Тульская сделала вид, что падает в обморок. — Остановитесь! Помилуйте! Что вы!? Я… Я так… Ничего… Благие намерения. — Позорить благородную беззащитную женщину — это благие намерения? Убью! — Постойте! Постойте, я хочу жениться. — Обманываешь! — Ей-богу, правда! Готов жениться хоть сейчас. Спрячьте револьвер. — Не верю! Должен получить обеспечение. Необходимо оформить. Вот вексельная бумага. Пиши вексель на тридцать тысяч на имя племянницы. Если женишься, вексель получишь обратно. Обманешь — благородная женщина будет удовлетворена за позор. Ни слова больше! Пиши! Не то убью! Страшно испуганный, не видевший выхода из своего положения, Биргер подписал вексель. Мамеско внимательно просмотрел вексель и передал его племяннице. — Теперь мировая! — заявил Мамеско. — Выпьем! Выпили. Биргеру на правах жениха было разрешено поцеловать невесту. Мамеско вышел из комнаты, сказав, что идёт заказать ужин, Тульская подбежала к Биргеру и крепко его поцеловала. — Милый мой Карл! Ты не можешь себе представить, как я люблю тебя, — говорила она, прижимаясь к нему и заглядывая ему в глаза, — до сих пор я скрывала свои чувства только потому, чтобы избежать брака. Я ведь дворянка, принадлежащая к хорошему обществу, богатая помещица, а ты… Не обижайся только, пожалуйста!.. Ты только купец. Теперь я не в состоянии была совладать со своими чувствами и скажу тебе правду, очень счастлива, что буду твоей женой. О векселе ты не беспокойся. Я могла бы сейчас отдать тебе его, но хочу избежать столкновений с дядей. Это — ты сам испытал — дикий, невоздержанный человек! Он никому не доверяет и может потребовать у меня показать ему вексель каждую минуту. Завтра рано утром он должен уехать по делам на продолжительное время в Одессу и завезёт меня на три дня к тётке. Через три дня я буду дома и тогда возвращу тебе вексель. Если ты не раздумаешь жениться на мне, я буду блаженствовать. Я люблю тебя, люблю, милый мой! Поцелуй меня! Если не женишься, бросишь меня, я буду несчастна, буду мучиться, страдать! Но вексель тебе возвращу, потому что без тебя, милый мой, мне деньги не нужны. У меня и своих много. Прошу тебя теперь только об одном. Обещай мне, мой дорогой, до моего возвращения никому не говорить ни о свадьбе, ни о векселе. Пусть это останется между нами. Прошу тебя. Ну!? Целуй! У Биргера и от вина, и от поцелуев шумело в голове. Он был готов обещать всё что угодно. Он давал клятвы всегда исполнять не только её просьбы и желания, но и всевозможные капризы. XIII. Птичка улетела Между тем Иванов продолжал собирать справки. Побывал он и на Иматре, познакомился и с Кларой Ивановной. Порылся также в архиве и достал кое-какие старые дела. Теперь у него в руках был уже богатый материал разного рода сведений о тёмных делах Жирто, Валерии Францевны и Ёлочкиной, в настоящее время Тульской; но прежде чем передать его судебному следователю, ему хотелось лично познакомиться со всеми участниками этой тёплой компании. Прежде всего, он хотел поговорить с Тульской. Он задумал представиться ей под видом приезжего помещика, соседа по имению её покойного мужа. Довольный, потирая руки от предстоящего весёлого свидания, в цилиндре и смокинге Иванов около двух часов дня явился в дом, где жила Тульская. Тульской не было. На предложенные вопросы швейцар объяснил, что она два дня тому назад вместе с Мамеско уехала за границу. Занимала она меблированную квартиру помесячно. Часть из своего собственного имущества спешно распродала, остальное увезла с собой. Уезжая, объявила, что едет в Америку навсегда. Разочарованный Иванов грустно опустил голову, развёл руками и проговорил: "Птичка улетела"! Он собрался было уже уходить, как в швейцарскую влетел как бомба взволнованный молодой человек. — Дома Тульская? — спросил он. — Никак нет. Уехала в Америку. — Как в Америку!? А мой вексель! Мои деньги! — крикнул молодой человек и схватился за голову. Иванов подошёл к нему, назвал себя и попросил рассказать, в чём дело. Это был Биргер. Сегодня утром он узнал, что вексель его в тридцать тысяч, выданный им Тульской, учтён в банкирской конторе. Он испугался, приехал за разъяснением, и вдруг ему говорят, что она уехала. Вероятно, это шутка, недоразумение! Она его невеста. — Мне очень неприятно вас разочаровывать и огорчать, — сказал Иванов, — но думаю, что деньги ваши пропали безвозвратно. У меня есть много данных о похождениях этой хищницы. Не один вы пострадали. Пойдёмте со мною. Я вам кое-что расскажу и, кстати, запишу ваше заявление. Мы с вами примемся за розыски. Не думаю, чтобы она уехала в Америку. Вероятно, мы найдём её где-нибудь поближе. XIV. За границей В одном из больших отелей в Ницце в числе других приезжих иностранцев проживал итальянец Петрини со своей женою, русской по происхождению. Это была наша исчезнувшая из Петербурга парочка. Полученные по векселю Биргера деньги были ими между собою разделены пополам. Хотя они, считаясь супругами, и путешествовали вместе, но каждый из них жил на свой счёт. Оба были жадны, не доверяли один другому и при расчётах не прощали друг другу ни копейки. Уезжая за границу, Тульская преследовала двоякую цель. Проживая без паспорта под другой фамилией, она, по её мнению, была неуловима для полиции, и, кроме того, она надеялась встретиться там с Петром Петровичем, который был за границей. Жить в Ницце и не играть в рулетку в Монако — это невозможно. Ездили они в Монако чуть ли не каждый день. Тульская играла осторожно и довольно удачно. Сожитель её горячился, играл азартно и постепенно проигрывался. Однажды, гуляя в Ницце по набережной, Тульская вдруг встрепенулась. — Видишь того господина с дамой? — сказала она своему спутнику. — Скорей ему навстречу! Проходя мимо указанной пары, Тульская пристально заглянула в глаза господину, кокетливо улыбнулась и едва заметно кивнула ему головой. Господин гордо прошёл мимо, сделав вид, что не замечает её. — Ничего, ничего! — злобно заговорила Тульская. — Ещё накланяешься мне! Будешь ещё на коленях вымаливать у меня прощение! Не сержусь потому, что теперь боишься жены. Боишься, чтобы не спросила, кто я. — Кто это? — спросил сожитель. — Не твоё дело! — Помни, что мы работаем вдвоём! — Это моё личное дело. Человек этот любил меня и бросил. Женился на другой. Теперь я поставила себе задачу, чтобы он бросил жену и опять был мой. Он богат, поэтому рано или поздно, а он опять будет мой. В этих делах ты ничего не понимаешь и поэтому не смей вмешиваться и мешать мне. Если только попробуешь познакомиться или заговорить с ним, я с тобою разделаюсь по-своему! Мстить я умею! Не особенно услужливый вообще компаньон на этот раз промолчал. Ему теперь нельзя было ссориться и противоречить. Последние дни были очень неудачны для него, он проиграл почти все свои деньги. Скрывая это от Тульской, он имел в виду призанять у неё денег в счёт будущих благ. Поэтому он был мягок, деликатен и уступчив. Несчастье преследовало Петрини. В одно утро он проиграл все свои деньги. С налитыми кровью глазами и взъерошенными волосами он подошёл к игравшей за другим столом Тульской и попросил дать ему взаймы тысячу франков. — Ты с ума сошёл! Хочешь, чтобы я проиграла? Пока не окончу игры, не могу дать ни одного франка. Я суеверна и проигрывать не желаю. — Дай хоть двести франков. — Сказала, не дам ни одного. Отстань! Часа через два, к обеду словом, окончу игру. Тогда дам с удовольствием, а теперь уходи и не мешай! Прогуляйся в саду! Петрини понял, что сейчас ему денег не получить. Не делать же скандал! Сжав кулаки, скрежеща зубами от бессильной злобы, он вышел в сад. Там на одной из дорожек он увидел Петра Петровича. У него сейчас же созрел план, как добыть денег. Подойдя к Петру Петровичу, он приподнял шляпу и остановился. — Я русский, — заявил он. — Извините, — ответил Пётр Петрович, — я вас не знаю и за границей новых знакомств не делаю. Проговорив это, Пётр Петрович пошёл дальше. — Я к вам обращаюсь по поручению Антонины Осиповны… — Никакой Антонины Осиповны я не знаю, — холодно проговорил Пётр Петрович, не останавливаясь. Петрини, следуя за ним, продолжал: — Она не захватила с собой достаточно денег. Случайно проигралась и просила у вас взаймы до завтрашнего дня только тысячу франков. Больше она никогда вас беспокоить не будет. Это в последний раз… — Милостивый государь! Прошу вас оставить меня в покое и не приставать! — крикнул Пётр Петрович и прибавил шаг. — В таком случае придётся от имени Антонины Осиповны обратиться к вашей супруге! — пустил ему вдогонку Петрини. Пётр Петрович побледнел, судорожно сжал палку и на секунду замедлил шаг. Пересилив себя, он быстро направился в казино. Петрини, кусая усы, издали грозил ему кулаком. Не прошло и четверти часа, как к нему подошёл какой-то субъект. — Здравствуйте, господин Миллер, — обратился он к нему. Петрини побледнел. — Извините, вы обознались. Я не Миллер, а итальянец Петрини. Никакого Миллера не знаю, — ответил он, недружелюбно оглядывая подошедшего и собираясь уйти от него. — Полно. Я вас хорошо знаю. Я агент здешней сыскной полиции. Вот что я вам хочу сказать, господин Миллер. Вы сейчас приставали к одному русскому. Это была с вашей стороны большая неосторожность. Вас давно уже ищет французская полиция. Советую вам немедленно уехать и больше сюда не показываться. Поезд отходит через десять минут. Прощайте, надеюсь, навсегда! Могу ещё прибавить, что этот русский, если встретит вас в Ницце, вероятно, и там заявит о приятной встрече. Прощайте! Петрини уже после первых фраз быстро зашагал по направлению к вокзалу. Агент насмешливо прощался с ним вдогонку. Приблизительно через час после описанной сцены Тульская закончила игру и отправилась разыскивать компаньона. Не успела она выйти из дверей казино, как к ней подошёл тот же агент.