– Госпожа, я увидела её уже на середине лестницы. Я не видела, как это всё получилось… Прости меня, моя госпожа. – Ясно, – киваю своим невесёлым мыслям. Я, как обычно, одна и поддержки не дождаться ни от кого. Но как бы там ни было, я всё помню. Я ударила её, да. Но не толкала. Она, конечно, могла пошатнуться из-за моего удара… Может так и было. Кто же мне поверит, если я сама себе не верю. Время шло и мне становилось всё хуже. От страха я начала терять связь с реальностью. Велела няне принести мне Амира и, взяв его на руки, прижала к себе. Почему-то мне казалось, что если с ребёнком Давии что-то случится, то она обязательно навредит моему сыну. Прижав к груди Амира, я долго укачивала его, прижимая к себе так сильно, насколько это возможно. – Не бойся. Эмир тебя любит. Он простит. Вот увидишь, – успокаивала Давия, а я мотала головой, глотая слёзы. – Он может и простит. Я не прощу. Не прощу себя, если убила её ребёнка. Я этого никогда не желала. Да, я ненавижу Давию, но зла ей не хотела. – Всё будет хорошо, – Саадат продолжала поглаживать меня по спине, пока в комнату не ворвался Халим. Казалось, он сейчас же схватит меня и изобьёт. – Заберите Амира и выйдите! – велел прислуге и те, оторвав от меня сына, быстро покинули комнату. – Зачем ты это сделала? – страшный взгляд на меня и его руки сжимаются в кулаки. Подходит ближе. Неужели ударит? Я сжимаюсь в какой-то немыслимый комок, порывисто обнимаю себя руками. Сглатываю, но во рту так сухо, что горло дерёт от жажды. – Я не хотела… Я не хотела этого. Я сама не знаю, как это вышло. – Иди за мной! – бросает зло и выходит из спальни. Мне приходится встать на негнущиеся ноги, чтобы поспеть за ним. Со временем понимаю, что мы идём в его кабинет. Я закрываю за нами дверь, подхожу ближе к его столу. Халим включает компьютер, садится в кресло. На меня внимания никакого и от этого становится ещё хуже. Нажимает пару клавиш, откидывается на спинку кресла. – Подойди. Я обхожу стол, становлюсь рядом с ним, так, чтобы увидеть запись. Лестницу действительно видно хорошо. Но как только я поднимаюсь наверх, появляются помехи и изображение прыгает и по экрану бегут серые полосы. Изображение снова появляется, когда моя рука поднимается и я бью Давию по лицу, а потом исчезает и вовсе. Плохой сигнал. Сглатываю снова. Теперь мне никак не доказать, что я никого не толкала. Запись показывает лишь то, как я её бью. Что тут думать. – Я не хотела этого. Не толкала её специально. Может это получилось случайно, но я не думаю… – Мне плевать, что ты думаешь, Райхана. Ты убила моего ребёнка в её животе. – Я не хотела этого. Да я даже не уверена, что толкнула её! Она могла сама оступиться! – Замолчи! – рявкает на меня и резко поднимается с кресла. – Иди в свою комнату! ГЛАВА 48 Я не выхожу из своей комнаты уже три дня. Мне приносят еду, Амира, чтобы покормить его, и иногда забегает Саадат. Как ты, госпожа? – спрашивает меня всякий раз, а я каждый раз пожимаю плечами. У Давии случился выкидыш. И в этом обвиняют меня. Прошлым вечером я слышала, как она кричала и хотела добраться до моей комнаты, но Саадат её не пустила. Халим не появляется у меня, приходит лишь к ней. Сразу по приезду идёт в её комнату. Успокаивает её, наверное. Обнимает и сочувствует. А я всё больше убеждаюсь, что это был спектакль. Она сама упала. Я не толкала её. Но разве бывает такое? Чтобы женщина из-за мужчины не пожалела своего ребёнка. Тем более Давия, которая в своём нерождённом малыше видела будущего шейха. Она его любила. Я знаю это, потому что любила Амира, когда он ещё был в моей утробе. Я обожала его. Если Давия любила своего малыша так же, то ни за что не стала бы рисковать им. – О чём ты снова думаешь? – Саадат, поглаживает меня по голове, целует в висок. – О том, как я стала детоубийцей. И ради чего? Ради кого? Ради человека, который никогда меня не любил. Не любил, раз отвернулся от меня. – Ты не детоубийца, не говори так. Мы все не знаем, что там произошло, а значит и винить тебя не можем. И эмир любит тебя. Он сильно тебя любит. А иначе тебя уже здесь не было бы. Он отобрал бы у тебя ребёнка и вышвырнул прочь. Сейчас ему нужно отойти, прийти в себя. И он обязательно тебе поверит. Вот увидишь, госпожа. Я не верила её словам. Слишком зол он на меня. И он безоговорочно верит Давии. Иначе послушал бы меня. Хотя бы попытался разобраться в том, что там случилось. Проклятая лестница… Я теперь к ней даже не подойду. Так и буду сидеть в комнате, как пленница. Мне не привыкать. Это случилось ночью, когда все уснули, а Халим, судя по шагам в соседней комнате остался спать у себя в спальне. Я села у стены, прижалась к ней щекой, чтобы слышать его. Я скучаю по нему, хоть и ненавижу за недоверие. Я люблю его и ненавижу за то, что похитил меня и пленил. И теперь мне не уйти, не выбраться. Никто не позволит мне уйти с Амиром, а без него я не смогу. Прижавшись к стене, я закрыла глаза, представляя, что он сейчас делает. Снимает запонки, закатывает рукава на рубашке и наливает себе выпить. Затем садится в кресло и медленно потягивает виски. Я хотела бы быть рядом. Сидеть с ним на диванчике, есть виноград и кормить его. Слушать рассказы про Эль-Хаджа, прижиматься боком к его боку. Чувствовать, как он поглаживает мою спину, зарывается пальцами в волосы, массируя и чуть потягивая корни. Плачу. Плачу, потому что не хочу всего этого. Я хочу его любви, а не презрения. Я не хочу быть просто матерью его наследника. Я хочу быть его женой. Любимой и единственной. Жду очень долго. Звуки в соседней спальне стихают. Наверное, он уже уснул. Или ушёл к Давии. Вздохнув, поднимаюсь с пола и ложусь на кровать. Внезапно дверь открывается, и кто-то входит в спальню. Я быстро сажусь на кровати, но не успеваю разглядеть вошедшего, потому что он сразу же закрывает дверь. И запирает её изнутри. – Халим? – тянусь к настольной лампе и в ужасе прилипаю к изголовью. Передо мной совсем рядом стоит Давия. Стоит и как-то сумасшедше улыбается. – Это всё из-за тебя. Тебя не должно было быть здесь, – произнесла как-то слишком спокойно, а в следующий момент кинулась на меня. Я попыталась вскрикнуть, но она закрыла мой рот рукой, а затем ударила по голове лампой. Я попыталась встать, но по лицу потекла кровь и я завалилась на пол, а она продолжила меня избивать, только теперь ногами и руками. Сев на меня сверху, она вцепилась ногтями в мои глаза, разрезая кожу, будто нож масло. Я вскрикнула но ещё один удар лампой заставил меня замолчать. Больше я не могла сопротивляться, лишь тихо постанывала, когда на меня опускалась лампа и кулаки Давии. Изредка, заплывшими кровью глазами я видела её лицо в темноте и не могла поверить, что женщина может быть настолько жестокой. Хотя… Может я это заслужила. – Сдохни, сука! Сдохни, гадина! – шипела она, а я еле слышала её из-за крови, затекшей в уши. – Он простит меня, потому что думает, что ты убила моего ребёнка. А тебя больше не будет, – ещё несколько ударов, и я отключилась. ГЛАВА 49 Внутри всё жгло от её вида. От того, что он увидел, когда услышал в соседней комнате возню и ворвался в неё. Сидя на Райхане сверху, Давия добивала её, а Райхана лежала под ней, раскинув руки в стороны. Сложно сказать, что он тогда испытал. Это был кошмар и ужас наяву. Самое жуткое, что он мог бы увидеть. Самое страшное, что видел за всю свою жизнь. На полу погибала его любовь. Любовь или одержимость… Ему было всё равно, как это называют нормальные люди. Оторвав Давию от почти бездыханной Райханы, влепил ей пощёчину и толкнул в руки сбежавшейся прислуги. Сам бросился к Райхане, подхватил её на руки, напрочь забыв о том, что возможно её нельзя поднимать. – Врачей сюда! Быстро! – рявкнул на испуганную Саадат, и та бросилась прочь. Пока Райхану обследовали, сидел под дверью, бездумно глядя на неё бледную и окровавленную. И ненавидел себя за то, что сделал с ней. Ведь это всё он. Он похитил её и заставил жить в своём мире, который она не понимала и не принимала. Он стравил двух своих женщин, заставив их друг друга ненавидеть. – Мой эмир, мы закончили обследования, вкололи ей обезболивающее. А с утра обследуем более детально. На данный момент госпоже ничего не угрожает. – Хорошо. Идите. Прошёл к кровати медленно, осторожно. Не желая её разбудить. Хотя, с другой стороны, хотелось, чтобы она пришла в себя. Увидеть её глаза и понять, что она ещё с ним. Вышел из комнаты, чтобы перевести дух и не начать крошить мебель в щепки. Облокотился о перила, медленно выдохнул. – Мой эмир, – сбоку послышался голос охранника. – Что, Ахмет? – Как поступить с госпожой Давией? Она не успокаивается, – со стороны второго крыла действительно доносились вопли и стуки, словно там бьют всё, что попадёт под руку. Взбесившаяся сука. – Где её врач? Тот, который обследовал её после падения с лестницы? – Вы хотите его видеть? – Хочу. Прямо сейчас. В моём кабинете. Тщедушное тельце доктора тряслось и потело, словно его привезли на казнь. То и дело он смахивал со лба пот и оглядывался по сторонам. – Присаживайся, – Халим указал ему на стул, и доктор присел. – Рассказывай. Только рассказывай мне правду, иначе из этого помещения тебя вынесут. ***** Очнулась в ярко освещённом помещении, боль резанула по глазам. С хриплым стоном зажмурилась, едва не заплакав. Болели не только глаза, но и всё тело. – Тише, госпожа, не шевелись, – голос Саадат немного успокоил. – Закрой шторы… Слишком ярко, – попросила её, и окна закрыли. Послышался хлопок двери – кто-то вышел или вошёл. Очередная попытка открыть глаза, и я вижу Халима, стоящего рядом с кроватью. Я нахожусь в его комнате. Он со вздохом садится на кровать, закрыв глаза, массирует переносицу.