– Сумасшедший. Тётя Глаша забирает у меня Амира, ругаясь, чтобы я не поднимала тяжести. Сынок у нас растёт не по дням, а по часам и весит уже немало. Я покорно отдаю малыша и иду на кухню, чтобы позавтракать. Стол уже накрыт и новая управляющая отодвигает для меня стул. – Присаживайтесь, госпожа. – Спасибо, – вздыхаю, всё ещё видя в ней Саадат. Саадат, которая всему меня учила, которая так же называла госпожой… Саадат, которая помогла мне влюбить в себя шейха. Саадат, которая качала в колыбели моего сына. Саадат, которая взяла и просто предала меня. Боль не утихает до сих пор, но она уже не такая резкая. Счастья больше, и это прекрасно. – Сегодня у вас встреча с женщинами из фонда. Вы готовы или вам с чем-то помочь? – участливо спрашивает Фатима. – Пусть будет готов фуршет, всё остальное я решу сама, – отвечаю ей, и она кивает. – А Амир… – У Амира две няни и моя тётя, с ним будет кому посидеть. – Как скажете, – немного обиженно произносит женщина и удаляется. Знаю, что бываю резка и, возможно, это неправильно, но доверие нужно заслужить. И даже тогда нельзя доверять человеку на все сто процентов. Любого можно купить, любого можно предать. Саадат мне никто не заменит, но я замены и не ищу. Пусть каждый знает своё место. С фондом матери Халима всё обстоит как никогда прекрасно. Мы ежедневно помогаем многим семьям и детским домам, бездомным и бедным. Считаю, что со своей задачей руководителя я справляюсь на все сто. Всё плохое понемногу забывается и я, наконец, чувствую, что такое любовь и счастье. Как только собираюсь отпить из кружки чая, внутри пинается малыш и я проливаю горячий чай на руку. – Ай! – шиплю от боли. – Госпожа? Что-то случилось? – вмиг влетает на кухню Фатима. – Да, я чай пролила. Ребёнок сильно пинается. – Я сейчас всё уберу. Рука болит? – Нет, всё нормально. Я уже привыкла, – улыбаюсь. – Раз так сильно пинается, значит, будет мальчик, – с уверенностью утверждает Фатима. А вот я так не думаю. На узи доктор сказал, что будет девочка, но я не сказала Халиму, решив что пол ребёнка будет для него сюрпризом. Причём сюрпризом приятным, ведь он так хочет девочку. Халим заслужил своё счастье. Да, он поступал со мной плохо, порой жестоко и даже мерзко… Он сотворил немало бед. Но своим добрым поступком, когда отпустил брата и Саадат из города, он заставил меня взглянуть на него иначе. А может это случилось раньше. Потому что я уже не представляю себя без него. Моя семья вытатуированная на сердце и эту татуировку не стереть, не выжечь. Они навек мои. – Ну всё, спит, как котёнок, – в столовую входит тётя Глаша, садится рядом. – А ты как? Бледновата что-то. – Да что-то сегодня… Ай! – снова кричу, схватившись за бок. Малышка пинается не на шутку. И всё бы ничего, если бы в этот момент я не почувствовала влагу между ног. На пол что-то полилось. – Кажется, воды отошли, – округлив глаза шепчу тёте Глаше. Фатима всплескивает руками и быстро несётся за водителем. До машины меня несут на руках. Мужчина смущается и старается не смотреть на меня, а мне не до традиций, я в шоке, кричу от боли и осознания, что роды начались на два месяца раньше. Дорога в мою клинику длится всего минут десять, но мне кажется, что целую вечность. Когда, наконец, меня кладут на кресло, боль становится вообще невыносимой и я срываю связки, зовя мужа. – Халим! Позовите Халима! Позовите! – кричу, не разбирая лиц. Кто-то просит меня потужиться, кто-то промачивает лоб, но я сейчас хочу лишь одного: видеть Халима. Ребёнок, разумеется никого не ждёт и появляется на свет раньше, чем приезжает папа. Мне кладут её на грудь и я облегчённо выдыхаю. Тело болит так сильно, будто по мне проехался каток, но я счастлива и это счастье снова приглушает боль. Моя малышка перестаёт плакать, открывает свои голубые глазки, и я навеки в неё влюбляюсь. Вот она мамина нежность, папина принцесса. Халим приезжает спустя полчаса, тут же подходит ко мне, целует в лоб, улыбаясь. – Спасибо моя красавица-жена. Ты подарила мне целый мир. – С ней всё в порядке? Врачи не солгали? – обеспокоенно поглядываю на кювез. В прошлый раз у меня вообще забрали ребёнка и сказали, что его нет. Никто не представляет, что я тогда пережила. Но сейчас я уже позабыла ту боль и злость на Халима прошла. А вот беспокойство осталось. Я ведь родила на два месяца раньше. – С ней всё хорошо. Надеюсь вскоре взять её на руки, подходит ближе к закрытому кювезу, улыбается. – Моя маленькая принцесса. А ты как? – садится в кресло рядом, гладит меня по щеке. – Всё хорошо… Только болит всё жутко, – с улыбкой смотрю в его глаза. И тону в них. – Ты видел какого цвета у неё глаза? Они голубые, представляешь? – Да, она красавица. Вся в тебя. Теперь у меня прибавится седых волос. – Не ври, нет у тебя никаких седых волос, – хохочу я, сжимая его руку. Замолкаем. Просто держимся за руки и смотрим глаза в глаза. Самый прекрасный момент. Самый чудесный. Я нарушаю тишину первой. – Помнишь тот детский дом, куда я возила помощь? Ещё при Давии… – Помню. И что? – Там есть одна девочка. Её зовут Аниса. Мы могли бы забрать её себе? Удочерить, к примеру, или взять опеку? Тебе ведь никто не запретит. Такой поступок поднимет тебя в глазах твоих людей. И о разводе с Давией все забудут тотчас. Халим усмехается. – Так ты из-за Давии хочешь взять Анису? Или есть другая причина? – Она такая одинокая. Она не намного старше наших детей. Такие малыши не должны быть одинокими. Она тогда выбежала ко мне, подумав, что я приехала кого-то забрать. – Я тебя услышал. А сейчас ляг и отдохни. Тебе нужно поспать. – Нет, Халим, пообещай! – сжимаю его руку, и великому эмиру не остаётся ничего, кроме как подчиниться мне. – Слово Халима эль Хамада, красавица-жена. Обещаю. Конец