– То есть она дважды была замужем? – спросил Даня. – Ты отстал от жизни, историк! Теперь с одного раза жениться не принято. Было несколько свадеб на одну тему. Ну, то есть, по-божески, всего две. Светка страшно хотела шикарную свадьбу, идефикс у нее была эта свадьба! – Почему свадьба – фикс? – спросила Джессика. – Плохая, что ль, была? Скучная, что ль? – Веселая, роза! – засмеялся Аллилуев. – Широкой этой свадьбе было места мало, вот они и поплыли в юго-восточные моря. – На корабле?.. Сколько ж они плыли? Трое суток?.. Настя дернула Джессику за полу толстовки. Ей хотелось, чтобы «роза» заткнулась. – Ну, недолго музыка играла, развелись, конечно. На развод нас не приглашали, без нас справились. Чего еще рассказать-то? Или уже хватит? И он пошел к дереву, где был «притаранен» самокат. «Маркизы и баронеты» потянулись за ним. – А она часто в институт приезжала? – Да откуда я знаю! Я и сам приезжаю как бог на душу положит, только на репетиции, когда спектакли ставлю! – Можно я прокачусь? – спросил Даня и кивнул на самокат. – Я немножко! До угла и обратно! Аллилуев засмеялся. – Валяй! Вот скорость, а это тормоз. Ногой тоже можно притормозить, если разгонисся! Эх, яблочко, да куда котисся, с самоката упадешь, не воротисся!.. Даня осмотрел торчащие в разные стороны самокатные уши – проверяя, где скорость, а где тормоз, – толкнулся, поехал, переднее колесо вильнуло. Даня засмеялся и добавил ходу. Настя смотрела ему вслед. Он катил, полы расстегнутой клетчатой рубахи развевались, весеннее солнце светило, весенний ветерок овевал. Такая красота. – А вы самый настоящий режиссер? – спросила Джессика. – Кино снимаете? – Ну, пока что две короткометражки снял, за одну приз получил, а за вторую по шее. Спектакли ставлю на учебной сцене. Тебе, роза, роли предложить не могу, – перебил Аллилуев Джессику, уже открывшую было рот. – Поучиться нужно малость, а уж потом – роли! – А если у меня талант? – Талант учебе не мешает, а напротив, способствует. А у тебя талант? Джессика пожала плечами как-то так, что всем стало понятно, что у нее талант, да еще какой!.. – Ну, что еще вам рассказать, маркизы?.. – А можно к тебе на спектакль? – спросила Настя. – Или на репетицию? – Можно, – легко разрешил Аллилуев, – чего ж нельзя! Вот в июне дипломы, приходите, проведу. А про Свету лучше у Милки спросите. Они подруги прям неразлейвода! – У какой Милки? – удивилась Настя. – Которую этот ваш ректор туда-сюда гоняет?.. Дольчикова с ней дружила?! – А что тут такого? Ну, дружила, ну и что? – Да эта Мила никто, на посылках бегает, «хлопушка» на съемках! А Дольчикова звезда!.. Аллилуев вытащил из кармана связку ключей, подбросил и поймал. – Так ведь люди друг с другом дружат, – сказал он и снова подбросил, – а не с договорами на работу. Увидел договор – печать, сумма прописью, – и давай дружить! А нет договора, значит, не станем дружить! Так, по-твоему, красота? Настя молчала, насупившись. – Хорошо бы с олигархами подружиться, – сказала Джессика мечтательно. – Вот я журнал купила, «Форбес» называется, они там все по местам расставлены, и прям написано, сколько у кого миллиардов! – Вот! – поддержал Джессику Аллилуев. – Это правильный, здоровый подход!.. «Форбес» вам в помощь, так сказать. Подкатил Даня, с шиком развернулся, помахал им рукой и прокричал: – Я еще один кружок, ладно? Всего один! – Валяй, историк! Настя проводила его глазами – ну, невозможно оторваться! Солнце светит, ветерок овевает. Такая красота. – А где ее найти, эту Милу?.. – Да чего ее искать? Она завтра с утра у меня на съемках. – Как?! Ты что, и кино снимаешь?! – Спокойно, маркизы, спокойно! – и Аллилуев выставил руку ладонью вперед. – Без ажитации. Снимаю я пару серий в одном «мыле», подменяю штатного режиссера, у него благородная болезнь – то ли запой, то ли подагра, то ли он в Чухлому уехал. Милка там тоже подрабатывает. Все как могут, так и подрабатывают, нас в «Форбесе» вряд ли пропечатают. Рифма. – Что ты привязался к этому «Форбесу»?! – Да это не я привязался-то. – А они давно дружат, Мила с Дольчиковой? – Так они учились вместе. Только Светке подфартило, она на четвертом, что ли, курсе уже сниматься начала, а Милка сидела-сидела, и ничего. Ни кино, ни театра, никуда не берут, не зовут. И стала то вторым режиссером, то «хлопушкой» на съемки ездить. Она молодец, не сдалась. Сколько вашего брата, то есть молодых актрис, совсем впустую пропадает! То есть вашей сестры. – Почему пропадает? – заинтересовалась Джессика. – А потому что нас, талантливых, дофигища, а работы мало. Совсем мало. Теперь в кино самая востребованная профессия – сценарист! Хороший сценарист на вес золота. Прям вот на одну чашу весов кладут сценариста, а на другую золото сыплют, точняк по его весу. – Что, правда?! – округлила глаза Джессика. – Моя мать сценарист, – сквозь зубы сказала Настя. – И никакого золота нету. – Ух ты! А как ее фамилия? – Морозова Антонина. Аллилуев в первый раз за весь разговор посмотрел на Настю с серьезным интересом. – Морозова – известная личность, – сказал он уважительно. – Пишет не очень много, зато отлично просто!.. С ней только большие каналы работают. Слушай, – вдруг скроив просительное лицо, он взял Настю за молнию толстовки. – Познакомь нас, а?.. У меня есть одна идея, только сам я никогда не напишу! И вообще, у меня имени никакого нет, Морозова даже слушать не станет! А тут ты – бац! Это мой друг, молодой, одаренный режиссер, и она выслушает! А? Познакомь! Настя пожала плечами и пробормотала: – Да пожалуйста. Приезжай к нам, я тебе адрес дам и телефон… Ей очень хотелось расспросить Аллилуева о «хорошем сценаристе», собственной матери. Она правда хороша? Ее правда ценят? Но спросить, значит, признаться, что дочь ничего не знает о матери – вообще ничего! А этот парень так переменился к ней, когда она назвала фамилию! – Ну, вещь, – громко заговорил подлетевший Даня и спрыгнул с самоката. Щеки у него горели. – А у него аккумулятора на сколько хватает? – Километров на тридцать хорошего хода, – отозвался Аллилуев, перехватывая самокат. – Значит, мы договорились, красота? Ты завтра ко мне на съемки подгребаешь и с Милкой трешь, чего тебе надо, а потом я к тебе в гости являюсь и падаю в ноги. Окейно? Позвони мне на мобилу, у меня твой номер определится, я тебе адрес скину. Он продиктовал цифры и подождал, пока Настя наберет. Телефон у него зазвонил, он посмотрел и кивнул: – Пока, дамы и кавалеры!.. Как это удачно вы зашли!.. – Кому он собрался падать в ноги? – спросил Даня вслед покатившему Аллилуеву. – Матери моей. – Зачем? – Чтоб она для него сценарий написала. – Ого. – Что – ого? – не выдержала Настя. – Вот что?! И вообще! Вы все знаете, а я ничего не знаю! Вы по воскресеньям торт гребаный печете, а мне моя собственная мать ничего не рассказывает! Ни одного слова, как будто я ей чужая! И получается, что все умные, одна я дура! – Между прочим, – сказал Даня. – Я ничего не понял. – И очень хорошо! – завопила Настя и побежала прочь по солнечной улице. – Чего это она? – спросила Джессика. – Чего ей мать не говорит? – Бежим, – сказал Даня. – А то не догоним.