– Вы должны беречь себя. Это ваша третья беременность, и, при всем уважении, вы уже не молоды. Я бы прописала вам полный постельный режим. – К счастью, вы не врач и не можете этого сделать, – заносчиво возразила Хедвиг, но потом рассмеялась. – Ладно, чего мы тут стоим! Проходите, выпейте кофе. Вы и сама выглядите несколько измученно. Хульда последовала за Хедвигой в гостиную и с облегчением устроилась на диване. Ноги все еще казались резиновыми, и чашечка крепкого кофе пришлась бы сейчас как нельзя кстати. Херрманы держали горничную, которая и накрыла на стол. Хульда благодарно взяла в руки горячую фарфоровую чашку с золотой каймой и сделала большой глоток. – Давайте рассказывайте. – Она повернулась к Хедвиге, которая, постанывая, села на стул. – Как ваши дела? – Трудно сказать, госпожа Хульда, – неуверенно ответила Хедвига. – Эта беременность, она… проходит гораздо тяжелее, чем прошлые с девочками. Но с тех пор прошло уже немало времени. На самом деле я вообще не хотела третьего ребенка, понимаете? Особенно сейчас, когда мне уже сорок четыре и времена такие неспокойные… Сначала я подумала, что это возрастные изменения. Катинка, моя младшенькая, скоро пойдет в лицей. А теперь снова малыш? – Она печально покачала головой и подавила стон. – У вас боли? – спросила Хульда. Не успела Хедвига ответить, как приоткрытая дверь в коридор полностью распахнулась. – А даже если так, – сказала появившаяся на пороге старушка. Высокая, с проницательными голубыми глазами, она была одета в элегантный костюм из тонкой шерсти. – Моей дочери нравится геройствовать, играть, но я вам скажу: это ненормально. – Мама, пожалуйста, – прошипела Хедвиг. – Ты же хотела прилечь. – В могиле належусь. – Старушка села в кресло с подголовником, поправила на носу пенсне и приветственно кивнула Хульде. – Меня зовут Гертруда Зигель, – представилась она и повернулась к горничной: – Грета, налей мне, пожалуйста, чаю. Девушка сделала реверанс и ушла выполнять приказ. Госпожа Зигель строго посмотрела на дочь, которая с мрачным видом держалась за живот. – Кто-то должен рассказать этой милой девушке, что происходит на самом деле. – Господи, да что здесь происходит? – обеспокоенно спросила Хульда. И снова госпожа Зигель ответила за свою дочь: – У нее болит голова, болит живот и ноги опухли, как у слона. Хедвига страдальчески вздохнула. – Это не твое дело, – процедила она сквозь зубы. – Вечно ты вмешиваешься. Это ты беременна или я? Но Хульда насторожилась. – Хедвига, вы случайно не замечали мелькания в глазах? – спросила она и прочитала ответ на рыхлом лице беременной женщины. – Я думала, у меня просто глаза уже не те. Знаете, в моем возрасте… Хульда встала и подошла к Хедвиге. Положила руку на огромный живот, ощупала. Ребенок не двигался. Впрочем, это ничего не значит, ребенок может спать. Тогда она измерила пульс беременной и заметила, что он частит. Все указывало на высокое давление, но без электрического пульсометра, какие используют в больницах, точно сказать нельзя. И анализ на белок в моче, который, по мнению Хульды, был срочно необходим, она провести не могла. Как и всегда, ее возможности очень ограничены. Хульда злилась на себя из-за того, что недостаточно изучала медицину. Она знала, что справилась бы, и ей было невероятно горько от осознания того, что она упустила столько всего. Хульда любила свою работу, но руки у нее часто оказывались связаны, поэтому ей приходилось направлять своих пациенток в больницы и передавать их в чужие руки. В основном – мужские, потому что еще несколько лет назад женщин не принимали в прусские университеты. Она собралась с силами. – Хедвига, мне жаль, но я вынуждена направить вас в больницу. Хульда старалась произнести эти слова как можно спокойнее, но Хедвига все равно уставилась на нее испуганными глазами. – У меня что-то серьезное, госпожа Хульда? – Точно не знаю. Возможно, мы имеем дело с ранней стадии эклампсии. Взгляд Хедвиги стал вопросительным, а ее мать заерзала в кресле. – Это недуг, который порой поражает беременных, – пояснила Хульда. – Вас должен осмотреть врач. – А ребенок? – побледнев, спросила Хедвига и схватилась за живот. – Он тоже болен? – Не знаю, – ответила Хульда, чувствуя себя ужасно беспомощной. – Лучше всего немедленно отправиться в больницу, тогда вы скоро все узнаете. Хедвига кивнула. Госпожа Зигель встала и обняла ее. – Не волнуйся, моя дорогая, – сказала старушка, и Хульда внезапно обрадовалась ее присутствию. – Все будет хорошо. Пойдем, пусть Густав вызовет тебе «Скорую». – Госпожа Зигель взяла дочь за плечо, мягко подталкивая к выходу из гостиной, но сама не ушла. Стоило им с Хульдой остаться наедине, она задумчиво произнесла: – Я уже слышала об этой болезни. – Неужели? – рассеянно отозвалась Хульда, которая убирала инструменты обратно в саквояж и потому слушала вполуха. – У знакомой одной моей подруги она тоже была. Как ее там звали? Рита, кажется… Хульда вся обратилась в слух. – Рита? – Да, точно! Маргарита. Теперь я вспомнила. Моя подруга ходила с ней в школу. На последнем году обучения она забеременела от какого-то негодяя, который вскружил ей голову. Конечно, был ужасный скандал. Любовь до брака, незаконнорожденные дети – в наши времена такого не было… Родители отдали дочь в исправительный дом для падших женщин, где заботились о девочках вроде этой Риты. Там девочек приучают к работе и после родов отпускают домой. А малышей пристраивают в приюты. Знаете, это было настоящим предпринимательством. Родители платили хорошие деньги, чтобы снять с себя ответственность за своих обесчещенных дочерей. Хульде стало не по себе. – Значит, у этой Риты была эклампсия? – Да, говорят, ребенок родился мертвым, но она не пострадала – во всяком случае, от болезни. – Госпожа Зигель явно боролась с тревогой в голосе. – Теперь вы понимаете мою назойливость, не так ли, милочка? Хульда кивнула. – В те времена не было хороших лекарств, – поспешила сказать она. – Сегодня медицина ушла вперед. – Мысленно девушка добавила, что, несмотря ни на что, эклампсия – коварная болезнь, которая может привести к смерти, если ее вовремя не вылечить, но вслух она ничего не сказала. Госпожа Зигель закусила губу – казалось, она жалела о том, что рассказала эту историю. Взгляд голубых глаз, скрывавшихся за стеклами пенсне, вдруг стал отсутствующим, будто все мысли разом улетучились из головы старушки. А вот в голове Хульды мысли мчались со скоростью паровоза. – Говорите, ребенок родился мертвым? Вы уверены? Теперь госпожа Зигель посмотрела на нее с удивлением. – Вы что-то побледнели, госпожа Хульда. Да, уверена. Но это было давным-давно, слышите? Хульда знала, что ведет себя подозрительно, но не могла остановиться. – Извините, просто… эта история напоминает мне историю одного… друга. Вы случайно не знаете, что случилось с этой Ритой потом? – Ну, репутация ее, конечно, была уничтожена. Такие девушки считаются порченым товаром. Рита долго сидела в девках – никто не хотел брать ее замуж. Но потом нашелся мужчина, который сжалился над ней. Конрад… да, кажется, так его звали. Хульда глубоко вдохнула и забыла выдохнуть. – Значит, этот Конрад женился на ней? – Да, совершенно верно. У них даже родился ребенок, девочка, но… – Старушка запнулась. – К сожалению, насколько я знаю, Рита плохо кончила. Возможно, вы читали о ней в газете, она недавно утонула. Ах, какая ужасная история! Хульда постаралась придать лицу удивленное выражение, чтобы госпожа Зигель не заметила, как жадно она следит за рассказом. Но не успела она ответить, как в гостиную вернулась Хедвиг. Она поговорила с мужем и теперь испуганно наворачивала круги по дому, бездумно собирала вещи, которые, как она полагала, могли понадобиться ей в больнице. Госпожа Зигель с обеспокоенным видом подошла к дочери и решительно забрала стопку книг, которую та хотела положить в чемодан. Хульда отругала себя, мысленно обозвав безответственной повитухой. Она должна была быть рядом с Хедвиг, успокаивать ее, а вместо этого стоит здесь, пытаясь добыть сведения о Рите. Осталось выяснить, знает ли госпожа Зигель что-нибудь еще. – Вы не знаете, что случилось с Ритой? – спросила она, когда Хедвига вышла в коридор к горничной. – Нет, подробности мне неизвестны. Я не знала Риту лично. Наверное, она не умела плавать. Я вот тоже не умею. В мое время девушек этому не учили. – Думаете, с Ритой произошел несчастный случай? – Как же иначе? Кто захочет обидеть старуху? Бедняжка совершила всего одну ошибку и расплачивалась за нее всю оставшуюся жизнь. Подруга рассказывала мне, что Рита заботилась о своих престарелых родителях, хотя в прошлом те чуть было не отреклись от нее. Она вышла замуж за хорошего, но бедного человека, который был намного ниже ее по положению. Она отучилась на медсестру и работала с больными. Говорят, пациенты называли ее Флоренс Найтингейл. Разве это не трогательно? От медсестры Найтингейл к шустрой Рите… Значительное падение. Затем Хульда подумала о Карле Норте и о том, что эти сведения для него означают. Возможно, он обрадуется, узнав, что никак не связан с Ритой Шенбрунн. С другой стороны – останется в неведении о своем происхождении. При мысли о том, чтобы рассказать правду, Хульду затошнило. Как ни крути, их непростые отношения и так были омрачены множеством туч. Глава 25 Выдержки из дневника Психиатрическая лечебница, пригород Бранденбурга