Рис. 99. Начальник Петроградской сыскной полиции В.Г. Филиппов (слева) и его помощник М.Н. Кунцевич. 1915 год Однако помощником начальника Петроградской сыскной Кунцевич прослужил всего пять месяцев, в январе 1915 года его "переманил" всё тот же А.Ф. Кошко в 8-е делопроизводство Департамента полиции, где Мечислав Николаевич служил чиновником для поручений (сначала внештатным, потом штатным 6-го класса). В феврале 1917 года рухнула Российская империя, а вместе с ней карьера Мечислава Николаевича. 1 марта он был задержан в своей квартире, однако уже на следующий день его освободили и даже выдали удостоверение в том, что Кунцевич всю жизнь занимался только уголовным сыском и не имел отношения к политическому{533}. Что делал Мечислав Николаевич в России после октябрьского переворота, неизвестно, о его дальнейшей судьбе имеются отрывочные сведения: — в 1918–1919 годах он в Финляндии вместе с бывшим градоначальником Петрограда А.Н. Оболенским занимался фильтрацией лиц, сбежавших из Советской России{534}; — в 1920 году в Лондоне служил в секретном отделе Министерства иностранных дел Великобритании, одновременно являясь платным агентом (получая за это две тысячи французских франков в месяц) разведки армии Врангеля{535}. В 1921 году Мечислав Николаевич переехал в Париж. Попытался заняться бизнесом — держал молочный магазин, но прогорел. Скорей всего, продолжал заниматься разведывательной деятельностью, так как попросил А.Ф. Кошко "зашифровать" его имя в мемуарах под литерой К. Известно, что в Париже Кунцевич встречался с известными эмигрантами: эсером-террористом Борисом Викторовичем Савинковым (1879–1925) и бывшим послом Временного правительства в Лиге Наций Василием Алексеевичем Маклаковым (1869–1957)[225], часто бывал в гостях у четы литераторов Владислава Фелициановича Ходасевича (1886–1939) — Нины Николаевны Берберовой (1901–1993). Умер Мечислав Николаевич 17 сентября 1943 года в Париже, был похоронен на кладбище Сен-Женевьев де Буа. Там же в 1965 году упокоилась и его супруга Татьяна Федоровна. Рис. 100. Могила М.Н. Кунцевича на кладбище Сен-Женевьев де Буа. Фото Ивана Погонина 6.3.6. Евгений Францевич Мищук (14.01.1864 —???) Чиновник для поручений СПбСП Евгений Францевич родился 14 января 1864 года в семье бывшего смотрителя Млыновской[226] почтовой станции. Вероисповедания был православного. Образование получил домашнее, по этой причине в 1902 году для получения первого классного чина "выдержал испытание по наукам"{536} (сдал экзамен) в Исполнительном Комитете при управлении Санкт-Петербургского учебного округа. В 1885 году Мищук был призван к исполнению воинской повинности, вытянул жребий на отправку в армию, однако по освидетельствованию был признан "совершенно неспособным для военной службы"{537}, что, однако, не помешало Евгению Францевичу в том же году поступить в Петербургскую полицию околоточным надзирателем. Прослужив там до 13 ноября 1890 года, он вышел в отставку. И чем занимался следующие шесть с половиной лет, нам неизвестно. Лишь 31 июля 1897 года Мищук вернулся на коронную службу, поступив надзирателем третьего разряда в СПбСП. Через два года за отлично-усердную службу его перевели во второй разряд. Осенью 1904 года вышел в отставку чиновник высшего оклада СПбСП Яков Яковлевич Коцинг[227]. В связи с этим чиновника младшего оклада М.Н. Кунцевича повысили по содержанию, а новым чиновником для поручений был назначен коллежский регистратор Мищук{538}. Рис. 101. Евгений Францевич Мищук Евгений Францевич принимал активное участие в расследовании ряда "резонансных" преступлений: убийства на станции Дно (см. Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден), кражи в ювелирном магазине Гордона, дела Гилевича (см. Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден). Приказом по гражданскому ведомству от 6 декабря 1907 года № 82 Мищук был награжден орденом св. Станислава 3-й степени. Отличался личной храбростью, о чём свидетельствует медаль "За спасение погибавших". Однако в его биографии имеются и темные пятна. Комиссия под руководством Николая Чеславовича Зайончковского, о деятельности которой мы упоминали в разделе Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден, выяснила, что Мищук "крышевал" торговлю и проституцию в своём отделении. Однако дело против него почему-то не возбудили и со службы не погнали. Напротив, Высочайшим приказом № 26 от 06.05.1910 наградили орденом св. Анны 3-й степени. СПбСП была "кузницей кадров" для провинции — служивших там чиновников и даже надзирателей часто переводили с повышением в другие города (Л.К. Петровского — в Ярославль; К.П. Маршалка и А.Ф. Кошко — в Москву; Н.С. Власкова и А.С. Левикова — в Баку и т. д.). А Мищука в январе 1911 года{539} назначили начальником Киевской сыскной полиции. Позже он говорил, что не хотел этого назначения, предчувствовал что-то нехорошее. Однако с желаниями и предчувствиями сотрудников начальство не считалось — так, А.Ф. Кошко, который тоже не хотел уезжать из Петербурга, вызвал премьер-министр П.А. Столыпин и в приказном порядке поручил возглавить МСП. Предчувствия Мищука, увы, не обманули. Дело № 38. Убийство Андрюши Ющинского (начало) Хотя для участия в расследовании этого дела в Киев в мае 1911 года приезжали М.Н. Кунцевич и А.С. Левиков, а в 1913 году — А.Ф. Кошко, никакого отношения к деятельности СПбСП оно не имеет. Нам пришлось его включить в эту книгу, потому что иначе рассказать о судьбе Е.Ф. Мищука невозможно. 20 марта 1911 года в киевском предместье Лукьяновка был найден труп 13-летнего Андрюши Ющинского. Мальчик умер от асфиксии (удушения), но на его теле во время вскрытия врач Карпинский обнаружил множество (около пятидесяти) колотых ран, нанесенных так называемой "швайкой" — большим заточенным шилом. Когда именно (до убийства или после) их нанесли, осталось загадкой (эксперты разошлись во мнениях). И хотя ни один из ударов швайки не затронул артерий и вен, по Киеву поползли слухи, что убийство Ющинского совершено евреями в ритуальных целях — близилась еврейская пасха (пейсах), на которую те пекут мацу, а непременным ингредиентом для неё, по убеждениям махровых антисемитов, является кровь "христианских младенцев". На похоронах Ющинского черносотенцы раскидали листовки: "Русские люди! Если Вам дороги Ваши дети, бейте жидов! Бейте до тех пор, пока хоть один жид будет в России! Пожалейте ваших детей! Отомстите за невинных страдальцев! Пора! Пора!"{540} Сия версия очень нравилась большим начальникам и в Киеве, и в Петербурге. Если бы её удалось доказать, на них непременно бы посыпались чины и награды — император Николай II и сам был антисемитом, и всячески поддерживал черносотенцев. По приказу исполняющего должность судебного следователя Киевского Окружного суда по особо важным делам Василия Ивановича Фененко была проведена повторная экспертиза останков мальчика. И новый эксперт — профессор киевского университета Николай Александрович Оболонский (1856–1913) — дал требуемое властям заключение: колотые раны нанесли Ющинскому для обескровливания тела. Однако Мищук был далек от средневековых суеверий. В ходе дознания он пришел к выводу, что убийство совершил либо отчим потерпевшего Лука Приходько (но у того оказалось стопроцентное алиби), либо кто-то из лукьяновских воров. Дело в том, что Ющинский дружил со сверстником Женей Чеберяком, мать которого Вера была содержательницей притона и известной скупщицей краденого. Нередко в её доме преступники обсуждали свои дела. Андрюшу, который часто бывал в гостях у приятеля, никто из них не стеснялся. Незадолго до своей смерти во время ссоры с Женей Чеберяком Ющинский пригрозил ему сообщить в Сыскную про знакомцев его мамаши. Это и могло стать причиной убийства… Вера Чеберяк и её приятели были людьми тёртыми и изворотливыми, дознание против них продвигалось медленно. Начальство намекало Мищуку, что убийцу нужно искать не среди воров, а среди евреев, но он продолжал гнуть свою линию. И тогда 29 мая 1911 года его от расследования отстранили. Дело передали коллежскому секретарю Николаю Александровичу Красовскому (1871 —?), который до назначения Мищука в течение полугода исправлял должность начальника Киевской сыскной полиции. Но на столь высокий пост его не утвердили и в ноябре 1910 года "сослали" становым приставом в Сквирский уезд Киевской губернии. В мае 1911 года Красовского неожиданно вызвали в Киев и поручили дело Ющинского. Однако и он не смог отыскать никаких доказательств "ритуальной версии" и фактически продолжил дознание Мищука против Веры Чеберяк. Рис. 102. Николай Александрович Красовский Рис. 103. Вера Чеберяк Уязвленный отстранением от дела, Евгений Францевич всячески препятствовал расследованию Красовского — установил за ним наблюдение, передопрашивал свидетелей, которых тот находил, и т. д. В начале августа Красовский собрал (по его мнению) достаточно материала для ареста Чеберяк. Как вдруг к судебному следователю Василию Фененко явился её сосед, фонарщик Казимир Шаховской, который внезапно "вспомнил", что в день убийства видел Андрюшу Ющинского в компании Менделя Тевьевича Бейлиса (1874–1934), приказчика завода Зайцева, на территории которого был найден труп мальчика. Прокурор Киевской судебной палаты Георгий Гаврилович Чаплинский, активный сторонник "ритуальной версии", тут же отдал приказ о задержании Бейлиса. Возмущенный столь поспешным и необоснованным арестом, Красовский попросил отстранить его от дальнейшего расследования. Однако в связи с предстоящим приездом в Киев императора Николая II его просьбу удовлетворили только через месяц. Следующий "сюрприз" следствию преподнес Е.Ф. Мищук. Будучи уверенным в виновности Веры Чеберяк, он решил сфальсифицировать улики против неё. По указанию Мищука, скупщик краденого Семен Кушнир отправил из города Хмельника Подольской губернии письмо в Киевскую сыскную полицию, в котором сообщил, что во время своего заключения в тюрьме узнал от арестантов сведения по делу Ющинского. Мол, убит он был Верой Чеберяк и её приятелями, а изобличающие их улики зарыты ими в Киеве на Юрковской горе. Не поставив в известность ни полицмейстера, ни Красовского, ни следователя Фененко, Е.С. Мищук с подчиненными произвели там раскопки, "обнаружили" сверток с подтяжками, якобы принадлежавшими Ющинскому (впоследствии оказалось, что мальчик подтяжки давно уже не носил) и два заостренных железных стержня. 26 августа 1911 года в присутствии полицмейстера Алексея Александровича Скалона Мищук доложил киевскому губернатору Алексею Федоровичу Гирсу об успешном раскрытии дела. Судебные власти и эксперты внимательно исследовали найденные Мищуком вещдоки и пришли к выводу, что заточенные стержни не являются орудиями убийства, а мешок, в котором они находились, был зарыт совсем недавно — на нем не оказалось неизбежной при долгом нахождении в земле плесени. Разысканный следователем Семен Кушнир на допросах признался, что Е.Ф. Мищук, надзиратель В.И. Клейн и агенты Сыскного отделения Сергей Падалка и Савва Смоловик дали ему поручение отправить из Хмельника написанное ими письмо. Мищука отстранили от должности начальника Сыскной, уволили со службы и в августе 1912 года вместе с Клейном, Падалкой и Смоловиком предали суду. Судебный процесс длился три дня (с 10 по 12 ноября 1912 года) и окончился оправдательным приговором{541}. Но этот приговор был кассирован[228] Сенатом по абсолютно формальным основаниям, дело из Киевской палаты было передано в Харьковскую, и в мае 1913 года выездная сессия суда приговорила Мищука и двоих его подельников к одному году заключения в арестантские отделения с лишением всех прав и преимуществ. На суде Мищук плакал, ему несколько раз вызвали "скорую", вину он не признавал, говорил, что его подставил Красовский. Во время следствия и суда Мищук находился на свободе — в отношении него в качестве меры пресечения избрали надзор полиции и залог, и когда Сенат оставил жалобу защитника Мищука без последствий, Евгений Францевич отбывать наказание не явился и стал скрываться. Залог в сумме 5000 рублей, которые за него внёс его брат, был обращён в доход казны. Его подельники отсидели по 10 месяцев и были досрочно освобождены, а Мищук все бегал, довёл до нищеты свою семью (жену Надежду Григорьевну и пятерых детей). Он продолжал писать прошения о помиловании, за него хлопотали супруга и мать, но все было тщетно. В январе 1916 года Мищук был арестован в квартире брата в Петербурге. Страсти к тому времени уже улеглись, и вскоре Мищук был помилован. Дело № 38. Убийство Андрюши Ющинского (окончание) О дальнейшем расследовании убийства Ющинского расскажем кратко, потому что о процессе над Бейлисом написаны сотни статей и книг, сняты документальные и художественные фильмы, опубликованы стенографические отчеты судебных заседаний. Читатель при желании найдет самую подробную информацию. Суд над М. Бейлисом начался 25 сентября 1913 года и продолжался месяц. Обвинители понимали, что имеющиеся у них против подсудимого улики очень неубедительны. Главной их надеждой были эксперты. Однако профессор Н.А. Оболонский, проводивший повторное вскрытие и давший заключение о, "обескровливании" трупа Ющинского, до процесса не дожил. Поиск столь же авторитетного эксперта, как Н.А. Оболонский, оказался делом непростым. Никто из серьезных ученых не разделял его выводы. И тогда власть пошла на подкуп — директор Департамента полиции Степан Петрович Белецкий предложил профессору судебной медицины Дмитрию Петровичу Косоротову четыре тысячи рублей за требуемое экспертное заключение (на выплату этих денег из секретных сумм Департамента полиции тогдашний министр внутренних дел Н.А. Маклаков получил личное разрешение царя Николая II). Косоротов согласился{542}. Однако защитники Бейлиса выставили против него не менее авторитетных специалистов — лейб-хирурга Е.М. Павлова и варшавского профессора А.А. Кадьяна, которые убедительно опровергли выводы Косоротова. Большую помощь оказал адвокатам подсудимого и Николай Красовский. Из-за травли со стороны Е.Ф. Мищука в декабре 1911 года он был вынужден уйти в отставку и, вернувшись из Сквир в Киев, вместе с журналистом С.И. Бразуль-Брушковским предпринял частное расследование убийства Ющинского. Красовский на суде выдвинул очень убедительную версию событий: 8 марта 1911 года Вера Чеберяк была задержана полицией при попытке продать краденые вещи, но ей удалось сбежать. 9 марта были арестованы четыре вора из её притона, 10 марта в доме Чеберяк полиция устроила обыск. Преступница заподозрила, что в её окружении завелся стукач. После сообщения сына Жени, что Андрюша Ющинский грозился сообщить о её дружках в Сыскную, Вера Чеберяк решила, что осведомитель "вычислен". Заманив 12 марта мальчика в дом, воры Иван Латышев, Борис Рудзинский и Петр Сингаевский его убили. Колотые раны были нанесены ими специально — еврейские погромы 1905 года были для Чеберяк "золотыми денечками", тогда её дом ломился от дорогих вещей. Преступница решила убить двух зайцев: избавиться от осведомителя и спровоцировать погромы. И хотя суд отказался рассматривать обвинения Красовского против Чеберяк ("Вера Чеберяк по настоящему делу не привлекается в качестве обвиняемой, а является свидетельницей", — заявил прокурор{543}), его показания сильно повлияли на присяжных заседателей, 28 октября 1913 года Бейлис был оправдан. Он сразу же уехал в Палестину, а оттуда перебрался в США. Временное правительство, а затем и большевики, заново расследовали дело Бейлиса. И Вера Чеберяк (с ней, скорей всего, царские судебные власти заключили соглашение об иммунитете от преследования в обмен на показания против Бейлиса) в 1918 году была расстреляна чекистами. Николай Красовский после Гражданской войны оказался в Польше, где занимался разведкой против большевиков. Евгений Францевич Мищук после Февральской революции руководил уголовно-розыскной милицией в Риге. Из газеты "Рижское утро": "Назначение. По новым правилам уголовно-розыскное отделение милиции, временно именуемое в Риге "Летучим отрядом", будет подчинено не министерству внутренних дел, а министерству юстиции. На пост начальника рижской уголовно-розыскной милиции назначается быв. Начальник киевской сыскной полиции Мищук, известный по процессу Бейлиса, при расследовании какового дела он за стремление направить следствие по верному пути пострадал и был уволен со службы. Гражданин Мищук ожидается в Риге на будущей неделе"{544}. 29 мая Мищук прибыл в Ригу{545}, однако уже 1 июня Исполнительный комитет Рижского Совета рабочих депутатов принял резолюцию-протест: "исполнительный комитет Р.С.Раб. Деп. протестует против назначения сверху на должности местного общественного характера лиц без согласия демократических организаций и, в частности, против назначения Мищука начальником уголовно-розыскного отделения{546}". Требование поддержало и собрание милиционеров, состоявшееся 27 июня{547}. Так что карьера в Риге у Мищука тоже не задалась… Позднее Мищук жил в Петрограде — Ленинграде. В марте 1935 года после убийства Кирова в ходе спецоперации против "бывших людей" он был выселен из города как бывший "каратель, охранник и жандарм"{548}, имевший связи с заграницей. Также была репрессирована и его дочь Дубровская Анна Евгеньевна (её выслали в город Атбасар Карагандинской области){549}. Дальнейшая судьба Е.Ф. Мищука неизвестна.