадцати минут пятого». А двадцать минут пятого могло оказаться тем самым временем, когда нечто произошло с дядюшкой Эмом. Ведь именно к этому времени он должен был оказаться поблизости от «Грешама», если отправился туда из нашего агентства пешком. Карлу это, должно быть, пришло в голову, когда он записывал это число, пусть даже он не отделил час от минут дефисом или точкой, или хотя бы небольшим промежутком между цифрами. Но даже если это так, мне было непонятно, каким образом число четыреста двадцать в качестве указания на время должно было нечто значить для Карла, отчего он кинулся звонить мне по телефону и столь возбуждённо тараторил о том, что у него имеется нечто важное. Да ещё прибавил: «Это не астрология, точно». А то бы я просто решил, что он вычислил это время как такое, в которое с дядей Эмом случилось то, что случилось. На том бы дело и кончилось. Но всё оказывалось не так, поскольку вот предупредил же Карл… Тут мысль моя пошла по кругу, а потому я взял со стола свои карты и попытался сосредоточиться на игре. Но для себя я положил обдумать как следует возможность того, что четыреста двадцать — это всё же время, а не просто число, и обсудить эту возможность со Старлоком и Бассеттом за ужином. Играл я до четверти пятого, когда явился Бассетт; тогда я отправился в кабинет к Старлоку. По лицу Бассетта судя, мне не было нужды спрашивать его, есть ли новости; он выглядел усталым и подавленным. Проведя рукой по своим вылинявши рыжим волосам, Бассет начал: — Я всего лишь выяснил, какие места Карл вчера посещал. Обход клиентов он предпринял согласно своему списку; при этом все те, к кому он заходил, утверждали, что Карл словно бы торопился. Он механически собрал положенные взносы и даже не пытался, как это обычно бывало, продать дополнительные страховки. Вероятно, ему не терпелось вернуться домой, чтобы пораньше заняться своей астрологией. Я выяснил даже, где он обедал и ужинал. Там он должен был получить один взнос — в ресторане на Холстед-стрит, так подгадал это к определённому часу после полудня, чтобы поужинать заодно. Наскоро; человек там сказал, что в ресторане Карл пробыл не более пятнадцати-двадцати минут, заодно и пожирая заказ и взимая платёж. И твоё предположение, Эд, было верным, — насчёт того, где он поел во второй раз. В гриль-баре на Кларк-стрит, где раньше работала Эстелла, примерно в полпятого. Съел сандвич с жарким да кофе, а значит домой мог попасть к пяти, как раз когда ты заметил его входящего. Весь день его проследил. Мы знаем всё, что он делал вплоть до того часа, как позвонил сюда, в агентство, в двадцать пять минут шестого, после чего ты перезвонил ему в шесть-тридцать. Это вновь подвело меня к вопросу о Карловом числе; я рассказал, что пришло мне в голову, — не может ли «четыре-двадцать» оказаться временем, а не обычным числом. — Думаю, так оно и есть, — проговорил Бассет. — Мы откопали одного астролога и дали ему бумагу с выкладками Делла. Тот сказал, что методы Делла неортдоксальны, что Делл, вероятно, разработал собственную систему, отличную от общепринятой. Астролог не мог выяснить существо этих выкладок, но полагал, что эти выкладки подвели Делла к моменту времени, когда нечто произошло, и что «четыре-двадцать» означает, скорее всего, четыре часа двадцать минут пополудни. — Среды? — задал вопрос Старлок. — Он не стал бы в этом ручаться. Сказал, что не может вычленить какой-то день недели или месяца. Ведь система Делла, объяснил он, всё же необычна. Этот астролог записал дату рождения Эма и сам стал составлять гороскоп. Сказал, что попытается что-нибудь для нас сделать. Это ж надо, собирается поработать вместо меня! Ведь мне больше не над чем тут работать. Вот вы, ребята, имеете занятие помимо того, чтобы сосать палец? Мы отозвались, но звучало это неважнецки.