И Марина Тимофеевна засмеялась, польщенная. Настя даже есть перестала и уставилась на бабку в изумлении. Надо же, прям хохочет!.. Вот так всегда бывает, всегда!.. Когда жратва вкусная и ее много, от пуза, люди тупеют на глазах! Даже Даня и тот!.. – У Джессики украли документы, – жестким голосом начала она. – Все. Прямо на «Мосфильме»! – Позволь, у кого украли? – переспросила бабка. Оглохла она, что ли?! – У Джессики, – и внучка подбородком показала на вторую девчушку. – Ее зовут Джессика Костикова. Даня хрюкнул громче прежнего. – Зовите меня Джесс, – пропищала девчушка. – Так короче. Тут хрюкнул лощеный папаша. – Нет, а что такое?! – Короче говоря, все украли, – вступил Даня. – Можно еще один пирог? Мы были на «Мосфильме», там пробы в сериал «ПТУ», между прочим, это расшифровывается как «Пускай тебя убьют». – Рабочее название, – торопливо вставил Герман, словно это имело значение. – Мы уже собрались уходить и наткнулись на Джессику. И решили, что должны как-то помочь. И приехали сюда. А потом вы все тоже приехали и стали на нас орать. – Мы не орали, – возразила Марина Тимофеевна энергично. – Может быть, чай с мятой, а не с молоком? – С мятой! – возликовал Даня. – Конечно! Мы раньше часто пили, да, пап? А потом перестали, когда бабушка умерла. Между прочим, мы вас сегодня видели на «Мосфильме», – сказал он Герману. – Вы приехали вместе с Настиной мамой. Вас там все так боятся, ужас. Тонечка переводила взгляд с постороннего мальчика на свою дочь. – Да, – язвительно сказала Настя. – Мы были в том самом павильоне, мамочка! Мы все видели! Тонечка взялась за лоб, но потом спохватилась и поправила волосы. Вид у нее сделался испуганный и виноватый. Герман ничего не понял. – Мы как-то неприлично себя вели? – осведомился он. – Или что? – Не ваше дело. – Настя! – Мы с тобой потом поговорим, – зловеще пообещала дочь матери. – А сейчас нужно решить, как спасти Джессику. Марина Тимофеевна подошла и положила руку Тонечке на плечо. – Нужно позвонить родителям, – резюмировал Липницкий. – Или уже позвонили? – Как?! – воскликнула Настя со страстью. – Как позвонить?! Телефон украли! – С другого телефона. – А номер?! Номер был в телефоне!.. – Ах, вот в чем дело. – Мы что?! Должны все эти цифры запоминать, что ли?! – Как раз на такой случай неплохо бы запомнить, – сказал Липницкий насмешливо и обратился к Джессике: – Запишите мне полные имена ваших родителей и какой компанией мобильной связи они пользуются. – Зачем? – пролепетала Джессика. Она боялась всех этих людей, но особенно, конечно, мужика с седыми волосами и строгую тетку, Настину бабушку. – Я постараюсь завтра же их разыскать. Он так сказал, что стало ясно – разыщет. Допустить это было никак нельзя. Если он узнает, всему конец!.. – Я… сейчас. Сейчас того… напишу! Насть, где мне… того… мамку с батькой… Написать-то можно все, что угодно, вдруг подумалось Джессике. Пока они проверят!.. – Откуда ты приехала? – спросила строгая тетка строгим голосом, и Джессика еще больше перепугалась. – Так из Мышкина я, – почти прошептала она. – В театральный поступаю. Второй раз уж. В прошлом году не поступила… – Мышкин – это на Оке? – спросил Даня Липницкий. – Не, на Волге. – Где ты ночуешь?.. – не отставала Настина бабушка. – В квартире койку снимаю. В этой… как ее… в Капотне. Только как я теперь туда поеду, когда денег нема? Настя с тревогой посмотрела на мать и бабку. Не выгонят же они человека на ночь глядя?! Или выгонят?.. Это они легко, особенно бабка, конечно. – Я могу отвезти, – вызвался Герман, которому чем дальше, тем больше все происходящее казалось странным и неправдоподобным. Сценарий с таким сюжетом он бы точно забраковал!.. – Не нужно никуда никого везти, – сказала Марина Тимофеевна. – Девочка переночует у нас. У Насти в комнате замечательный диван. Его, правда, нужно разобрать. – Вас не вызывали к следователю? – спросил Липницкий почему-то у Марины Тимофеевны. – Мы же все в неприятную историю попали! – Ничего себе, неприятная история! – фыркнула Настя. – Человека убили!.. – Нас пока не вызывали, но Тонечка собиралась следователю звонить. – Я хотела рассказать про часы, – вмешалась Тонечка. – У Светы Дольчиковой были очень приметные часы, их Настя запомнила. А потом они пропали. – Они были похожи на мои, старинные, еще прабабушкины. Мы думаем, вдруг это как-то поможет делу. Может быть, найдутся следы. – Н-да, – сказал Липницкий и поднялся из-за стола. – Нелепица какая-то. Молодая женщина, актриса – и вдруг упала с пожарной лестницы и сломала себе шею. Средь бела дня! – Ее убили, – отчеканила Настя. Джессика Костикова слушала с жадным любопытством. Страдания и горести были начисто забыты. Липницкий подошел к книжным полкам. – Сколько книг, – продолжал он, не меняя тона. – Целое богатство!.. В моей молодости считалось, что домашняя библиотека – признак интеллигентности. И одновременно зажиточности!.. Хрусталь и ковры просто у зажиточных, а у интеллектуалов еще и книги! – Так ведь все почти вернулось обратно, Андрей Данилович, – сказала Марина Тимофеевна. – Теперь наличие книг в доме, хоть каких-нибудь, вновь признак интеллекта и богатства хозяев. – У вас Чехов в сером переплете? – В сером. Вон он, полное собрание. – А Достоевский зеленый? – Зеленый. – Тогда Толстой, который Алексей, а не Лев, должен быть желтый. Марина Тимофеевна опять засмеялась и тоже подошла к полкам: – Каким же ему быть? Конечно, желтый. Джессика толкнула Настю в бок: – Чего это они? Та дернула плечом: – Выпендриваются они. – Раньше были подписные издания, – стала объяснять Тонечка. – Продавали подписку на собрание сочинений. Книги приходили в книжный магазин по одной, их нужно было выкупать. И те, старые собрания сочинений у всех одинаковые. То есть одинаково изданные. – Диккенс болотный такой, как моя машина, – подхватил Герман. – А Шолохов синий, – вставил Даня. Еще и он вступил – и ты, Брут! Настя не могла больше выносить этот бред.