Она даже не поняла, что он имеет в виду ее самочувствие. — О том, что тебе больно! — Ах, это? — мелкая попыталась одернуть подол. — Ерунда. — Я сейчас вернусь, — Лэнс поднялся и направился в сторону чащи. — Ты куда? Двуликий обернулся. Девчонка ковыляла за ним следом босиком. Она боялась остаться одна. — Я быстро, — бросил Лэнс, прежде чем скрыться среди деревьев. Она ждала его у костра, сидя близко к огню, подобрав под себя ноги, и настороженно поглядывала по сторонам. С заметным облегчением вздохнула, когда новый знакомый вернулся. — Что это? — заметив в его руках зеленые листья, поинтересовалась Арина. — Чихмин. Хорошо заживляет мелкие ранки. Надо помять, чтобы выступил сок, и привязать к мозолям и ссадинам. Иди помой ноги. Девчонка отправилась к ручью, зашла по щиколотку в воду. — Стой там, — скомандовал Лэнс, занятый приготовлением кашицы из листьев. Наверное, вода сильно щиплет мелкой ноги, тем не менее она терпеливо стоит и ждет, пока он снова разрешит ей двигаться. Лэнс подошел и подхватил Арину на руки. — А то снова испачкаешь, — пояснил он свои действия. На этот раз она стерпела его прикосновения, именно стерпела. Если тогда ее тело в его объятиях было мягким и податливым, теперь оно было напряжено, как пружина. Лэнс опустил девчонку на лапник и занялся ее ногами. — Поначалу будет жечь. Мелкая закусила губу. — Не молчи, — фыркнул Лэнс. — Можешь стонать, плакать, кричать. Разрешаю. — Это раздражает. — Ты о чем? — удивился двуликий. — Врачей обычно раздражают крики и стоны пациентов, — пояснила мелкая и тут же упала спиной на лежанку, вцепилась руками в ветки. А он предупреждал: будет больно. Таков чихмин. Зато с ним заживает быстро и практически без следов. Лэнс продолжал делать перевязку. Арина молчала, только костяшки пальцев побелели от напряжения. Вот упрямая! Женщины должны плакать — они так созданы. Или женщины Третьего мира другие? Вряд ли. — Поспи. Обещаю, утром ты не узнаешь свои ноги. Лэнс выпрямился и увидел, как блестят невыплаканные слезы в ее глазах. Накинув на девчонку куртку, он отошел к костру и подкинул веток в огонь. Тот затрещал и задымился — попавшаяся под языки пламени зеленая хвоя пришлась ему не по вкусу. Пора на охоту… ГЛАВА 4 Я проснулась от луча солнца, настойчиво щекотавшего мне лицо. Открыла глаза, потянулась. Наконец-то тепло. Снова пахло мясом, на этот раз жареным небольшими кусочками на открытом огне. «Шашлык» горкой лежал на большом темно-зеленом листе, формой похожем на лопух, но на ощупь жестком и гладком, а Лэнс в стороне от костра чистил закоптившийся за время готовки кинжал. Первым делом осмотрела свои ноги. Новый знакомый оказался прав, ранки подсохли и зажили, словно прошло несколько дней. Чудодейственное средство. Нашему подорожнику с ним не сравниться. — Проснулась? — заметил Лэнс мои шевеления. — Ну и горазда же ты поспать. Мне показалось или он чем-то недоволен? Может, настолько сосредоточен на своем занятии? Длинные густые брови сошлись на переносице, губы плотно сжаты, из-за стянутых в хвост волос высокие скулы заметно обострились. Я отправилась умываться. Солнце стояло высоко, его лучи играли на изменчивой поверхности быстро текущего ручья. Сейчас бы искупаться, пусть даже в холодной воде, и помыть голову, желательно с шампунем. Размечталась… Как смогла, прибрала руками волосы и завязала их в пучок с помощью обрывка ткани. Многострадальный подол заимствованного у принцессы платья сгодился на все. Теперь можно и поесть. Странный он все-таки, этот Лэнс. Вчера нисколько не удивился ее истории. Или иномирянки у них — обычное дело? Говорит, заблудился в лесу, однако сомнительно, что такой ловкий охотник, который без собаки и подходящего оружия так быстро выслеживает добычу, не способен найти дорогу домой. — Почему не ешь? — поднял на меня глаза парень. Нет, скорее мужчина, слишком жестким был у него взгляд, выдававший имеющийся за плечами немалый жизненный опыт. Он словно сбросил маску добродушного, своего в доску парниши, сразу повзрослев лет на десять. — А ты? — я села по-турецки и потянулась за угощением, которого вполне хватило бы на троих. — Я ел. — Хочешь сказать, это все мне? — улыбнулась я. Надо же как-то разряжать обстановку, а то становится страшно. Что за мысли роятся в его голове? Почему он так напряжен, а взгляд колючий? — Ты, наверное, ждешь от меня ответа? — равнодушно, как бы между делом спросил Лэнс. — Жду, — согласилась я, а сердце забилось быстрее. Да или нет? — У меня есть к тебе предложение. Мужчина встал, подошел и сел рядом. Я осталась на месте, с большим трудом поборов желание отодвинуться в сторону. — Красные камни, что ты видела в руках тарха, — плата за переход. Довольно дорогая плата. У тебя они есть? Видимо, тарх — тот безумный старик в балахоне, обозвавший меня киской. — Нет, — я покачала головой. — А где их взять? — Раббис — драгоценный камень. Предлагаю заработать. — Но как? — Ты ешь давай, — усмехнулся Лэнс, подцепил кинжалом кусок мяса и протянул его мне. Однако мне было не до еды, решалась моя судьба. — Ты сказал — заработать. Где и кем? — Просто исполнишь ту роль, ради которой тебя сюда затащили. Станешь невестой старшего князя крови империи Ивалон. Временно. Пока не найдут настоящую. Я вскочила на ноги. С чего вдруг такое предложение от заблудившегося в лесу «владельца замка»? — Все равно далеко не убежишь, — даже не шелохнулся Лэнс, сорвал травинку и принялся задумчиво ее жевать. — Кто ты? — спросила я, наставив на мужчину кинжал, который продолжала держать в руках. Кусок жареного мяса соскользнул с его кончика и шлепнулся на землю. — Какая неблагодарность, — с усмешкой покачал головой Лэнс. — Сам князь для нее еду готовит, а она ею разбрасывается. — Ты и есть князь? Жених Равены? — бледнея и отступая назад, тихо произнесла я. Попалась… — Не я, мой брат. Да ты не бойся, не съем, — фыркнул мужчина, отбрасывая травинку в сторону и поднимаясь. — И не заставлю называть его высочеством. Для тебя я — Лэнс. — Ты меня обманул. — Ну, разве что немного. Заблудиться в лесу у меня при всем желании не получится, а замок есть. Я медленно отступала, а он приближался. Мелкие веточки и камни кололи босые ступни. Пальцы, судорожно сжимавшие рукоятку кинжала, онемели. — Дурочка, если бы ты знала, от кого бежишь, сидела бы на месте и не двигалась. Тогда тебе не пришлось бы испытывать боль, голод, холод и страх. А я бы не носился за тобой по лесам. Хотя признаюсь, это было весело. — Насчет последнего ты ошибаешься. Сидеть на месте и мучиться от неизвестности еще страшнее. За спиной вполне ожидаемо возникла преграда — ствол дерева. Отступать дальше некуда. Одним неуловимо быстрым движением Лэнс выбил кинжал из моей руки. Теперь передо мной стоял сильный, властный, уверенный в себе незнакомец. Лэнса, с которым я познакомилась вчера, больше не было. Тот способный на сопереживание и сочувствие парень родился и умер в моем воображении. — Говорят, жених Равены — зверь, — поежилась я, глядя в зеленые глаза. — Значит, ты тоже. Так это ты подстерегал меня ночью на дереве? — Что ж, слова про дурочку придется взять обратно. Не подстерегал, а охранял, чтобы не съели. И медведя прогнал тоже я. Послушай, мелкая, — голос Лэнса заметно смягчился, — все страшное позади. Да не съем я тебя. У нас в принципе не принято есть людей, тем более будущих родственников. — Тогда чего испугалась Равена? — Хороший вопрос. Спросим, когда найдется. Откуда мне знать, что творится в голове этой малознакомой женщины? Я продолжала прижиматься спиной к шероховатому древесному стволу. Было не столь страшно, сколько обидно и больно из-за растаявшей как туман в это теплое солнечное утро надежды. — Ну, хватит на меня так смотреть. Обещаю пальцем не трогать. Садись, поешь. Тебе нужны силы. Меня самого жутко раздражает вся эта ситуация. Если бы Равена не сбежала…