Если я — свет ее исцеления, то должен быть прикован к ней? Но… как же так? Горькая насмешка судьбы. Почему именно я способен снижать уровень проявления в ней приступов? Чуткое сердце трепещет при мысли, что если я брошу её, то буду носить невыносимую тяжесть в душе. Но что будет, если я останусь с ней? Лишь беспредельное отчаяние. Внутри меня идет борьба голосов на решение непосильной задачи: дать согласие и спасти сердце и жизнь навеки больной или противиться этому, но угробить свою душу, при этом не убить свою жизнь. Мысли борются, как будто с каким-то великаном. Судорога совести сводит тело. — Нет… нет… подождите, как так? — живо перебираю я со стуком в сердце. — И?.. Я? Нет, что вы?! — с растерянным видом я издаю крик; оборванные нити размышлений не отклоняются от прежнего направления. — Я? — Слова вылетают бессвязно, стремительно. — Нет, я не смогу пойти на этот шаг и… Мне искренне ж-жаль, вы… вы… — Мозг утратил способность разумно мыслить, обнажив дальние угла разума. Восклицаю в глубине души: «Это ниспослано мне судьбой? Где же благой свет?» Состояние, близкое к обмороку. Тряхнув головой, с замиранием сердца, я смотрю на него безумным исступленным взглядом. — Теперь ты понимаешь, каково отцу, когда его ребёнок болен? И когда только один человек способен излечить его, мы боремся за то, чтобы он остался в его жизни… Глубокая убеждённость, что все то, что говорит Брендон, правда, просачивается в сердце. — Нет, это невозможно, чтобы я… — Я пытаюсь говорить наперекор сталкивающимся мыслям. Недрогнувший голос мощи и силы отвечает: — Джексон, я могу показать ее последние анализы перед тем, как мы поехали на Мальдивы. Они значительно отличаются по показателям от тех, которые были ранее. Врачи ставили исключительно неутешающие прогнозы и картина болезни с каждым годом либо ухудшалась, либо оставалась стабильной. — И вы хотите, чтобы я… — начинаю я с торопливостью и не могу досказать, проглатывая слюну, точно горечь. — Будь с ней, — указывает, но в мягком подкупающем тоне. — Не отпускай ее от себя ни на шаг. Я позабочусь обо всех финансовых нуждах, устрою такую жизнь, которую бы ты хотел, — он смотрит мне прямо в глаза, сообщая это. Этот взгляд не описать. Его можно сравнить с молитвословием, искренним упрашиванием, будто он нашел во мне чудотворца, оттого способен сделать для меня всё, лишь бы я исполнил его просьбу. — Ты никогда не будешь в чем-либо нуждаться. Все будет у твоих ног, только береги мою дочь и занимайся любимым делом. Большего я и не прошу. Я стараюсь сложить мысли в единое русло: — И этот контракт вы придумали, чтобы я был связан с ней? — со всё возрастающей тревогой выдаю я, смотря пустым взглядом, ничего не видя в округе. — Потому что я уверен, что ты справишься и с моей дочерью, и с управлением корпорации. Ничего дурного не случится с тобой и с твоими близкими, пока ты сам не захочешь этого! И вот… звезды у моих ног. Но на кой они мне сдались? Зачем мне сплетать их в созвездия? Трудно поверить во всё сказанное. Посмотрев в одну точку в течение несколько бесконечных минут в моей жизни, под треск имитационных дров в камине, выражаю: — Я не смогу так. Простите. Я не тот, кто ей нужен, — со вздохом, боязнью, тревогой открыто произношу я, словно раскаиваюсь. Я никогда себе не прощу этого. Никогда. Если буду жить с той, что не вызывает во мне никаких чувств, и к тому же с психически больной. Я лишь смогу поддерживать ее. Он посчитал за меня, что я буду насильно принуждать себя заботиться о его дочери? И даже если мой поступок можно посчитать бессердечным, то пусть он таким и будет. Боже, почему я оказался в таком положении? Через мгновение, в нем вспыхивает все та же злая сила, спрятавшаяся на время, когда он говорил о своей больной дочери: — Я знал, что ты шелудивый щенок, не способный на настоящие поступки. Ты подобие тех, которых моя дочь встречала до тебя. — Слова метают пламя, подпаливая мою душу. — Все только из-за денег оказывались с ней. Слышится завывание ветра сквозь полуоткрытое окно. Он треплет мои волосы. Вскочив с громким воплем, я поспешно выражаю свое возмущение, переходя границу дозволенного, отступая все правила: — Вы ошибаетесь, раз так считаете. Я был с ней, потому что она здорово справлялась с профессиональными задачами, не более чем. — Сжимаю кулаки с силой так, что белеют костяшки пальцев. — Я СДЕЛАЮ ВСЕ, ЧТОБЫ ТЫ ВСЮ ЖИЗНЬ МУЧАЛСЯ, ЧТО ОТКАЗАЛСЯ ОБЕРЕГАТЬ МОЮ ДОЧЬ И БРОСИЛ ЕЕ ТОГДА, КОГДА ОНА НУЖДАЛАСЬ В ТЕБЕ! И, ЕСЛИ С НЕЙ ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ, ТО ТОЛЬКО ТЫ БУДЕШЬ ВИНОВАТ В ЭТОМ! — Его суровый тон является ответом на мой, а дьявольская улыбка вызывает чувство отвращения. Стремительный поток речей с большим бешенством продолжает обрушиваться: — Я ДАЮ ТЕБЕ СУТКИ НА ОБДУМЫВАНИЕ. НЕ ЯВИШЬСЯ ЗАВТРА В МОЙ ОФИС — СЧИТАЙ, ЧТО НЕ ПОЛУЧАЕШЬ НИ БИЗНЕСА, НИ МОЕЙ ДОЧЕРИ, НИ СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНИ С ТОЙ, ИЗ-ЗА КОТОРОЙ ТЫ ОТВЕРГ МОЮ ЛУЧИНКУ. В моих стеклянных, потрясенно распахнутых глазах от стращания, точно ледяная бездна окутала их, — безмолвие, а небо, как и мои внутренности, вмиг накрылось грозными тучами. Безымянный страх с неимоверной тяжестью придавливает меня к земле. Я искал за пределами видимого причину и разузнал его помыслы: он стремится погубить чужую жизнь. Он выражает коварство состарившегося в злобе сердца и решимости добиться всего любой ценой. Уродлива его душа. Это кощунство посягать на мое сердце, заставляя его жить с тем, кто не возвышает его. Я сажусь на то же место. — Мы дома, — кричит радостно Белла из коридора. Взвесив все за секунду, решаю, что самое время сказать ей всю правду и покинуть это чудовищное Царствие со своими заповедями. «Если ты скажешь правду, у нее может случиться очередной приступ и тогда Брендон с Лилией не простят тебе этого…» — всплывает мысль. Что же делать? — Не говори ей ничего, — успевает прошептать король мира сего, обводя меня ненавистным взглядом, шумно дыша, как рысь, готовая накинуться и с жадностью опробовать лакомый кусочек мяса с кровью. — О, любимый??? — визжит Белла. — Я так рада, так рада… — подбегает ко мне и крепко обнимает. Я продолжаю сидеть в том же положении, не шелохнувшись. — Эй, вы чего такие серьёзные? Мм? Папуль? — Я смотрю, в ней имеет место быть благоговейное преклонение к отцу. — Обсуждали с Джексоном, что ты… — поспешно вставляет Брендон, но я, похрабрев сердцем, его останавливаю: — Что нам следует сделать небольшой перерыв, так как… — высказываю я с бьющимся сердцем. — Мне нужно… защитить проект. — Что, о чем ты, Джексон? — заходит мать Белла, делая озадаченный вид, смотря на Брендона так, будто их продуманный план о том, чтобы впихнуть мне на попечение больного человека, провалился. Сговорились заранее? Я поднимаюсь. — Мне нужно побыть одному какое-то время. — Любимый, что случилось? — Белла не пускает меня к выходу и молвит с ошарашенным взглядом. — Всё слишком зашло далеко и мне нужно обо всем подумать, — стараюсь сказать убедительно. — Ты-ты хочешь сказать, что я не нужна тебе? — распахивает она глаза, вот-вот наполняющиеся слезами, вызывающие во мне чувство страха, что ей станет плохо. — Нет, ты что?! — не зная зачем, говорю я. — Это небольшой перерыв. — Пап, что ты ему сказал? — орет нервно она, оглушая меня. — Ничего, — почти спокойно говорит Брендон. — Это его решение, за которое он понесёт потери. — А сейчас мне нужно идти, — вперив взгляд на входную дверь, говорю я. — Ты мне можешь объяснить причину? — шумит она, дотрагиваясь руками до моих плеч. — Прости… — Я делаю движение головой, не означающее ни «да», ни «нет». — Джексон, уж не ожидала от тебя такого, — с недовольством вставляет мама Беллы. — Я считала, что вы неразлучны и каждый день обязуетесь встречаться. Тем более, что мой супруг предоставил тебе уникальный шанс стать частью его огромной империи. Обязуетесь? Стать частью? В контракте говорилось по-другому. — А чего ты ожидала, дорогая, — обращается Брендон к жене, — так и поступают слабаки. Я ничего не отвечаю, проговариваю Белле шёпотом повторное «прости», видя в ней слезы, и вырываюсь из этого дома. Она бежит за мной, по порожкам. Я со вздохом торможу. Ее лицо смутно проступает в подъездном полумраке. — Я жду объяснений и не тронусь с места, пока ты мне не скажешь, почему ты хочешь на время разойтись со мной! — Она топает ногой — прозвучавший стук каблука воссоздает еще большую угрозу от ее слов. Я касаюсь ее плеч, припомнив слова Брендона: «Когда она стала поддерживать с тобой общение, она будто стала другим человеком, нормальным, и, кажется, зажила той жизнью, о которой всегда мечтала, без врачей и регулярных анализов…» — Белла, — отчаявшись, говорю бархатисто, — мне нужно несколько дней, чтобы тщательно подготовиться к выступлению, защитить проект, над которым, как ты знаешь, я работаю. И для всего остального тоже нужно время. — Я упрочаю такими словами фундамент лжи. — Почему для этого нам нужен перерыв в отношениях? — Она по-прежнему говорит все тем же наставническим голосом и со святой невинной улыбкой. Соприкасаюсь с ее печальным взглядом, сию секунду ощутив все её чувства, но… когда-нибудь я все равно причиню ей боль. — Белла… Эта резкая помолвка, настояния твоего отца и… — Он же желает нам только лучшего, поверь… — Верил до того, как не услышал, что стоит за его поступками. — Джексон, я не дурочка. Выкладывай так, как есть на самом деле! — восклицает она дрожащим голосом. — У тебя появилась другая? — не сводя глаз с моего лица, предполагает она. — Ч-что? — чуть заикаюсь я с прострелом в сердце. — Это так, ответь? — Нежный голос становится твердым. — Белла, мне нужно побыть одному, что в этом такого? — пытаюсь ее убедить. Сейчас точно не время для решающего признания. Если я признаюсь, то сделаю не только хуже ей, но и напрочь погрязну в препятствиях, которые уготовил для меня Брендон. И не только для меня, но и для моей родной души. Внезапно появляется зловещий отблеск в ее глазах: — Если то, что ты мне говоришь — неправда, то… обещаю, что я за себя не ручаюсь! — со злобой в сердце пронзает она. — Я сделаю всё, чтобы убить её! — Черные мысли овладевают ею. — Что ты такое говоришь, дорогая?! — Она усиливает отталкивающее впечатление. — Говорю правду! Я не потерплю, чтобы кто-то себе позволил влезть в наши отношения! — с глубочайшей ненавистью проговаривает она слова своего папеньки. — Мы их строили на протяжении двух лет, и уже скоро состоится свадьба, день, который я ждала с детства! Съездим после защиты твоего проекта на примерку свадебного костюма? — Пресыщенная жизнью, полной излишеств, она облекает вопрос в утвердительную форму. — Однако мое платье ты увидишь только в день свадьбы! С датой мы определимся потом. — Сердце бьется о ребра, а желудок вздрагивает и рвется к горлу после таких выражений. — Заявление подадим, как только прилетим в Бостон. Папа сделает всё, чтобы этот процесс ускорили. Мне бы хотелось девятого сентября, в нашу с тобой первую встречу двумя годами ранее. — Прямо в день рождения Ритчелл. Я стою и не знаю, что ей сказать, смотря на нее с какой-то мольбой, чтобы она оставила меня.