И как в свое время Шерстобитову, Путилину теперь поручали все важнейшие розыски по Петербургу. Он неизменно оправдывал надежды высокого начальства, и награды "сыпались" одна за другой: — 3 февраля 1858 года получил высочайшую благодарность за содействие приставу исполнительных дел майору Сербиновичу при поимке трёх грабителей; — 27 сентября 1858 года Иван Дмитриевич был награждён орденом св. Анны 3 степени за поимку бежавших арестантов Иванова и Гусева{200}; — 15 марта 1859 года получил монаршую благодарность за успешные действия при открытии преступников в убийстве французского подданного Шарпантье{201}; — 11 декабря 1859 награждён орденом св. Станислава 2 степени за открытие шайки разбойников, производивших в сентябре и октябре 1859 года грабежи и убийства{202}. Рис. 54. Иван Дмитриевич Путилин. Фото 60-х годов XIX века Однако непосредственное начальство было Путилиным недовольно. Пристав исполнительных дел 3-й Адмиралтейской части жаловался в ноябре 1858 года обер-полицмейстеру: "вступая в управление 3-й части, я отдал между прочим приказание надзирателям кварталов, чтобы они ежедневно и регулярно являлись в часть за поступающими и для сдачи исполненных бумаг. Надзиратель 3-го квартала Путилин неаккуратно является для сего в мою канцелярию, а 13-го ноября ни сам не прибыл, ни даже помощника своего не прислал"[130]. Но за такую мелочь выдающегося сыщика наказывать не стали. В 1861 году граф Петр Андреевич Шувалов (1827–1889), один из влиятельнейших людей той эпохи, бывший обер-полицмейстер Санкт-Петербурга и будущий шеф корпуса жандармов, рекомендовал тогдашнему начальнику III отделения князю Василию Андреевичу Долгорукову (1804–1868) привлечь И.Д. Путилина к ликвидации тайного революционного общества "Земля и воля", которое готовило крестьянскую революцию. В августе 1861 года Путилин нашел в доме участника организации Всеволода Дмитриевича Костомарова (1837–1865) подпольную типографию. Там же была найдена прокламация "К молодому поколению". На допросе сразу согласившийся сотрудничать с охранителями Костомаров назвал её автора — Михаила Ларионовича (Илларионовича) Михайлова (1829–1865). Путилин установил за ним слежку. Позднее Михайлов писал об Иване Дмитриевиче: "Этот усердный молодой человек, как я узнал потом в тайной канцелярии[131], был там правой рукой{203}". 14 сентября 1861 года революционер был арестован. Путилин при этом присутствовал. Вот как описал его внешность Михайлов: "Наибольшую серьезность хранил черный сыщик Путилин, показавшийся всем нам загадочным лицом, но и он два раза улыбнулся, и голос у него был такой мягкий. Его глаза с черными масляными зрачками и с какой-то синеватою тенью под веками и на белках я готов был признать такими же характеристическими для шпиона, как красные для жандарма…{204}" Костомаров согласился на определенных условиях выдать и других своих товарищей. О ходе переговоров с ним Иван Дмитриевич докладывал лично министру внутренних дел Петру Александровичу Валуеву (1815–1890). Из дневника министра: Рис. 55. Граф Петр Андреевич Шувалов, градоначальник Санкт-Петербурга в 1857–1860 гг. Рис. 56. Петр Александрович Валуев, министр МВД в 1861–1868 гг. "12 июля 1862 года. …По возвращении на дачу был у меня Путилин по делу об ожидаемых от Костомарова ревелациях[132]. Костомаров требует, чтобы его разжаловали в солдаты и обеспечили существование его матери, и, кроме того, не выдавали его показаний, как было по делу [Михаила Илларионовича] Михайлова. Все возможно, кроме первого, потому что дело в Сенате, следовательно, нельзя определять наказания произвольного. Костомаров говорит об обширно распространенном заговоре, обещает назвать членов революционного комитета, им управляющего, и земской думы, ему содействующей, говорит о денежных средствах общества, о связях с армиею и т. п. Негоциация с Костомаровым затормозилась, вследствие личных щекотливостей кн. Суворова, который вел дело на свою руку, и Потапова, который о нем знал. Я дал Путилину положительный от себя отзыв и послал его в Москву для переговоров с Костомаровым"{205}. Переговоры И.Д. Путилина прошли успешно — В.Д. Костомаров выдал остальных участников организации: Н.Г. Чернышевского, Н.В. Шелгунова и др. Охранители тоже выполнили свою часть сделки — Костомаров был приговорен всего лишь к шестимесячному заключению в крепости и затем к отправлению рядовым в Кавказскую армию. Но в столь опасное место не попал — вместо этого был зачислен в С.-Петербургский уланский полк, а в 1865 г. из-за неизлечимой болезни был вовсе уволен от службы. Кроме того, "погубивший дирижера [Чернышевского] радикального оркестра" — так обозвал Костомарова министр финансов М.X. Рейтерн — получил от властей в награду 1625 рублей, и за счет III Отделения была издана его книга "История литературы древнего и нового мира"{206}. А Путилин за успешное исполнение особых поручений по делам III отделения 31 октября 1861 года был награжден орденом св. Владимира 4-й степени{207}. 5 октября 1862 года И.Д. Путилина перевели в МВД и откомандировали в распоряжение санкт-петербургского военного губернатора. По октябрь 1866 года он входил в состав следственной комиссии, которая разбиралась с злоупотреблениями в изготовлении и торговле золотыми и серебряными вещами — некоторые ювелиры в Петербурге и Москве торговали изделиями из сплавов, содержащими меньше драгоценных металлов, чем было указано в пробах, а также для увеличения веса использовали припои{208}. В работе этой комиссии участвовал и Ф.Ф. Кельчевский{209}. 26 июня 1866 года И.Д. Путилин был откомандирован в распоряжение обер-полицмейстера Петербурга Ф.Ф. Трепова{210}, который осенью того года поручил Путилину организовать и возглавить Сыскную полицию. Этим учреждением Иван Дмитриевич, с перерывами на две отставки, руководил до 1889 года. 30 августа 1870 года Путилин был награждён орденом св. Владимира 3-й степени. 8 апреля 1884 г. — орденом св. Станислава 1-й степени. 11 января 1889 г. — орденом св. Анны 1-й степени. В воздаяние заслуг, оказанных при розыске убийц австрийского военного агента князя Аренберга, австрийский император пожаловал ему 13 сентября 1870 года орден Франца Иосифа (об этом деле см. подробнее Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден). Дальнейшее продвижение (фантастически быстрое) в чинах: — 22 декабря 1860 года за выслугу лет произведен в коллежские секретари со старшинством от 31 октября 1860 года; — 20 февраля 1863 года за выслугу лет в титулярные советники со старшинством с 31 октября 1862 года; — 21 декабря 1867 года за выслугу лет произведен в коллежские асессоры со старшинством с 21 июля 1867 года; — 1 января 1870 года награжден чином надворного советника со старшинством с 31 октября 1868 г.; — 9 декабря 1871 года произведён в коллежские советники со старшинством 31 октября 1871 г.; — 30 августа 1872 года награжден чином статского советника; — 6 декабря 1874 года награжден чином действительного статского советника{211}. Иван Дмитриевич был женат первым браком (обвенчались в 1859-м году) на купеческой внучке{212} Татьяне Константиновне Воробьевой{213}. Супруги имели детей: дочь Евгению (10.04.1860–12.09.1883){214}, сыновей Константина (18.09.1861 —?) и Ивана (28.02.1867 —?). Татьяне Константиновне по наследству достался каменный дом{215} по адресу Апраксин переулок, 6{216}, непосредственно примыкавший к одному из главных петербургских рынков — Апраксину двору. 28 мая 1862 года в результате крупнейшего пожара (из-за чего он начался — неизвестно, власти подозревали в поджоге то поляков, то нигилистов) рынок сгорел. Пострадал и дом Путилиной. Но в отличие от соседей, которые обратились к властям с просьбой разрешить восстановить их дома в прежнем виде, Татьяна Константиновна решила перестроить свой в четырехэтажный{217}. Участвовал ли в финансировании этого строительства Иван Дмитриевич? Своих капиталов он не имел, жалованья квартального надзирателя — аж 342 рубля 85 копеек{218} в год вряд ли бы хватило на огромный доходный дом. Однако… Мы уже цитировали очерк М.В. Шевлякова о дореформенной полиции, записанный им со слов И.Д. Путилина. Приведем ещё один фрагмент: "Путилин уморительно рассказывал, как в старое время в квартале производился обыск вора, пойманного с поличным. Являются понятые, потерпевший. — Ах ты, негодяй! — грозно набрасывается на мошенника некий пристав N. — Воровать?! Я тебя в остроге сгною!.. В Сибирь законопачу! Каторжной работой замучу! Я тебе покажу!!! Эй, сторожа, обыскать его. Ловкие и привычные держиморды с опереточным рвением накидываются на преступника и начинают шарить в его карманах, но после тщательного обыска у заведомого вора не находится ничего. Сторожа успевают искусно перегрузить из его карманов в свои все, что могло бы послужить уликой. Потерпевший удивленно пожимает плечами, вор же принимает победоносный вид. Пристав выдерживает томительную паузу, уничтожающим взглядом смеривает с головы до ног потерпевшего и спрашивает его, отчеканивая каждое слово: — Вы продолжаете поддерживать обвинение? — Конечно… но странно… куда он успел спрятать… я видел собственными глазами… — Гм… но мне еще страннее, как вы решаетесь обзывать поносным именем того, который перед правосудием оказывается невиновным? — Но ведь я собственными… — Ах, что вы меня уверяете! — нетерпеливо перебивает пристав оторопевшего заявителя. — Мало ли что может показаться! Вон мне тоже показалось, что ваше заявление правдоподобно… Я вам должен заметить раз навсегда, что в моем околотке воровства не существует… Однако я должен снять с вас показания и обнаружить на всякий случай вашу личность. Потрудитесь пройти ко мне в кабинет. В кабинете разговор был другого рода. — Ты оклеветал невинного человека, — мгновенно переменял тон пристав. — Он тебе этого не простит! Ты надругался над его честью и за это жестоко поплатишься… — Но я могу принять присягу! — Кто твоей присяге поверит? Она будет так же вероятна, как вероятен этот вор… Ты скандалист, ты бунтовщик — тебе место в Сибири! Ты бесчестишь непорочных и беспокоишь правительство. — Правительство? Чем это? — А что ж я, по-твоему, обыкновенный человек, что ли? После сильнейшей нотации, когда потерпевшему становится ясным, что ему не миновать каторги, если только не большего, он начинает заискивающе поглядывать на пристава. Тот смягчается. — Уж коли так… то, конечно… Бог с ним… — Этого-с мало. Он так твоего облыжного заявления не оставит… Он тебя по судам затаскает… — Что ж мне делать? — Откупиться надо… Начинается торговля. После многих скидок и "надбавок" приходят к соглашению. — Деньги эти оставь у меня, я их ему передам и уговорю его не поднимать дела… Прощай! Да напредки, смотри, будь поосмотрительнее… Потерпевший, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, удаляется. Сейчас же в кабинете появляется вор. — Ах ты, мерзавец! — принимается кричать на него пристав, поспешно упрятывая в карман деньги. — Опять? Опять попался? На этой неделе уже в двенадцатый раз? Ну какой ты вор — дурак ты, не больше… Тебе, кажется, скоро придется бросить воровство и приняться за работу. Никогда, брат, из тебя путного вора не будет… — Нечайно-с… А вы бы, ваше скородие, приказали сторожам хоть один кошелек отдать мне, а то без гроша остаюсь… — Чего? Назад отдать? Ах ты, каналья! Да разве я виноват, что ты попадаешься?.. С какой же это стати я тебе вещественные доказательства буду возвращать?.. Ведь я за это перед законом могу ответить?.. Вон!